Владимирский центр культуры и поддержки творчества "Звенящие кедры России" Владимирский центр культуры и поддержки творчества "Звенящие кедры России"
 Помощь  • Правила  •  Поиск   •  Регистрация  •  Профиль  •  Войти и проверить личные сообщения  •  Вход
Рассылка RSS Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых Следующая тема | Предыдущая тема
Дополнительные настройки темы
Начать новую темуОтветить на тему   Все сообщения темы   вывод темы на печать

АвторСообщение
Yevgeniy1



Возраст: 56
Зарегистрирован: 09.12.2008
Сообщения: 679
Благодарили 176 раз/а
Населённый пункт: Московская область, Родовое Поселение "Лучезарное"

779111СообщениеДобавлено: Вт 01 Сен 2009, 17:27 | Ответить с цитатойВернуться к началу

всегда готов, Саша! Wink

_________________
в жизни все возможно
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mail
Александр Бородай

Ищу половинку :)



Возраст: 58
Зарегистрирован: 01.07.2009
Сообщения: 112
Благодарили 99 раз/а
Населённый пункт: Псков

779193СообщениеДобавлено: Вт 01 Сен 2009, 22:13 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Танец для мамы

Большой черный жук плюхнулся с березовой ветки рядом с песочной кучей. Он немного полежал на спине, потом, пошевелив лапками, перевернулся на живот. Жук посмотрел вверх. Перед ним возвышалась огромная гора. Где-то там, за ней, была еда. Самая вкусная еда в мире. Он заметил ее еще тогда, когда был наверху. Через вершину этой горы до еды было ближе всего. Жук какое-то время раздумывал, а потом решительно тронулся в путь.
До середины кучи песок лежал полого, поэтому жук добрался туда довольно быстро. Однако потом дело явно застопорилось. Дальше склон был довольно крутой, и сыпучий песок никак не хотел поддаваться. Добравшись почти до середины, жук трижды соскальзывал вниз, причем дважды вместе с песком.
Перед четвертой попыткой он почистился, потер свои лапки друг о друга, а потом снова самоотверженно бросился на штурм.
– Как ты думаешь, Даша, сможет он через эту кучу перелезть? – спросила Катя.
– Трудно сказать, Катюша, – ответила Дарья.
Девочки уже минут десять наблюдали за жуком. Они сидели на бревнах, сваленных в кучу, недалеко от деревенской церкви.
– Любопытно, зачем ему так необходимо залезть наверх, – спросила Катя.
– Я думаю, что он не к вершине стремится, – ответила Даша, – а к тому, что находится за ней. Видишь, – она указала на толстую гусеницу, которая извивалась между веток, – кажется, именно она его интересует.
– А почему он не обойдет эту кучу? – удивилась Катя, – он бы уже давно добрался до своей добычи.
– Ты слишком многого требуешь от жука, – усмехнулась Даша. – К тому же, это только нам ясна вся картина, потому что мы смотрим сверху. Жук знает только одно, там, за этим препятствием, есть еда, и самый короткий путь к ней – через вершину. Откуда ему знать, что самое короткое расстояние – это зачастую самый длинный путь.
– Ой, Дашка, не могу смотреть, как он мучается, – воскликнула Катя, увидев, как жук в очередной раз скатился с горки. – Давай я его перенесу через нее, прямо к его гусенице.
– Ты, конечно, можешь так поступить, – задумчиво ответила Даша, – только в этом случае ты лишишь его бесценного опыта. В следующий раз он будет точно также штурмовать препятствие, надеясь на то, что произойдет чудо, и он окажется возле еды. Он перестанет надеяться на себя. Он будет думать, что, чем больше он тратит сил на бесплодные попытки, тем быстрее какая-то внешняя сила ему поможет. Если за это время он обзаведется потомством, то и его детям передастся это качество. В конце концов, все его потомство погибнет, так как будет изменена природная программа. Сейчас жук учиться, и это здорово. Если он решит эту задачу, это будет самый ценный подарок его детям. А теперь, если тебе его по-прежнему жалко, можешь ему помочь.
– Что-то мне расхотелось, – засмеялась Катя.
Она отвернулась от жука и посмотрела в сторону деревни. Оттуда к тому месту, где они сидели, шла группа девочек. На улице было жарко, и, видимо, девчонки направлялись на речку.
– Пошли искупаемся, Даша, – предложила Катерина, – смотри, сколько народу на речку идет. Весело будет.
– Пойдем, – ответила Даша.
Искупавшись, девочки опять вернулись на бревна. Здесь уже сидели ребята, человек шесть. В этом месте было прохладно: высокие деревья создавали тень.
Из-за горки вышли две девочки и направились к ребятам.
– Здравствуйте, девочки, – поздоровались они.
Это были подружки – Света и Майка. Они присели на бревнышко.
– Хорошо на речке, – произнесла Майка.
Она блаженно откинулась назад и, подставив лицо нежным лучам солнышка, зажмурилась.
Ребята какое-то время сидели молча.
– А что это к нам в деревню столько машин понаехало. Праздник какой, что ли? – спросила Света, разглядывая подъезжающие к церкви автомобили.
– Так ведь сегодня «Родительская суббота», – ответила Тоня. – Сегодня люди на кладбище собираются, чтобы родственников помянуть, да в церковь идут, чтобы свечку за упокой их души поставить.
Несмотря на жаркую погоду, Тоня была в длинной темной юбке. На голове повязан черный платок. Она была дочкой местного священника и хорошо разбиралась в религиозных праздниках. Среди сверстниц Тоня всегда выглядела старше своих лет. Она отличалась серьезностью нрава и недетской рассудительностью.
Девочки какое-то время смотрели на людей, которые шли с большими пакетами и букетами цветов на могилки к родственникам.

