Статья в журнале "Подмосковье" о поселении "Миродолье"
Предыстория от автора:
"Соглашаться на это интервью было достаточно непросто. Опыт предыдущих приездов журналистов был как правило не очень хорошим. Им хотелось найти «что-то жаренное» и преподать это с максимальной выгодой для канала или издания. Когда они понимали, что тут практически обычные садоводы, фермеры, подходящие немного иначе к обращению с землей, «интеллектуальному землетворчеству» и принципам пермакультуры интерес сразу же терялся, репортажи и статьи пропадали. В этом же случае вышло как-то хорошо, и статья интересная, при том, что журналисту я решил говорить (под диктофон, кстати) исключительно правду, и не только про садоводство (за пять-то часов, с моей любовью поболтать )))..
В связи с очередным всплеском инквизиции вновь начали одолевать звонками в поисках «горяченьких сенсаций». Пожалуй, опубликую для начала знакомства эту статью в губернаторском журнале «Подмосковье» )) А так же замечу, что при голосовании о проекте закона о «Родовых поместьях» (каким бы он не был) в Государственной Думе, для его принятия не хватило 24 голосов, а о «безвозмездном выделении земли на Дальнем востоке» законопроект уже принят в первом чтении. А вот о чем забыли в действительности заняться депутаты и журналисты, так это об утерянном правовом статусе дачных и садоводческих партнерств (("
Променять престижную работу и городскую квартиру на чистое поле, заросшее травой, чтобы на собственном гектаре земли жить в гармонии с природой и с собой, — ещё недавно это было уделом мечтателей. А сейчас в России уже несколько сот общин, практически с нуля начавших строить новую жизнь вдали от цивилизации. Что реально даёт деревня уставшим от города людям и о какие скалы разбиваются их мечты — корреспондент «Подмосковья» узнала в Сергиево-Посадском экопоселении Миродолье.
«Где-то тут должна быть секта»
— Они там что-то сажают, выращивают, может, сорта новые выводят, — туманно объяснял мне таксист по дороге от станции Хотьково. Под каким ещё предлогом администрация согласилась за бесценок отдать чужакам больше 200 га полей, коренному жителю этих мест понять сложно.
— Их проверяют, чтоб по назначению землю использовали. Но когда-нибудь перестанут же проверять, правильно? Тогда они её порежут по шесть соток и продадут. Точно продадут, — уверенно заключает водитель.
Это место в округе известное, хотя и закрыто для жителей окрестных деревень завесой непонимания. Масла в огонь подливают периодически появляющиеся на телевидении сюжеты о сектантском начале экопоселений. Разговор на религиозную тему как-то сам завязывается с одним из поселенцев. Константину 37 лет, в прошлой жизни он педагог, инструктор по туризму. Родовое гнездо здесь начал основывать одним из первых — около 7 лет назад. Место выбирал поближе к родине предков — всего в 40 км отсюда была деревня его дедов, снесённая подчистую под военный полигон. И первым делом поставил баню — настоящую, из сруба.
Однажды на мастер-класс по землеустройству в Миродолье приехала делегация от местной власти, с которой, кстати, за годы наладились хорошие отношения. В составе была девушка — с удовольствием слушала, общалась, но периодически высматривала что-то по сторонам. На вопрос Константина, что же она всё-таки ищет, девушка смущённо улыбнулась и прошептала: «Где-то тут у вас должна быть секта…»
Оказалось, что в поселении живут и мусульмане, и буддисты, и много православных людей, ходящих в церковь. Татарину тут не предлагают свинину, он в свою очередь не угощает скоромным в пост.
— В Московской области немало тоталитарных общин с очень жёсткими религиозными рамками. Они намного сплочённее и сильнее. И цели у них другие. Мало кто их видит, — разводит руками Константин, — потому что они закрыты. А такие открытые, как наша, сразу получают клеймо «секта». Но, если честно, мы уже никому ничего не объясняем. Кому надо — тот знает. В этой общине единственным декларируемым постулатом можно назвать, пожалуй, свободу человека и его право «действительность собой определять». Такой подход подразумевает принятие полной ответственности каждого за всё происходящее в своей собственной жизни.
— Но ведь когда-то были и у Миродолья свои отцы-основатели — идеологи райской жизни на земле? Где они сейчас? — В нашей памяти, — отвечает Костя с ироничной улыбкой. — Реальность оказалась немного иной, чем они себе представляли.
Я — реалист
Константину, как и всем бывшим горожанам, в его новой деревенской жизни пришлось освоить множество специальностей, о которых он и не знал. Как заготовить дрова на зиму, как сажать сад при высоких грунтовых водах, как правильно ухаживать за пчёлами, как грамотно построить свой дом… Хозяин поместья проводит короткий ликбез по печному делу. Он заваривает чай, подсыпая из баночки сушёные травы — зверобой, тысячелистник, смородину, малину, землянику, иван-чай. Во всём, что попадается под ноги, опыт научил Константина видеть свою пользу.
