Интернет против дворкиных

Свежий прикол про Дворкина

франц писал(а):

«ПЕРЕСОЛИЛ-2»
Пародийная повесть современных лет по рассказу Антона Павловича Чехова

Профессор Дуремаркин (избравший главным в жизни своим занятием литературную критику, и имевший честь незадолго до описываемой нами здесь истории вернуться на Родину с попутными ветрами перемен из далёкой заокеанской стороны), приехал на станцию «Мухоморники». В этом прекрасном живописном уголке русской природы находилось село, в котором служил его старый закадычный друг Егор Пуховичков. Профессор был знаком с Пуховичковым ещё до отъезда в Америку, а нынче Пуховичков обратился в сельские дьяконы. До села оставалось ещё проехать на попутке километров тридцать-сорок. (Ежели водила не «бомбила» на старом «жугуле», то и тридцати километров не будет, а коли водила намастрился «бомбануть» на все сто, да ещё машина разваливается на ходу, то целых пятьдесят наберётся.)

– Не подскажете мне, прелюбезная, где я могу поймать попутную машину или такси? – обратился профессор Дуремаркин к станционной кассирше.

– Чаво? Попутную? В этой дыре пол-литра сроду не сыщешь, а не то, что попутки... Эх-ма, тут до ближайшей трассы пёхом до заката не дошкандыбаешь, откуда ж её-то найти… Да вам куда ехать-то?

– В Посусековку, село такое небольшое где-то в этих краях.

– Чаво ж? – зевнула кассирша. – Гляньте-ка ещё за станцией, там за углом постоянно эти сидят, поджидают вашего брата залётного, подбросят вас куды хошь, хоть до белых медведей! С Богом!

Профессор вздрогнул слегка и потащился за станцию. Там, после мучительных расспросов, переговоров и треволнений, он нашёл здоровеннейшего армянина, угрюмого, усатого, одетого в спортивную куртку и кроссовки.

– Одуреть, какая у тебя колымага! – поморщился профессор, влезая на сиденье пассажира. – Стекло всё забрызганное, не разберёшь, где дорога, где ухабы...

– Не волновайся шибко, дорогой! Будем лететь по приборам! Эге-гей!

С виду машина была практически новая, но собранная явно впопыхах, на скорую руку, вся со щелями и торчащими швами, а двери закрывались только с применением испытанных русских магических слов, довольно широко распространённых.

Когда водитель повернул ключ и нажал на газ, машина только заскрипела и зачихала, когда же он выматерился и крутанул ключ ещё раз, то машина резко взвизгнула и задрожала, как в лихорадке. С третьего раза машина покачнулась, после же четвёртого она тронулась с места.

– И чего, мы так всю дорогу поедем? – спросил профессор, чувствуя сильную тряску и неприятно удивляясь тому, что его задняя часть тела испытывает почти прямой физический контакт с каждой выемкой или каждой ямкой, встречающейся на дороге.

– С музыкой веселее бу-удет! – попытался успокоить водитель. – Магнитола корейская, сын из Турции мне привёз... Музыка волн… Всем клиентам нравится… Расслабляйся, дорогой, слушай... Эх, бл…, кочка опять эта попалась!

Когда машина выехала со станции, были сумерки. Направо от профессора тянулась тёмная, замёрзшая равнина, без конца и краю, а на горизонте лениво догорала холодная осенняя заря... Поедешь по этой равнине, так наверно заедешь к Деду Морозу в гости: как раз под самый Новый год. Впереди в темнеющем воздухе мелькали, то попадая под свет от фар, то снова скрываясь в темноту, стволы каких-то печальных деревьев. Что было слева, профессор не мог разобрать, ибо с этой стороны его поле зрения закрывалось широким, сутуловатым туловищем водителя. В машине громко играла музыка, за окнами было морозно, холодно.

«Какая, однако, страшная глухомань кругом! – размышлял профессор, стараясь пододвинуть ноги под воздух из печки. – Не видно ни зги. Самое время напасть и ограбить. И никто бы и не узнал, хоть из ракетницы салютом пали... Да и водила ненадёжный... Ишь, какие ручищи на руле! Эдакое дитя природы кулачищем махнёт, и всё – поминай, как звали! И морда у него зверская, подозрительная и хитроватистая. С чего это вдруг я решил, что он армянин? Сдаётся мне, что он араб или турок, короче, сектант новейшей формации, автомобильного подкласса».

– Шеф, послушай, – спросил профессор, – тебя как звать?

– Меня-то? Сергей.

– Что, Сергей, как у вас здесь? Не опасно случайно? Рэкет не шалит?

– Ничего, бог миловал... Чего здесь шалить-то?

– Ну, это хорошо, конечно, что не шалят. Но на всякий случай всё-таки я взял с собой парочку стволов, – соврал профессор. – А с пистолетом, знаешь, шутки плохи. И гранату ещё прихватил с собой, с ней можно целую банду подонков одним махом ухайдакать...

Стемнело. Машина вдруг качнулась, накренилась, заскрипела и, словно нехотя, повернула налево.

«Куда же это он меня повёз? – подумал профессор. – Ехал всё прямо и вдруг налево. Чего доброго, завезёт, сволочь, к какому-нибудь оврагу и... и... Всякие бывают случаи!»