Зазвонил колокол. Нарядно одетые местные жители потянулись в церковь.
– Смотри, Майка, твоя бабушка в церковь идет, – сказала Тоня, – а ты что же с ней не пошла?
Майка открыла глаза и стала вглядываться в проходящих мимо людей. Наконец узнав бабушку, она опустила ресницы и снова откинулась назад.
– А мне-то что там делать? – сквозь зубы проговорила она.
– Как это что? – возмутилась Тоня. – Богу помолиться, маму помянуть, свечку за упокой ее души поставить.
Девочки знали, что у Майки полтора года назад умерла мама. Это была грустная история.
Родители Майки познакомились еще студентами. Мама училась в хореографическом училище, отец заканчивал режиссерский факультет одного из престижных столичных вузов. Их любовь была яркой и романтичной. Шикарные букеты роз, признания в любви, путешествия – все это было в их жизни. На самом пике их отношений родилась Майка.
Она всегда вспоминала свое детство с какой-то щемящей грустью. Сколько она себя помнила, родители всегда были в разъездах, и Майка часто оставалась одна. Сначала с ней сидели няни, потом их сменила бабушка, мамина мама.
Самые светлые воспоминания у Майки были связаны с теми редкими случаями, когда вся семья собиралась вместе. Майка помнила, как однажды, вернувшись с гастролей, мама пробыла дома целых три месяца. Отец в это время тоже был дома. Они все втроем съездили к морю, а когда вернулись, поехали на дачу.
Майке тогда исполнилось семь лет. На даче собирались друзья родителей. Это были известные люди. Они устраивали шумные праздники, на которых присутствующие называли маму восходящей звездой русского балета. Мама была весела и беззаботна. Наверное, соскучившись по дочери, она проводила с ней много времени. Нередко утром они выходили в сад, где мама танцевала, напевая разные мелодии.
Однажды она вынесла из дома магнитофон и устроила для Майки настоящее представление. Мама двигалась очень красиво. Плавные движения рук, легкий шаг, скорее похожий на полет, завораживали Майку, погружая ее в какие-то приятные грезы. Когда мама закончила танцевать, она остановилась и оценивающе посмотрела на дочь.
– А ну-ка, иди сюда, – позвала она.
Когда Майка подошла, мама поставила ее в какую-то танцевальную позицию и предложила сделать несколько движений. Майка очень старалась.
– Нет, не так, – сказала мама.
Она встала напротив Майки точно в такую же позицию и предложила:
– Повторяй за мной.
Майка стала повторять движения, которые ей показывала мама. Сначала движения были резкими и неуклюжими, но потом стали приобретать плавность и даже изящество. Мама подняла руки и предложила Майке прижать свои ладошки к ее. В таком положении мама стала двигаться в различных направлениях, поднимая и опуская руки. Майка изо всех сил старалась не отставать.
Их занятия продолжались больше месяца. Майка вспоминала это время со смешанным чувством искренней радости и бесконечной печали.
Однажды мама как обычно включила магнитофон и встала напротив Майки. Она начала делать плавные движения, постепенно ускоряя темп. Майка не отставала. Через какое-то время она вдруг заметила, что находится в каком-то необычном состоянии. В голове не было ни одной мысли. Внутри звучала прекрасная музыка. Майка была потрясена, музыка действительно звучала откуда-то изнутри. Мелодия была очень похожа на ту, которая лилась из магнитофона, только она была намного насыщенней.
Майка заметила, что движения, которые она повторяла, стали абсолютно синхронными. Она как будто сливалась с мамой, становясь с ней одним целым. Майка откуда-то знала, что в следующую секунду сделает мама. Ее тело как будто действовало самостоятельно, без всяких сознательных усилий, управляемое не мыслями, а чувствами. Наверное, это было похоже на то, как великий музыкант, переполненный эмоциями, исполняет любимое произведение. Он не думает о том, какие нажимать клавиши, какая будет следующая нота. Его душа в прорыве вдохновения стремится выразить себя в самой совершенной форме. Майка была на седьмом небе. В этот момент она была абсолютно счастлива.
Заметив необычное состояние дочери, мама подошла к магнитофону и переключила музыку. Из динамиков зазвучала быстрая мелодия. Однако необычное состояние не исчезло. Майку захлестнула волна безудержного веселья.
На этот раз мама двигалась очень быстро. Она делала невообразимо сложные движения, высоко подпрыгивала, вращалась волчком. Майка не отставала. Она совершенно точно повторяла все движения мамы. В какой-то момент ей захотелось украсить то, что показывала мама. Она слегка изменила угол наклона тела, что придало ее движениям еще больше изящества. Теперь она не повторяла за мамой, а как будто отвечала ей своим собственным движением. Получался шуточный танцевальный диалог.
– Жаль, что никто не видит, – в какой-то момент подумала Майка.
Как только эта мысль мелькнула у нее в голове, она тут же сбилась с ритма. Пропала внутренняя музыка. Рисунок движений сломался. Майка остановилась. Через секунду она услышала аплодисменты. Майка обернулась. На пороге дома стоял отец. Он улыбался и аплодировал жене и дочери изо всех сил.
– Никогда не думал, – наконец произнес он, – что у вас двоих может так здорово получиться.
– Честно говоря, я тоже не думала, – ответила мама.
Она с интересом смотрела на дочь. Любопытнее всего было то, что Майка даже не запыхалась, в то время как маме потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание.
– Я не знаю, Майка, как ты это делаешь, – серьезно сказала мама, – но, по-моему, то, что я видела, это больше чем талант. Я кончила училище, каждый день репетирую, но мне не хватает чего-то, что есть в тебе. Я даже сама не знаю, что это.
Она вдруг искренне улыбнулась, подхватила дочь на руки и прижала к себе. Мама поцеловала Майку в щеку и торжественно произнесла:
– Когда ты подрастешь, я обязательно отдам тебя в училище. Ты станешь великой танцовщицей.
– Такой же, как ты, мамочка?
– Нет, – улыбнулась мама, – судя по тому, что я видела, лучше чем я!
Это было прекрасное время, но однажды оно медленно и страшно тронулось вспять.
Как-то весной мама вернулась с очередных гастролей. Майка заметила, что она явно не в настроении. Мама раздраженно ходила по комнате. Вещи лежали в полном беспорядке. Когда пришел папа, они закрылись в комнате и долго беседовали. Родители говорили громко. До Майки отчетливо доносился голос мамы. Из их разговора Майка поняла, что маме не дали какую-то очень важную роль. Судя по всему, эту роль отдали другой танцовщице, которую мама называла интриганкой, старой коровой и совершенной бездарностью.
Папа пытался утешить маму. Он говорил, что не стоит так переживать, ведь это не последняя ее роль. Если танцовщица, которая обошла маму действительно бездарность, то она скоро провалится, и роль вернут маме.
Выслушав папу, мама перешла на крик. Теперь она обвиняла отца в том, что он не понимает, насколько для нее важна эта роль. Она говорила, что такой шанс выпадает раз в жизни. Что эта роль – путь в «большой», начало блестящей карьеры, слава, деньги – это все, о чем она мечтала.
Майка не понимала, что значит путь в «большой», но чувствовала, что мама очень несчастна.
Наконец мамины чувства достигли высшей точки. Она не кричала, она срывалась на визг.
– Я от всей души желаю, чтоб она сдохла! – в сердцах кричала она. – Я желаю ей самой страшной болезни! Чтоб у этой Голубевой ноги отсохли!
– Остановись, Наташа, – с досадой сказал отец. – Ты сама не знаешь, что говоришь. Роль – это только роль, и желать человеку смерти за то, что он тебя обидел, – большой грех. Не гневи небо. Все, что ты пожелаешь другому, испытаешь сама.
Но маме было уже никак не остановиться.
– Убирайся отсюда, – закричала она. – Ты никогда меня не понимал. Я вообще была дурой, что вышла за тебя замуж.
Когда папа вышел из комнаты, мама разрыдалась. Майке до слез было жалко маму. Ей почему-то представилось, как кривоногая старуха будет танцевать вместо мамы. Майка никак не могла понять, почему противный режиссер хочет поменять маму на какую-то старую женщину. В Майке стала закипать ненависть. Она тоже от всей души пожелала ей смерти.
С этого дня все пошло наперекосяк. Через неделю маму сбил пьяный мотоциклист. Она три месяца пролежала в больнице. Синяки и ссадины зажили, однако оставалась одна проблема – у нее было сильно травмировано колено. Врачи вынесли свой приговор – танцевать она больше не сможет. Это был страшный удар.
Когда маму выписали из больницы, то оказалось, что ей неудачно сделали операцию, и нога постоянно болела. Врач выписал маме какие-то таблетки и уколы, но предупредил, чтобы она принимала их в крайнем случае, так как может возникнуть привыкание.
Через какое-то время мама устроилась на работу учителем танцев. Денег платили мало. Да и работа ей не нравилась. Дома стали происходить постоянные скандалы. Нередко мама приходила домой выпивши. В один «прекрасный день» ее выгнали с работы.
А потом сгорела квартира. Мама уснула с непотушенной сигаретой. Отца в этот день дома не было. И пожарные едва успели спасти их с Майкой. Они целый месяц провели в больнице.
Сгорело все: деньги, документы, вещи. По вине мамы сгорели еще две квартиры и их заставили оплатить ущерб. Теперь денег у них катастрофически не хватало.
Родители приняли решение – переехать. Они отремонтировали квартиру и обменяли ее на другую, на окраине города. Однако от этого легче не стало. Мама снова устроилась на работу, но через два месяца ее опять выгнали. Она приходила на работу в нетрезвом состоянии и часто прогуливала. Попытки отца вразумить ее ни к чему не привели. Мама все чаще срывалась и кричала на него.
Майке было ужасно жаль маму. Она понимала, что если бы она могла танцевать, все сложилось бы иначе. Помочь маме она ничем не могла, она могла только плакать, наблюдая, как разваливается их семья.
Потом умерла бабушка. Маму выгнали с очередной работы. А потом ушел отец, и они с мамой остались вдвоем. Теперь мама пила очень часто, практический каждый день. В доме стали появляться незнакомые мужчины. Одни задерживались ненадолго, другие исчезали на следующий день. Майка часто оставалась голодной.
В школе она скатилась на тройки. Подружки от нее ушли, да, честно говоря, она и сама никого не хотела видеть.
В моменты редких просветлений, когда мама была трезвой, она плакала и просила у Майки прощения. Она говорила, что в том, что произошло, виновата только она сама. Мама обещала больше никогда не притрагиваться к спиртному и напивалась на следующий день до умопомрачения.
Однажды она вдруг вспомнила, что у Майки накануне был день рождения. Она снова плакала, просила прощения. Утром она подарила дочери маленького пупсика, одетого в одну ночную рубашку. Мама забыла, что Майке уже одиннадцать лет и в куклы она давно перестала играть. К вечеру она опять напилась.
Получив подарок, Майка проплакала весь день. Это был единственный подарок от мамы за последние годы. Она прижимала к себе этого пластмассового малыша и повторяла:
– Ну за что, Господи, ну за что!
Как-то раз Майка прождала маму три дня, но она так и не появилась. Потом пришли незнакомые люди и сказали Майке, что мамы больше нет. Они долго думали, что делать, потом решили позвонить отцу.
Никогда до этого момента Майка не знала, как сильно она любит маму. Сейчас она не помнила ничего плохого. В ней были только светлые воспоминания. Сейчас Майка испытывала самую сильную любовь и самую страшную боль от потери.
После похорон отец забрал Майку к себе. Он давно жил с другой женщиной, и у него за это время родилось двое детей. Мачеха приняла Майку ласково, и первое время все шло хорошо. Однако, чем больше в их семье находилась Майка, тем больше она чувствовала себя чужой.
Отец уже больше не работал режиссером. Карьера у него не сложилась. Он стал корреспондентом и подрабатывал в какой-то малоизвестной газете. Жили они с женой более чем скромно. Отцу часто приходилось бывать в командировках, и Майка оставалась с новой семьей один на один.
По прошествии некоторого времени Майка стала замечать, что новая папина жена смотрит на нее с упреком. Она ничего не говорила, но Майка чувствовала, что мачеху раздражает все: как она ходит, как ест, что говорит.
Майка старалась реже попадаться ей на глаза, всегда брать самый маленький кусок, но это не помогало. Она до того уставала дома, что ни за что не хотела уходить из школы домой. Она часто бродила одна по пустым школьным коридорам. Иногда она дремала, присаживаясь у теплой батареи. Изредка она плакала, прижимая к себе маленького пупсика, подаренного мамой.
Единственной радостью для Майки были танцы. В свои самые тяжелые моменты она уходила туда, где ее никто не мог увидеть, и танцевала. Она танцевала самозабвенно. Это даже трудно было назвать танцем, это было что-то большее. Начав танцевать, Майка неизменно входила в то стояние, которое испытала, танцуя с мамой. Реальный мир исчезал, и она оказывалась в каком-то чудесном месте, где звучала прекрасная музыка и со всех сторон струился ослепительный белый свет. В эти мгновения Майка была абсолютно счастлива. Ей казалось, что она парит над землей. Ее движения были настолько красивыми и точными, что казалось, будто сама чистота и гармония пытаются выразить себя через Майку.