Известный австрийский аграрий-революционер Зепп Хольцер, бывавший в Миродолье неоднократно с семинарами по естественному земледелию, восторженно говорил, что красивее природы не встречал. Места холмистые, вокруг смешанный лес — ёлки, берёзы, осины. Встречаются белки, лоси, лисы, кабаны, зайцы, попадаются волчьи и рысьи следы. В заповеднике по соседству даже растут карельская берёза и северная ягода морошка — разнообразие флоры поражает. Хотя по непонятным причинам климат здесь сравним с сибирским. Если, например, в Тульской области всё цветёт, то здесь господствуют весенние заморозки.
…Мои руки сжимают стакан с горячим чаем, подогретым на слабом огоньке из газового баллона. Здесь нет электричества, газа и водопровода. Но в противовес ожиданиям нет и круглых домов с травой на крыше, буйства обрядовых плясок, простоволосых женщин в русских сарафанах. Только редкий прохожий с обычной садовой тележкой.
— Если основатели ушли, кто же здесь остался? — спрашиваю я своего собеседника. — Реалисты.
Это не побег
Таких реалистов в Миродолье — 110 семей. Большинство ездят регулярно из Москвы, лелея надежду однажды остаться в своём поместье насовсем. Но есть и постоянные жители, даже коренные — в нескольких семьях дети родились уже на своей земле.
— Это не побег от городских забот. Здесь дел намного больше, — Константин показывает мне своё бескрайнее подворье: пруды с рыбой, теплицы, молодой сад. Урожая с поместья хватает, чтобы питаться собственными фруктами, овощами и ягодами семьёй весь год. — Это в городе можно убежать от себя, сесть за компьютер, закрыться в комнатке. Отстраниться и забыть. Здесь это сложно, потому что голова всегда занята тем, чтобы свой гектар охватить мыслью. Получается такое интеллектуальное землетворчество, совершенствование среды обитания.
От Хольцера ему остались саженцы нетрадиционных культур и своя технология выращивания. Это дорогостоящий, но
интересный эксперимент — купить, посадить, защитить землю соломой и регулярно поливать, чтобы всё росло без химии, стимуляторов роста и даже без минеральных удобрений. Ещё нужно собрать вручную гусениц, пока не справляются птицы. На первый взгляд всё это намного сложнее, чем высадить пять деревьев и, регулярно поливая пестицидами, гербицидами и прочими химикатами, получать отличный урожай. Но поселенцы готовы поспорить, что в будущем такие затраты не потребуются. Для того чтобы осваивать землю естественно и с минимальными трудозатратами, без привлечения инвестиций и организации самоокупаемого бизнеса, нужно на одном гектаре создать замкнутую самодостаточную экосистему, которая будет поддерживать себя сама. В этом — суть «родовых поместий»
Миродолья.
Гектар семью кормит
Константин во всём ищет здравый смысл. По его мнению, жизнь на земле — это чистый воздух, настоящая еда, здоровое детство. А читать при лучине и отказываться от комфорта из чистого аскетизма смысла не видит. По полевой дороге мы идём в гости к соседу Сергею — путь не близкий, хотя всего несколько участков. Его имение — настоящий деревянный дворец на холме. Количество комнат пропорционально числу членов семьи — у хозяина жена, трое взрослых детей и уже есть внуки. По сравнению со срубленной банькой здесь всё гораздо более технократично: дом полностью оборудован, есть газгольдер, на крыше — солнечные батареи. В то, что гектар может прокормить семью, я ещё могу поверить. Но такой терем тоже надо на что-то содержать.
— Мы практически дошли до того, что-бы продавать электричество государству. Летом здесь его просто завались — аккумуляторы не справляются.
С новыми сельчанами мы пьём сваренный в машине кофе в просторной гостиной, обшитой натуральным деревом. Я не верю своим ушам: на документальном уровне МОЭСК подтвердила, что готова покупать у населения электричество, произведённое солнечными модулями. Помимо Сергея, такого в Московской области добились, наверное, единицы.
— И много платят? — интересуюсь я.
— Отчисления в Пенсионный фонд за индивидуальное предприятие покроются.
Экопоселение открыто малому бизнесу. Помимо электричества, в Миродолье в промышленном масштабе делаются заготовки иван-чая. Производится мёд. В сезон — фрукты, помидоры, другие овощи. Закрутки, варенье. Кроме того, поселенцы читают курсы и проводят мастер-классы по отработанным на практике технологиям экологического строительства и земледелия, устройству живых водоёмов.
Виртуальный огород
— Мне даже предлагали здесь бизнес, — рассказывает Константин, — поставить небольшую тепличку с веб-камерами. Человек в Москве сидит, смотрит в монитор на свои грядочки и только отдаёт распоряжения, куда посадить огурчик, куда — помидорчик, зелень. Потом мы всю эту экопродукцию срезаем и ему привозим. Такой реалити-вариант компьютерной
«Весёлой фермы» даже нашёл клиентов, готовых платить. Собирались поставить модульную теплицу. В ответ на Костино предостережение, что появятся вредители и расти урожай будет медленно, агроном проекта решительно отрезал: «Ночью темно — химии подсыплем». С тех пор Константин стал скептически относиться к популярным сегодня на прилавках магазинов продуктам с маркировкой «эко»:
— Сосед Димка, который здесь зимует с четырьмя детьми, делает экологически чистый мёд. Вот ему я поверю. А там, где начинается маркетинг, фальсификации неизбежны. Именно поэтому рекламу своей продукции и услуг поселенцы предпочитают распространять даже не через тематические ресурсы в Интернете, а при помощи сарафанного радио. Есть, например, в Миродолье своя бригада строителей. За работу, правда, берут даже больше, чем профессионалы. Раза в два. Из каких соображений?