– Значит, прелюбезный, – обратился он к водителю, – ты желаешь сказать, что мне вовсе нечего у вас тут бояться? А жаль, знаешь... Я просто обожаю с разными маньяками разбираться... На вид-то я вроде худой, кашляю, соплёй перешибёшь, а вообще силища у меня немереная, словно у быка... Однажды напали на меня три обкуренных цыгана... Так что ж ты думал? Одному я так втемяшил левой, что... что, понимаешь, тот с ходу коньки отбросил, а те другие пошли по длинному этапу из-за меня. И откуда у меня сила эта только возникает, не понятно... Возьмёшь одной рукой какого-нибудь здоровилу, вроде тебя, и... и утрамбуешь по самую шляпку.

Сергей обернулся на профессора, заморгал всем лицом и вдавил газ до самого упора.

– Да, брат... – продолжал профессор. – Со мной не стоит даже связываться. Мало того, что психопат-убийца без конечностей останется, пооторву ему везде, так ещё и перед судом ответит... Мне все судьи и следователи подчинены. Человек я не маленький, всем нужный... Я вот еду, а начальство постоянно бдительно отслеживает, чтоб ни одна собака мне чего-нибудь не сделала. Везде по дороге за кустиками радары да антенны спутниковые понатыканы... По... по... постой! – заорал вдруг профессор. – Куда же это ты въехал? Куда ты меня везёшь?

– Да что, не видишь что ли? Лес проезжаем!

«Лес, действительно... – подумал профессор. – Испугался как болван! Однако нельзя выдавать своего волнения... Он уже заметил, что я сильно перетрухнул. Поэтому надо сделать более серьёзное и основательное лицо. Отчего это он так вдруг стал частенько на меня поглядывать? Наверное, замышляет что-нибудь... Раньше ехал еле-еле, как телега, а теперь ишь как втопил!»

– Послушай, Сергей, зачем ты так машину гонишь?

– Я не гоню, сама так разогналась... У неё как разогреется двигатель, так её потом танком не остановишь... Становится быстрее спортивного гоночного автомобиля.

– Врёшь, брат! Вижу, что врёшь! Только я тебе не советую так быстро ехать. Притормози-ка машину... Слышишь? Притормози, говорю!

– Зачем?

– А затем... затем, что за мной со станции должны выехать четыре оперативника по особым делам. Надо, чтоб они нас догнали... По заданию они обязаны догнать меня в этом лесу... С ними веселей будет ехать... Народ здоровый, коренастый... у каждого по пистолету... Что это ты всё щуришься на меня и качаешься, как на шарнирах? а? Я, брат, тово... брат... На меня нечего щуриться... на мне узоров цветастых не написано... Разве вот пистолеты могу вытащить и показать тебе из рук, а подержать тебе не дам... Изволь, если хочешь, я покажу... Давай, выну, покажу...

Профессор сделал вид, что роется в карманах брюк, и в это время случилось то, чего он не мог ожидать при всей своей нелепости. Сергей вдруг сбавил ход и выпрыгнул из машины и, низко пригнувшись, на четвереньках, крутыми зигзагами рванул в сторону чащи.

– Караул! – заголосил он. – Караул! Бери, бл…, и машину и магнитолу, только не трогай ты меня ради Бога! Караул!

Послышались скорые, удаляющиеся шаги, треск хвороста – и всё смолкло... Профессор, не ожидавший столь резкого эффекта от своих слов, кое-как остановил машину, потом уселся поудобней на сиденье и стал думать.

«Убежал... чокнулся с испугу что ли, кретин ненормальный... Ну, как теперь быть? Самому продолжать путь нельзя, потому что и дороги здешней не знаю, и могут ещё остановить и предъявить, что я его машину угнал... Как быть?» – Сергей! Сергей!

– Эй… Гей!.. – ответило эхо.

От мысли, что ему всю ночь придётся просидеть в этом тёмном лесу с пустым желудком и слышать только совиное уханье, комариный писк да надоевшую кассету с «Ласковым маем», профессора стало коробить вдоль спины, словно холодным напильником.

– Серёжа! – закричал он. – Прелюбезный! Где ты, Серёжа?

Часа два прокричал профессор, и только после того, как он охрип и помирился с мыслью о ночёвке в лесу, слабый ветерок донёс до него чей-то стон.

– Серёжа! Это ты, золотце? Поедем!

– При... прибьёшь ведь!

– Да я пошутил, золотце! Мамой клянусь, пошутил! Да какие у меня пистолеты, сам посуди, да? Да ты не бойся, это я заливал тебе смеха ради! А ты сразу во всё поверил, с первым апреля! Ладно, давай мириться и всё, закончим с этим всем делом! Самому тебе, небось, торопиться надо к жене, к детям, давай уже, поедем! Мёрзну!

Сергей, сообразив, вероятно, что настоящий преступник на месте профессора действительно уже давно бы исчез вместе с машиной, вышел из лесу и нерешительно подошёл к своему пассажиру.

– Ну, чего, простофиля, испугался? Я... я пошути-и-ил просто, а ты испугался... Садись!

– Шут с тобой, может тебе лечиться надо, – проворчал Сергей, влезая на сиденье водителя. – Если б знал, и за две штуки не повёз бы. Чуть было не окочурился от страха...

Сергей крутанул ключ зажигания. Машина задрожала. Сергей крутанул ещё раз, и машина покачнулась. После четвёртого попытки, когда машина тронулась с места, профессор закрыл уши воротником и провалился в тяжёлую дремоту. Надо было восстановить свои силы после случившейся странной пертурбации.

1885-2007

Иннокентий Деточкин