Как только наступало лето, Майку на три месяца отправляли в деревню к родителям отца. Тут для Майки начинался настоящий ад.
Ее бабушка и дедушка переехали в деревню недавно. В городе у них была квартира, но они предпочитали жить в деревне. Бабушка была очень властной и категоричной женщиной. Когда-то она была руководящим работником и даже состояла в коммунистической партии. На старости лет она уверовала в Бога и стала ревнивой последовательницей православной церкви. Она крестилась в деревенском храме, после чего стала соблюдать все посты и праздники, накупила икон и начала регулярно посещать церковь.
Бабушка постоянно привлекла своего мужа ко всем этим мероприятиям. Дедушка был человек зависимый и покорно исполнял все прихоти жены. Бабушка пыталась привить христианскую веру и Майке, однако та наотрез отказалась, чем вызвала несказанный гнев бабушки.
С покойной невесткой у бабушки отношения не сложились, а в последние годы она ее просто терпеть не могла. Бабушка винила невестку во всех смертных грехах. Самое страшное обвинение было в том, что она сломала жизнь ее сыну. Это по ее вине, считала бабушка, сын не стал известным режиссером, а до сих пор мается в какой-то заштатной газетенке.
Майка внешне была очень похожа на маму, наверное, этот факт злил бабушку больше всего. А еще Майка была такой же независимой. Она позволяла себе иметь свое мнение. Стараясь помочь сыну, бабушка брала, конечно, внучку на все лето, но при этом не забывала попрекнуть ее куском хлеба. В минуты сильного раздражения она называла Майку нехристем и наркоманским отродьем.
Самую сильную боль Майка испытывала тогда, когда бабушка говорила, что ее мама будет гореть в аду, где ей самое место. Она утверждала, что эта мука будет вечной. В эти мгновения Майка ненавидела бабушку, а вместе с ней Бога и церковь.
Сейчас, увидев, что бабушка идет в церковь, она только зло усмехнулась.
– Ну, сегодня вечером начнется, – раздраженно проговорила она, – эта святая придет, намолившись, и начнет про адское пламя рассказывать. Особенно про то, как черти душу моей мамы в аду мучают. Пошла бы она, куда подальше, со своим Богом и церковью. Майка сплюнула сквозь зубы и собралась снова прилечь на бревна.
– Не богохульствуй, Майка, – серьезно сказала Тоня, – это гордыня в тебе говорит. Судьбу свою смиренно принимать надо. Отец наш небесный за грехи нас наказывает.
Майка снова села. Она зло посмотрела на Тоню.
– Гордыня, говоришь, ладно, допустим, – яростно произнесла она, – только чем это я перед Богом согрешила, что он мне такую судьбу уготовил, может, убила кого? Чем это моя мама так нагрешила, что Бог ее будет вечно в аду держать. Ты Бога оцтом называешь, это что ж за родитель такой, который собственных детей на вечные муки отправляет. Зачем ему вообще ад понадобился.
– Пути Господни неисповедимы, – опустив глаза, произнесла Тоня, – нам не дано понять дела отца нашего небесного. Я тебе одно сказать могу, Бог каждому дал свободу выбора, и каждый может по своей воле к нему прийти. А если человек не хочет, тогда Бог бессилен ему помочь. Человек сам себя на вечные муки обрекает.
– Это что ж за свобода выбора такая? – опять кинулась в атаку Майка. – Если я свободна, значит, я могу поступить так, как захочу, и ничего мне за это не будет. А если мне вечными муками угрожают, то понятно, что я должна выбрать. Неужели у твоего Бога, кроме угроз, ничего не нашлось. К тому же, скажи-ка ты мне, с чего это ты взяла, что ты в рай попадешь?
– Потому что я к единственно истинной вере принадлежу, – ответила Тоня.
– Чудесно, – зло рассмеялась Майка, – это значит, все, кто к другой вере принадлежит, в аду гореть будут. Не слишком ли много их получается? Кстати, большинство иноверцев как раз в обратном уверены. Ты поговори с ними, каждый из них тебе скажет, что только его вера истинная. Да я лучше с мамой в аду гореть буду, чем с такими, как моя бабушка, в раю жить.
– Ты сама не ведаешь, что говоришь, – безнадежно махнула рукой Тоня. – Впрочем, каждому воздастся по вере его.
Даша с любопытством смотрела на спорящих девочек. Вдруг она повернулась к Майке и спросила:
– Скажи, Майка, а как бы ты поступила на месте Бога?
Майка на мгновение задумалась, а потом решительно ответила:
– Я бы никогда и никого в ад не отправила. Я бы каждого утешила, особенно тех, у кого жизнь не удалась. Я бы объяснила им, что они не так сделали, и дала бы возможность ошибку исправить. Знаешь, Даша, мне иногда кажется, что я за каждого пьяницу и наркомана жизнь бы свою отдала. Если бы ты только знала, как я их понимаю!
– Это ты книжек бесовских начиталась, – презрительно сказала Тоня, – вот поэтому так и рассуждаешь.
– Может, и начиталась, – ответила Майка. – Знаешь, Даша, мне тут книга попалась про родовые поместья. Я там про Бога прочитала. Автор его совсем иначе описывает, чем у нас принято. Я так обрадовалась, что даже духом воспряла. Там написано, что человек не один раз на земле живет и, если он родовое поместье построит, то всегда туда вернуться сможет. Я даже план рисовать стала. А потом я до того места дочитала, где говорится, что те, кто в этой жизни поместье построить не успеют, то вновь родиться смогут только через десять тысяч лет. «Да что же это такое, – думаю, – опять угрозы. Мама-то моя ничего сделать не успела». У меня даже руки опустились.
– Значит, говоришь, всех бы утешила? – спросила Даша, искоса глядя на Майку.
– Да, – твердо ответила Майка.
– А знаешь, Майка, а ведь Бог именно так и поступит, – неожиданно сказала Даша.
– Что ты говоришь, Дашка! – возмутилась Тоня. – Ни к чему ее обманывать даже ради утешения. Бог за грехи каждого обязательно накажет.
– Вынуждена огорчить тебя, Тонечка, – улыбнулась Даша, – Бог наказывать никого не станет, хотя бы по той простой причине, что Бог есть любовь. Более того, самая высшая форма любви – безусловная, то есть Бог никому и никаких условий не ставит. И никогда и никого любви своей не лишает. Да, человек может отвернуться от Бога. Это и станет для него адом. Да только Бог от человека никогда не отвернется, хотя бы потому, что он Бог. Любой человек на этом свете или на том всегда может к Богу вернуться и Бог его с радостью примет.
А то, что книжек этих касается, я тебе, Майка, вот что скажу. В этих книгах истина написана. И путь хороший указан, по которому к счастливой жизни вернуться можно. Бог для всех людей его хотел. В отношении угроз – ты права, наверное, зря автор это сделал, тем более от имени Бога.
Душа человека бессмертна и душа твоей мамы жива. Она уже все осознала. Теперь она на твою жизнь смотрит и, я так думаю, переживает сильно, что ты несчастлива. Ее муки закончатся только тогда, когда тебе хорошо станет. Только ты ей помочь можешь. Кстати, вы еще в этой жизни можете встретиться.
– Что ты говоришь, Даша, – воскликнул кто-то из девочек.
– Ты действительно, Дашка, ври да знай меру, – с упреком сказала Тоня. – Ты еще скажи ей, что воскресить ее маму можешь.
– Во-первых, я никогда не вру, – серьезно ответила Даша, глядя на Тоню, – во-вторых, я всегда думаю, прежде чем что-то говорю. Если я сказала, что это возможно, то так оно и есть.
– Любопытно было бы посмотреть, – ехидно заметила Тоня.
Даша повернулась к Майке и серьезно сказала:
– Когда-нибудь, Майка, ты вырастешь, и наступит такое время, когда ты встретишь молодого красивого парня. Ты полюбишь его всей душой, и он полюбит тебя. Потом тебе очень захочется, чтобы у вас родился ребенок. Если в этот момент ты будешь думать о маме, то именно ее душа воплотится в теле твоего ребенка.
В этом будет нетрудно убедиться. Внешне ребенок будет очень похож на твою маму. Скорее всего, это будет девочка. В детстве у нее обнаружится тяга к танцам, а позднее раскроется настоящий талант. Если твой ребенок родится в том же месте, где вы жили с мамой последнее время, то ты обязательно заметишь, что твоя дочь каким-то необъяснимым образом будет знать, где лежат твои вещи. Ей будет казаться, что она все это уже видела.
Твоя дочь не будет помнить, кем она была в прошлой жизни, но ты будешь это твердо знать. Только самый главный вопрос, Майка, заключается в том, зачем ты хочешь пригласить в этот мир свою маму? Чему ты хочешь ее научить? Что хорошего ты хочешь ей подарить? Дело в том, что подарить ты ей можешь только то, что сама имеешь. Сможешь ли ради нее стать великой танцовщицей, захочешь для нее построить родовое поместье? В прошлой жизни твоя мама была несчастлива. Сможешь ли ты в этой жизни сделать ее счастливой?
– Смогу! – неожиданно воскликнула Майка.
Через секунду она пришла в себя и с грустью посмотрела на Дашу.
– Ох, Дашка, я очень хочу тебе верить, изо всех сил хочу, да только чудес в жизни не бывает. Вся моя жизнь тому подтверждением является.
– Пока ты так думаешь, так все и будет, – ответила ей Даша. – Знаешь, когда-то мой папа решил поступать в университет. В школе он учился плохо. В аттестате – одни тройки. Когда он служил в армии, он твердо решил, что станет студентом. В те времена попасть в университет было очень трудно, а с таким аттестатом, как у него, просто невозможно. Мой папа твердо решил, что он будет учиться. За год он выучил всю школьную программу. Ему надо было сдавать английский язык, и к моменту экзаменов он знал его настолько хорошо, что его взяли в самую сильную группу. Самое удивительное было в том, что в одном классе с папой учились ребята, которые были отличниками, так вот, многие их них так никуда не поступили только потому, что считали, что это невозможно. Если ты о чем-то говоришь, что это невозможно, так оно и будет.
Тридцать лет назад моей бабушке сделали операцию на позвоночнике. Такая операция считалась очень сложной, и врачи полагали, что самый лучший результат – это если больной сможет самостоятельно сидеть. Бабушка дала себе слово, что она выйдет к доктору на своих ногах. Она очень хотела жить и готова была сделать для этого все, что в ее силах. Когда собралась комиссия, врачи были потрясены – бабушке действительно удалось выйти к ним навстречу. Наверное, потому, что она проявила железную волю, она до сих пор жива и ходит на своих ногах. Те, кто поверил в то, что они не смогут встать, так и остались лежать и вскоре умерли.
Что ты готова сделать для того, чтобы исполнилась твоя мечта? Чем ты готова пожертвовать? А может, лучше найти причины, по которым это сделать невозможно, да и оставить все, как есть?
Майка ничего не ответила. Она вскочила со своего места и смотрела на Дашу, сжав кулаки. Потом она развернулась и кинулась прочь.
– Зря ты, Дашенька, так с ней говорила, – сказала Наташа, – ей и так тяжело. Ее бы успокоить надо.
– Успокаивать тех, кто ничего не хочет изменить в своей жизни, – это по вашей части. Я хотела дать ей шанс. Время покажет, смогла я это сделать или нет.
Даша решительно встала и зашагала домой.