— Не знаю даже. Чистые помыслы, добрые руки, — улыбается Костя.
— Недёшево за помыслы!
— Возможно. Но, если у тебя через 10 лет что-то отвалится, можно прийти к соседу и сказать: «А ну, пойдём-ка посмотрим».
Чем не дача?
Всё, сделанное поселенцами на своей земле, создаётся как некое наследство детям и внукам. В отличие от шести соток, оно не будет восприниматься как товар, который можно продать после смерти родителей. Кстати, возможность воспитывать своих будущих детей и даже дать им хорошее образование в экопоселении Константин представляет себе вполне реальной. Для него, как для педагога, достоинство провинциальной школы перед столичными образовательными центрами очевидно: чем меньше заведение, тем больше своего внимания учитель уделяет детям.
В дружественной общине во Владимирской области, например, поселенцы за счёт своих детей практически подняли местную школу. Можно воспользоваться и домашним образованием — какую-то часть программы Константин готов дать детям сам. В планах есть и своя школа — в просторном доме творчества из натуральной соломы. Шансы получить её государственную аккредитацию миродольцы оценивают как минимальные. Но, для того чтобы учить детей важным вещам — любить свою родину, знать и уважать природу, развиваться физически и духовно, этого достаточно.
Вопрос государственной важности
В самой большой в мире стране, самой богатой лесом, пресной водой, в стране с самым большим количеством неосвоенных плодородных земель преимущества деурбанизации кажутся очевидными. Это и универсальное средство решения демографической проблемы. И продовольственная безопасность. Экологичный образ жизни противопоставляется господствующему сейчас «потребительскому», возможности которого вообще для всех стран близки к исчерпанию. Но как привлечь людей на землю?
Возможно, у будущего поколения мотивации остаться жить на земле будет даже больше. В начале этого года президент России одобрил идею бесплатного выделения каждому жителю Дальнего Востока одного гектара земли. Сначала на пять лет, а в случае надлежащего освоения — в собственность на безвозмездной основе. Хозяева таких участков освобождаются от земельного налога. В Белгородской области Закон «О родовых поместьях» приняли именно в такой формулировке. Аналог этой схемы на законодательном уровне сейчас рассматривают в нескольких регионах. Но насчёт
возможности её появления в Подмосковье Константин не уверен: земля здесь — средство пополнения бюджета региона.
Налог на один гектар, рассчитанный исходя из кадастровой стоимости, составил 32 тысячи рублей в год — именно столько было предложено платить жителям Миродолья за свои поместья. К счастью, через суд удалось доказать, что земля стоит в девять раз меньше. Пока. В целом же молодой помещик настроен оптимистично: — Кто ещё в начале прошлого года верил, что наше правительство решит отказаться от ГМО? Отказались же.
Концепция счастья
Мы с Константином идём по дороге через пустынное поле в сторону большого озера. На его месте когда-то миродольцам досталась разрушенная дамба в овраге. Деревенские жители пытались запруживать его дважды: охотники были заинтересованы в водоёме как месте обитания уток. Но каждый раз всё возвращалось на круги своя: размытая дамба, в овраге — болото. Поселенцы принесли сюда технологию создания природного саморегулирующегося озера — и вот оно перед нами.
Казалось бы, тысячи людей уже живут на своей земле — в деревнях по всей стране, возделывают землю, ведут хозяйство. И не нужно придумывать новые названия. Но почему-то новые формы не вписываются в привычные рамки сельской жизни. Модная концепция экопоселений, безусловно, может стать отличным инструментом для возвращения людей в село. Но у каждого приехавшего сюда горожанина есть и своя собственная концепция счастья. В чём же она?
— В идеале хотелось бы перейти на продовольственную автономию, чтобы питаться настоящими экологически чистыми продуктами. Ну а дальше… просветление, шамбала и всё по пунктам, — загадочно улыбается Константин.
Жители экопоселений не ратуют за уход от цивилизации — по их мнению, технологии могут развиваться и рядом с естественной средой обитания. Даже бережное отношение к природе здесь построено не на фанатизме, а на простом здравом смысле: ведь вся вылитая на землю химия оказывается на столе. Их просветление в том, чтобы перестать плыть по течению и раскрыть возможности — сознания, тела, избавиться от страхов и ощущать каждый день жизни.
ВАЛЕНТИНА КРУГЛОВА. Журнал "Подмосковье", июль 2015г.
http://mirodolie.ru/node/3394