Майка изо всех сил бежала по лесу. Слезы душили ее. Наконец перейдя на шаг, она заговорила сама с собой.
– Господи, ну за что мне все это? – всхлипывала она. – Ну чем я провинилась? Неужели я никогда не смогу стать счастливой. Почему так рано ушла моя мама? Почему родной отец ко мне совершенно равнодушен? За что так ненавидит меня родная бабушка?
Она плакала и плакала и никак не могла остановиться. Вокруг никого не было. Майка брела по лесной тропинке, ничего не замечая вокруг.
– Знаешь, Господи, – вдруг воскликнула она, – я очень хочу поверить Даше. Хочу и не могу. Нет во мне веры. Уж больно тяжело мне. Прошу тебя дай мне знак, что она права, и я обещаю тебе, я сделаю все, что от меня зависит.
Майка огляделась вокруг. Она забрела в какую-то чащу и сейчас стояла рядом с высокой березой. Она посмотрела вверх, как будто была готова услышать ответ. Вдруг она выпрямилась, топнула ногой и закричала на весь лес:
– Господи, дай мне знак, прошу тебя. Сделай это, и у тебя не будет более верной дочери, чем я. Помоги мне, и я смогу совершить чудо!
Потом она опустила глаза и тихо прошептала:
– Помоги мне или убей меня!
Майка присела под березой. На нее вдруг навалилась огромная усталость. Глаза слипались и не было никаких сил бороться с этим. Она закрыла глаза, прилегла на травку рядом с березой и мгновенно уснула.
Ей приснился странный сон. Она увидела абсолютно белый свет, от которого исходила такая любовь, которой Майка никогда в жизни не испытывала. Ей нестерпимо захотелось заплакать от счастья.
– Твоя просьба услышана, доченька, – прозвучал самый ласковый голос в мире, – не только услышана, но и исполнена. Не забудь и ты о своем обещании.
Смолк голос, и свет исчез, оставив после себя чудесное ощущение. Майка проснулась. Ей было так хорошо, как никогда прежде.
– Как здорово, – подумала она, – так не хочется просыпаться.
Майка поднялась, отряхнула свое платье и направилась домой. Солнце уже скрылось за горизонтом, но было еще довольно светло. Она шла по лесной тропинке, изо всех сил стараясь сохранить приятное чувство, пришедшее к ней во сне. Наконец из-за деревьев показалась крыша ее дома. Радостное настроение сразу угасло, Майка даже сбавила шаг.
Ей так не хотелось сейчас видеть бабушку, слушать ее речи. Вскоре она заметила, что возле их дома бегают какие-то люди. «Странно, – подумала Майка, – уж не случилось ли чего».
Когда она вышла из леса, то увидела, что к ней со всех ног бежит Тоня. Ее длинная черная юбка развевалась на ветру.
– Где ты ходишь? – воскликнула Тоня, остановившись перед Майкой, – мы весь лес обыскали. Беги скорей домой, там твоя бабушка умирает.
– Как умирает? – опешила Майка. – Она еще час назад здоровой была.
– Ей в церкви плохо стало, – начала торопливо говорить Тоня, – мы молились, как обычно. Вдруг она заплакала и никак остановиться не может. Потом на колени опустилась. А рыдания все громче становятся. Затем она на пол упала. Не слышит никого, только одно повторяет, чтобы тебя к ней привели, иначе ее душа в ад попадет.
Девочки торопливо шли по тропинке. Наконец Майка забежала в дом.
На кровати лежала бабушка, а вокруг нее толпился народ. На табуретке возле кровати стояли какие-то лекарства. На полу валялся разбитый стакан. Увидев Майку, бабушка попыталась встать с кровати и подойти к ней. Но, видно, ноги ее уже не держали, и, упав на пол, она поползла к Майке на коленях.
– Прости меня, Майка, – зарыдала бабушка, – прости меня, ради Христа. Грех на мне большой, мне сегодня в церкви Бог его показал. Мука смертельная душу мне сжигает, если не простишь ты меня, то и Бог меня не простит. Тогда я вечно в аду буду мучиться.
Бабушка захлебывалась слезами. Майка с удивлением смотрела на нее. Она больше не злилась на бабушку. Ей не было ее жалко. Страх этой старой женщины вызвал в Майке какое-то брезгливое чувство. Она попыталась сказать бабушке что-нибудь ласковое и не смогла.
Тогда Майка выпрямилась и, серьезно глядя на бабушку, произнесла:
– Я прощаю тебя! За все прощаю! Ты будешь жить. Я думаю, что все будет хорошо. Сегодня Бог не возьмет твою душу. Живи с миром.
После этих слов бабушка рухнула на пол и потеряла сознание. А Майка развернулась и вышла из дома. На следующий день она уехала в город.

В большом концертном зале шла плановая репетиция. На сцене ученики хореографического училища готовились к праздничному концерту. В пустом зале сидели четверо. Полноватый мужчина, лет сорока, в дорогом костюме и с золотым перстнем на пальце. Две женщины. Одна постарше, в простом, но элегантном платье. Другая – помоложе, в черном, плотно облегающем тело трико. На первом ряду сидел молодой мужчина, в серых брюках и белой безрукавке.
Когда ребята закончили танец, и музыка стихла, молодая женщина обратилась к мужчине в дорогом костюме.
– Ну, что скажете, Валерий Николаевич? – спросила она.
Мужчин потер подбородок и проговорил с сомнением:
– Что вам ответить, Татьяна Сергеевна. Ребята танцуют, конечно, хорошо. Только чего-то им не хватает. Огня, что ли. И спинку они держат ровно, и улыбаются. Только все это не так как-то. Солистка ваша ноги вон как высоко поднимает, да только такое впечатление создается, что все это искусственно. Понимаете, они не живут в танце, они жизнь изображают, поэтому впечатление какое-то неестественное получается.
Молодая женщина постаралась скрыть презрительную усмешку, промелькнувшую у нее на лице.
– Вам, конечно, виднее, Валерий Николаевич, – сказала она, – вы ведь наш спонсор.
– Не в этом дело, – раздраженно ответил мужчина. – Конечно, если бы я не вложил деньги в ваш ансамбль, он бы давно развалился. Но я хочу, чтобы это был лучший ансамбль. Сейчас на сцене достаточно всяких дилетантов от искусства. Они скоро уйдут, и их забудут. Только у нас с вами другая крайность получается. Мы детей профессионально танцевать научили, а душу вложить забыли. Такое искусство только десятку специалистов будет интересно. Оно людей зажигать не способно. Понимаете, Татьяна Сергеевна, искусство – это умение передать чувство. Умение заставить зрителя плакать и смеяться, умение заставить его сопереживать. А я от ваших танцев едва не заснул, – с досадой закончил он.
Молодой мужчина поднялся, два раза хлопнул в ладоши и объявил:
– Перерыв.
Ребята разошлись по сцене. Женщина постарше повернулась к мужчине в дорогом костюме и тихо произнесла:
– Наверное, вы правы, Валерий Николаевич, хотя я, честно говоря, даже не знаю, что делать. Свою душу я не могу в них вложить, а их души зажечь у меня пока никак не получается.
– Дайте мне настоящую солистку, – глядя на женщин, решительно произнес Валерий Николаевич. – Есть у вас девочка, которая живет танцем? Есть у вас кто-нибудь, кто сможет зажечь остальных?
– Есть, – вдруг прозвучал звонкий голос откуда-то сзади.
Взрослые обернулись. По проходу шла девочка, лет тринадцати, в простеньком платье и танцевальных туфлях.
– Я могу сделать то, что вы хотите, – решительно заявила она, глядя на мужчину в дорогом костюме.
Ее черные волосы рассыпались по плечам, горящие глаза светились решимостью и какой-то небывалой удалью.
– Ты кто, девочка? – спросила, первой пришедшая в себя, Татьяна Сергеевна. – Откуда ты взялась?
– Это неважно, – ответила девочка. – Самое главное, я смогу сделать то, что вам не удается.
– А что? – как бы раздумывая, произнес Валерий Николаевич. – Может и вправду попробовать?
– Да вы что? – возмутилась молодая женщина. – Врывается какая-то девица с улицы, и вы хотите, чтобы она у нас танцевала?
– Я еще ничего не решил, – ответил мужчина, – я даже не знаю, умеет ли она танцевать вообще. У вас ведь все равно перерыв. Давайте развлечемся. Пусть покажет, что она умеет. Прогнать ее никогда не поздно. У тебя есть три минуты, – обратился он к девочке, – если я в течение этого времени не скажу стоп, можешь продолжать. Но если скажу – ты соберешь свои вещи и уйдешь и очень постараешься никогда больше не показываться мне на глаза. Договорились?
– Да, – решительно ответила девочка.
Она подошла к пожилому звукорежиссеру, который сидел рядом со сценой и протянула кассету.
– Включите, пожалуйста, первую мелодию, – попросила она.
Тот задумчиво потер подбородок, взял кассету и сунул ее в магнитофон. Он как-то по-отечески посмотрел на девочку и тихо произнес:
– Удачи тебе, дочка.
– Спасибо, – серьезно ответила девочка.
Она поднялась по ступенькам на сцену, вышла на середину и замерла, ожидая, когда зазвучит музыка. Ребята, сидевшие на сцене, с любопытством смотрели на незнакомку.
Музыка обрушилась как-то неожиданно громко. Бразильская мелодия разорвала тишину стройным и быстрым ритмом.
С первых движений стало понятно, что эта девочка не просто талантлива. Ее движения поражали своей красотой и изяществом. Она как будто сливалась с музыкой, создавая впечатление абсолютного единства движений и звуков.
Она танцевала яростно. Распущенные черные волосы придавали танцу магическую окраску. Какой-то дьявольский блеск то и дело вспыхивал в ее глазах. Улыбка поражала какой-то нечеловеческой глубиной. Она завораживала, она, как магнит, притягивала взгляды зрителей.
В какой-то момент, когда музыка ускорила свой темп, девочка стала вращаться на одной ноге с такой скоростью, что вообще трудно было себе представить, что такое возможно. Когда она выпрыгивала вверх, то создавалось такое впечатление, что она на мгновение задерживается в воздухе, нарушая все физические законы.
Не было никаких сил оторвать свой взгляд от того, что происходило на сцене.
Мелодия неожиданно оборвалась. Никто не произнес ни слова. Звукорежиссер вместе со всеми смотрел на сцену, совсем забыв о своей аппаратуре. Из динамиков зазвучала совсем другая мелодия. Теперь девочка танцевала совершенно иначе. В ее движениях больше не было этого яростного огня, безудержной мощи. Она как будто разговаривала с людьми в зале. Она танцевала очень печальную историю, видимо, историю своей жизни. Каждое движение было словом, каждый шаг был фразой, понятной любому, кто хотел понять то, что она говорила.
Ее движения вызывали такую щемящую боль, что одна из женщин не удержалась и всхлипнула. Девочка ничего не изображала, она жила. Она выплескивала на окружающих самые сильные чувства, от которых нельзя было отмахнуться. Невозможно было сказать, что ты их не ощущаешь или просто отвернуться от сцены.
В какой-то момент, когда эмоции достигли предела, девочка резко остановилась. В то же мгновение смолкла музыка, продолжая звучать в душе каждого. И опять никто не сказал «стоп». Звукорежиссер все также ошарашенно смотрел на сцену, не притрагиваясь к своей аппаратуре.
Следующий танец был совсем не похож на предыдущий. В глазах девочки вспыхнул радостный огонь. Она стояла, опустив руки вниз, прямая как струна. В следующую секунду она начала отбивать чечетку. Создавалось такое впечатление, что она не двигается, и только ноги в бешенном ритме танцуют сами по себе. Она высоко подбрасывала колени, выдавая одну дробь за другой. В какой-то момент, не переставая танцевать, она повернулась в пол-оборота к ребятам, сидящим на сцене.
– Ты, – вдруг громко воскликнула она и поманила к себе высокого красивого парня.
Парень вскочил на ноги, подбежал к ней и, выждав секунду, попытался подстроиться к ее танцу. Было видно, что он старается изо всех сил. Однако парень явно опаздывал.
– Нет! Медленно! – громко воскликнула девочка.
Она резко отвернулась от парня и, поискав глазами кого-то, указала на другого мальчишку, который сидел на противоположной стороне сцены.
– Вот ты, – залихватски выкрикнула она.
Второй парень смог продержаться не многим больше первого. Он тоже не выдерживал того бешеного ритма, который задавала девочка.
– Тренируйся, – насмешливо крикнула девочка и, слегка подтолкнув парня, отправила в угол сцены.
Она продолжала танцевать, ни разу не сбившись с ритма. Девочка обвела глазами зал, как будто прикидывая, кто бы мог составить ей компанию. Наконец, ее взгляд остановился на молодом мужчине, сидевшем в зале.
– Вот Вы, – крикнула она, указав на мужчину пальцем.
– Я? – удивленно воскликнул тот.
– Да, Вы, – девочка решительно тряхнула головой. – Или Вам тоже слабо?!
Она насмешливо смотрела на него.
– Ну, держись! – задорно отозвался мужчина.
Он легко поднялся и выскочил на сцену.
– А ну давай заново, Семен, – крикнул он звукорежиссеру.
Тот, как будто очнувшись, торопливо перемотал пленку и нажал пуск. Музыка заиграла снова.
Мужчина и девочка стояли друг напротив друга. Когда зазвучала музыка, они одновременно стали бить чечетку. Никто из них не хотел уступать. Девочка двигалась легко и изящно. Движения мужчины были более порывисты, и он был чуть более напряжен. Как бы девочка не ускоряла темп, мужчине удавалось его удерживать, хотя было видно, что это ему дается с огромным трудом.
В какой-то момент девочка перестала взвинчивать темп и затанцевала легко и расслабленно. Она как будто приглашала мужчину к диалогу. Девочка выдавала ногами дробь, а потом давала возможность ему ответить. Получался веселый дурашливый танец.
Когда прозвучал последний аккорд, она топнула ногой и осталась стоять, уперев руки в бока. Мужчина обессилено опустился на пол, он тяжело дышал. Потом он лег на спину, полежав в таком положении несколько секунд, расхохотался.
– Давно меня так никто не пришпоривал, – улыбаясь, сказал он. – Ну, красавица, ты даешь!
Девочка протянула ему руку, помогая подняться. Потом она откинула волосы назад и спустилась со сцены. Она подошла к мужчине в дорогом костюме и остановилась, глядя на него в упор.
– Я хочу танцевать в вашем ансамбле, – решительно сказала она.
– Откуда ты взялась? – спросил мужчина, пропустив ее слова мимо ушей.
Он уже пришел в себя, но все еще потрясенно смотрел на девочку.
– Это неважно, – ответила девочка. – Я просто хочу у вас танцевать.
– В нашем ансамбле танцуют только те, кто учится в хореографическом училище, – сказала женщина, которая выглядела постарше.
– Значит, я буду у вас учиться! – решительно заявила девочка.
– А живешь-то ты где? – усмехнувшись, спросил мужчина в дорогом костюме.
– На вокзале, – равнодушно ответила девочка.
– На каком вокзале? – опешил он.
– На железнодорожном, – теперь уже усмехнулась девочка. – Вы не волнуйтесь, мне уже четырнадцать лет и я вполне могу о себе позаботиться. Обещаю приходить на занятия вовремя и не пропускать ни одного урока.
Взрослые с изумлением смотрели на нее.
– Вы что, действительно, хотите взять ее в ансамбль? – повернувшись к мужчине, спросила молодая женщина.
– А вы – против, Татьяна Сергеевна? – теперь мужчина смотрел на нее с любопытством.
– Девочка, конечно, хорошая, это видно, – ответила женщина, опустив глаза, – но поймите, Валерий Николаевич, все-таки школа…
– Что?! – мужчина вскочил со своего места. – Школа!.. Девочка, говорите, хорошая.., это ваши девочки хорошие, Татьяна Сергеевна, а эта девочка гениальна!
Он ударил кулаком по спинке кресла.
– Когда-то мне не удалось стать великим танцором, но отличить будущую звезду от подмастерья я еще сумею.
Он видно хотел еще что-то добавить, но сдержался и снова сел на свое место.
– Мне лицо твое знакомо, – обращаясь к девочке, сказала другая женщина, – мы никогда раньше не встречались?
– Не думаю, – спокойно ответила та, – я вас вижу впервые.
– Как твоя фамилия? – снова спросила женщина.
Девочка назвалась.
– Твоя мама была танцовщицей? – опять задала она вопрос.
Девочка печально кивнула головой.
– Кстати, – вступил в разговор молодой парень, – от чего она умерла?
– Я тоже хотел об этом спросить, – присоединился к нему мужчина в дорогом костюме.
– Вы что знакомы с этой девочкой? – подозрительно спросила Татьяна Сергеевна.
Мужчина бросил на нее презрительный взгляд.
– Нет, Татьяна Сергеевна, – медленно ответил он. – Я ее вижу впервые, так же, как и вы. А о своей трагедии она в танце рассказала, неужели вы не заметили. Тоже мне – профессионал.
Женщина постарше с любопытством смотрела на девочку.
– А ты знаешь, – вдруг сказала она, – я ведь знала твою маму. Когда-то мы были с ней подружками и даже соперницами. Мы танцевали с ней вместе. Тебе фамилия Голубева ни о чем не говорит?
При этих словах девочка заметно вздрогнула. Она во все глаза смотрела на женщину.
– Я так понимаю, Валерий Николаевич, – продолжила она, обращаясь к мужчине в дорогом костюме, – что вы уже приняли решение. С училищем проблем не будет, это я беру на себя. Эта девочка действительно того стоит. А вот жить на вокзале – не годится.
– Может, в общежитии место найдется, – предположил молодой парень.
– До начала года там мест не будет, – задумчиво ответила женщина. – А может, ты у меня пока поживешь? – предложила она, повернувшись к девочке.
Та растерянно смотрела на женщину.
– Ну вот, – усмехнулась женщина, – на сцене такие кренделя выдавала, а тут растерялась. Не сомневайся, пошли.
Она обняла девочку за плечи и направилась в сторону выхода. Пройдя несколько шагов, она остановилась и обернулась.
– Я надеюсь, сегодня вы без меня справитесь, – сказала она мужчине в дорогом костюме. – Увидимся завтра.
Она махнула рукой и вышла из зала, увлекая за собой девочку. Когда они спустились вниз, женщина остановилась. Она ласково посмотрела на девочку и произнесла:
– Ты не пугайся. У меня здесь своя квартира. Мы с дочкой вдвоем живем. Она твоя ровесница. Я уверена, что она рада будет тебя видеть.
Женщина решительно зашагала к раздевалке.
– Кстати, я совсем забыла представиться, – весело сказала она. – Меня зовут Ирина Николаевна. Ну, теперь пошли.
– Подождите, – тихо проговорила девочка.
Она остановилась и смотрела женщине прямо в глаза.
– Простите меня, Ирина Николаевна, – вдруг решительно выпалила она, – и маму мою простите.
Женщина с изумлением смотрела на девочку.
– Я даже не представляю, о чем ты говоришь, – медленно сказала она.
– Это неважно, – упрямо повторила девочка, – просто, если можете, простите нас и все.
В ее голосе слышалась настоящая мольба, женщина не сомневалась в том, что этой девочке почему-то очень важно именно ее прощение.
Она больше не стала ее ни о чем спрашивать. Она совершенно серьезно посмотрела ей в глаза и произнесла:
– Я от всей души прощаю тебя и твою маму!
– Спасибо! – искренне ответила девочка.
Она вытерла слезы и прижалась к женщине, которая крепко обняла ее.

Жарким летним утром Даша с папой шагали по Москве. Они были здесь проездом. Поезд отправлялся только вечером, и у них была масса свободного времени.
– Может, в зоопарк пойдем? – лукаво спросил папа.
– Ты же знаешь, что я зоопарков терпеть не могу, – усмехнулась Даша. – Давай лучше на катере по реке покатаемся.
Они направились в сторону пристани.
– Смотри-ка, Дашка, – сказал папа, указывая на красочную афишу, – кажется, сегодня вечером состоится концерт. Выступают юношеские ансамбли со всего мира. Смотри, тут написано, что в концерте примут участие лауреаты всяких престижных конкурсов. Среди них и какой-то российский ансамбль. Давай сходим.
– Наивный ты, папуля, – ответила Даша, – да на такой концерт билеты за два месяца вперед раскупают.
– А мы попробуем, – предложил отец, – если не получится, мы назад вернемся.
Проехав несколько остановок на метро, они вышли около большого концертного комплекса. Народа в кассу почти не было. Подойдя поближе, они сразу поняли почему. На стекле висела табличка, что все билеты на сегодняшний концерт проданы.
– Я же тебе говорила, – улыбнулась Даша.
– Знаешь, Дашка, у меня такое впечатление, что мы на этот концерт попадем, – задумчиво сказал папа. – Сам не знаю, почему я так в этом уверен.
Они отошли от кассы и остановились на ступеньках. Вдруг к ним подошла молодая женщина.
– Простите, – обратилась она к папе, – вам не нужны билеты на сегодняшний концерт?
– Очень нужны, – улыбнувшись, сказал папа, искоса посмотрев на удивленную Дашку.
– Понимаете, мы с сыном хотели пойти, – стала объяснять женщина, – а он у меня приболел. Нам по знакомству билеты на первый ряд достали. Да, видно, не судьба.
Она протянула папе билеты. Он отсчитал деньги, положил билеты в карман и удовлетворенно опустился на скамейку.
– Ну вот, теперь можно и на катере покататься, – сказал он.
В шесть часов вечера они подошли к концертному комплексу. Здесь уже толпился народ. К ним то и дело подбегали люди и спрашивали лишний билетик. Пробравшись через толпу, они вошли внутрь.
Представление действительно было стоящим. На сцене выступали лучшие ансамбли со всего мира. Горячие аргентинские танцы сменяли плавные прибалтийские хороводы, на смену экзотике африканского ритма приходил задорный молдавский пляс. В конце вечера диктор объявил выступление российского ансамбля.
– А сейчас пред вами выступит лауреат международного конкурса, ансамбль «Росич», солистка Майя Вишнева, – торжественно объявил он.
Это было лучшее выступление. Даже невооруженным глазом было видно, что уровень исполнения этих ребят был намного выше всех остальных. Ансамбль танцевал как единое целое. Они двигались настолько легко и красиво, что создавалось впечатление, что это не стоит им никакого труда.
Солистка была особенно хороша. Ее задор передавался не только ансамблю, но всем сидящим в зале. Она не танцевала, она творила. С мастерством великого художника она создавала чудесные образы. Рисунок ее танца был прекрасен. Он имел абсолютную завершенность. В его кажущейся простоте была такая эмоциональная сила, которая никого не оставляла равнодушным.
Когда ансамбль закончил свое выступление, зал взревел в бешенном гуле аплодисментов. Люди хлопали стоя. Вокруг творилось что-то невообразимое.
Солистка несколько раз выходила на сцену. Когда она вышла в последний раз Даша заметила, что она держит в руке маленькую пластмассовую куклу. Девушка что-то шептала, гладя в зал горящими глазами.
Вдруг она прижала куклу к груди и что-то выкрикнула, перекрывая шум в зале.
К Даше, сидевшей на первом ряду, отчетливо долетели ее слова:
– Этот танец для тебя, мамочка.

Большой черный жук в очередной раз скатился с песочной кучи. Он стоял задумавшись. Вдруг он развернулся, спустился вниз и быстро зашагал в обход. Жук переплыл небольшую лужу. Ловко увернулся от птицы, которая хотела его съесть. Перелез через толстое бревно и, оттолкнув наглого муравья, который пытался одолеть гусеницу, схватил свою добычу. Он перенес ее в надежное укрытие и расслабился. Жук был счастлив.

_________________
Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mailЛичная страничка пользователя
Поблагодарили: Aleksandr.T, M_a_r_i_a, Т-Яна, Meiers
eralash




Зарегистрирован: 13.03.2003
Сообщения: 4315
Благодарили 80 раз/а
Населённый пункт: novosibirsk

779221СообщениеДобавлено: Вт 01 Сен 2009, 22:58 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Цитата:

Большой черный жук в очередной раз скатился с песочной кучи. Он стоял задумавшись


Да и слушателям подобных сказок стоит это делать почаще.
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mail
Александр Бородай

Ищу половинку :)



Возраст: 58
Зарегистрирован: 01.07.2009
Сообщения: 112
Благодарили 99 раз/а
Населённый пункт: Псков

779311СообщениеДобавлено: Ср 02 Сен 2009, 11:22 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Уважаемый, eralash, мне как автору интересно: слово "подобных" вы употребляете в смысле отрицательно влияющих или наоборот? А если задуматься то над чем? Я бы с удовольствием к вам прислушался.

_________________
Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mailЛичная страничка пользователя
R-O-S-A




Зарегистрирован: 28.03.2008
Сообщения: 783
Благодарили 100 раз/а
Населённый пункт: Zemlja

779375СообщениеДобавлено: Ср 02 Сен 2009, 17:19 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Александр Бородай, У Вас просто замечательные сказки, очень ждём новых!
Посмотреть профильОтправить личное сообщение
Александр Бородай

Ищу половинку :)



Возраст: 58
Зарегистрирован: 01.07.2009
Сообщения: 112
Благодарили 99 раз/а
Населённый пункт: Псков

779394СообщениеДобавлено: Ср 02 Сен 2009, 18:08 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Спасибо, R-O-S-A. Эта сказка - итог всему вышесказанному. После нее я скину еще две: первая "Клад" не вошла в сборник, это сказка для самых маленьких ведруссов (в основном для мальчиков), а вторая "Настоящий разведчик" -большая и веселая сказка, которую попросила написать моя дочь.

Старая сказка на новый лад

Теплым летним вечером Даша вошла в дедушкин дом. Она уже месяц жила в деревне. Папа с мамой сидели за столом и пили чай. Дедушка возился с печкой, а бабушка процеживала молоко.
– Садись с нами, Дашенька, – пригласила мама.
Даша примостилась на скамейке и взяла пирожок с повидлом, который испекла бабушка.
Она напилась чаю и поднялась наверх, в свою комнату. Раздевшись, она забралась в кровать и накрылась одеялом. Спать ей совсем не хотелось.
В комнату заглянула мама и пожелала ей доброй ночи. Потом зашел папа. Он подошел к окну и немного прикрыл форточку.
– Посиди со мной, папа, – попросила Даша.
Папа присел на кровать.
– Расскажи мне сказку, – лукаво улыбаясь, сказала Даша.
– Ты ведь у меня уже большая, Дашенька, – улыбнулся папа.
– А ты мне большую расскажи, – дурашливо заявила она.
Папа поднял глаза к потолку и задумался.
– И о чем же тебе рассказать сказку? – наконец спросил он.
– А ты мне расскажи такую сказку, где бы было все обо всем. А еще чтобы она была добрая и мудрая, чтобы она хорошо заканчивалась и чтобы спать совсем не хотелось.
– Хитрая ты, Дашка, – сказал папа, – и условий много ставишь. Да ведь ты и за мыслью моей успевать не будешь.
– А я, папочка, глазки закрою и все-все представлять буду, – весело ответила Даша. – Тогда я точно успею.
– Ну что ж, – задумчиво сказал папа, – давай попробуем. Закрывай глазки и слушай.
В некотором царстве, в некотором государстве в стародавние времена жил старик Матвей и был у него сын Иван. Веселые они были, трудолюбивые, безотказные. Работы никакой не гнушались и в помощи соседям никогда не отказывали. Жили они на самом краю деревни.
Еще когда молод был старик, пожаловал ему барин два гектара земли пожизненно. Не за просто так землю дал, а за то, что спас Матвей сынка барского.
Деревня, где жил Матвей, на берегу реки стояла, весной по ней мужики лес сплавляли. У ребятишек деревенских особой удалью считалось перебежать по скользким бревнам на другой берег реки. Опасное это было занятие, не каждый на такое решался.
Как-то весной вся барская семья с детьми да няньками вдоль реки гуляли да и увидели забаву деревенскую. Никому в этот раз не удавалось даже до середины реки добежать, все в воду падали, потом под бревна подныривали да стремглав к берегу плыли. Весна. Водица холодная. Посмотрел барин на забаву да уж и развернулся, чтобы домой идти, как вдруг сынок его двенадцатилетний сорвался с места и кинулся к реке. Неожиданно все произошло, вот и не успел никто барчонка остановить. А он запрыгнул на бревна и побежал по ним, скользким да неустойчивым. Все замерли от неожиданности.
Поначалу барчонок ловко по бревнам бежал, вот уже и середина реки. Все стоящие на берегу дыхание затаили. Но на самой середине поскользнулся он и упал в воду, а бревна коварные над головой его сомкнулись.
В голос завыла на берегу барыня, барин бледный по берегу мечется, только никто из взрослых не решается в воду броситься. Матвей в этот момент вдоль берега шел, увидал эту картину, скинул кафтан, вскочил на бревна и побежал к тому месту, где барчонок тонул. Вовремя успел, разошлись бревна и среди них голова показалась. Изловчился Матвей, схватил барчонка, выдернул на бревна и побежал назад.
Дважды он срывался в воду, едва сам не погиб, но вытащил мальца. Далеко их течением отнесло, когда сельчане их нашли, барчонок на берегу сидел, а Матвей рядом лежал, ребра у него были сломаны да нога повреждена.
Матвея домой отнесли, а на следующий день барин пришел.
– Проси, – говорит, – что хочешь – все исполню!
– Ничего мне не надо, – Матвей ответил, – а коль не жалко, барин, то на краю деревни кусок земли непахотной есть, гектар примерно. Отдай ее мне.
Удивился барин и говорит:
– Коль денег не попросил да случаем не воспользовался, сделаю я так: землю, что просишь – получишь, но не один гектар, а два, вольную я тебе дам, денег вот сто рублей золотом принес. И еще помни: ни ты, ни дети твои оброк платить вовек никому не будете.
Повернулся барин и к двери пошел, у двери остановился и говорит:
– Спасибо тебе, Матвей, за сына, век не забуду!
– И тебе, барин, спасибо, – ответил Матвей.
Вот так у Матвея своя земля появилась, и стал он вольным крестьянином.
Шло время. Барин с сыном в город переехали. Матвей женился, взял за себя девку веселую да работящую, певунью первую во всей деревне. Жили они дружно в любви да согласии, только вот детей долго у них не было. Уже под старость родила жена Матвею сына. Назвали они его Иваном. Хороший парнишка рос, добрый да ласковый. Отцу матери помогал, а по вечерам пели они втроем песни – вся деревня заслушивалась.
Матвей соседям завсегда помочь старался, деньги, что барин ему подарил, бедным в долг раздавал, да только тот долг никогда назад не спрашивал. На земле, что ему досталась, Матвей один гектар травой засеял, а на втором они всей семьей лес высадили да сад взрастили, и не было во всей округе места красивее.
Долго ли коротко ли – минуло двадцать лет. Как-то весной жена Матвея белье на реке полоскала, простудилась да через неделю и померла. Похоронили они мамку в родовом поместье, березку на ее могиле посадили, и отец с сыном вдвоем остались.
Пришло время и Матвею на тот свет собираться. Позвал он Ивана и говорит:
– Пришло, Ваня, и мое время. К мамке душа моя просится. Остаешься ты один. Жаль, внуков мне не придется на руках покачать, но тут уж ничего не поделаешь.
Опечалился было Иван, а отец ему и говорит:
– Никогда, Ванюша, обо мне не печалься, я весело жил, весело и уйти хочу! Пойдем-ка в баньку сходим.
Помылся Матвей в бане, прошел по поселку, поговорил с теми, кого по дороге встретил, шутил и смеялся весь день, на гармони играл да пел. Потом по саду прошел, что вместе с женой и сыном сажали, с каждым деревом простился, улыбался всю дорогу.
Пришли они с сыном домой, надел Матвей чистую рубаху, лег на полати и зовет сына:
– Вань, а Вань.
– Что, батя? – Иван спрашивает.
– Иди, Вань, сюда, проститься с тобой хочу.
Подошел Иван к отцу, а Матвей ему и говорит:
– Я, Ваня, жизнь свою славно прожил, хочу, чтобы и твоя не хуже была. Всему я тебя научил, что сам знал, а напоследок хочу три истины тебе открыть.
– Ты уже, Ваня, знаешь, – продолжил Матвей, – что каждый человек к счастью стремится, да только не знает, где икать его. Так вот, Ваня, первая истина в том, что счастье человека в нем самом находится, и не зависит оно ни от богатства, ни от славы, ни от почестей.
Вторая истина в том, что раскрыть это счастье в себе можно только одним способом – все, что хочешь получить сам, отдай другому! Коль хочешь счастливым стать – сделай другого счастливым.
А третья истина в том, что нигде счастья найти нельзя, кроме как на Родине своей, туда только и любовь приходит.
Сказал так Матвей, закрыл глаза и замолчал. Через минуту приоткрыл один глаз и говорит с хитрецой:
– Слышь, Вань.
– Что, батя? – Иван отвечает.
– Тут вот, Ваня, Бог кое-что от себя добавить хочет. Бог, Ваня, говорит, что все от точки зрения на жизнь зависит. В жизни нет ничего самого по себе плохого или хорошего. Все зависит от того, как ты смотришь на нее. Коль трудности в своей жизни как урок воспримешь, так и справиться с ними сможешь и научиться многому, а если как горе непреодолимое все воспринимать станешь, то с тем и останешься. А чтоб тебе, Ваня, запомнилось лучше, знай – Бог никого не послал к тебе, кроме ангелов, и ничего не дал, кроме чудес!
Замолчал Матвей, улыбнулся, а через минуту душа его к Богу отошла.
Обнял Иван отца, потом поднял его тело на руки и отнес на то место, где мамка похоронена была. Вырыл могилку, застелил дно ветками еловыми, положил туда тело Матвея, накрыл сверху покрывалом да могилку руками и засыпал. На том месте, где отца похоронил, посадил Иван клен раскидистый.
Пока Иван отца хоронил, увидала его соседка, подошла к нему и спрашивает:
– Никак случилось что, Иван?
– Батю схоронил, – Иван отвечает.
– Ой, горе-то какое! – заголосила соседка и кинулась в деревню, людей позвать.
Подошел Иван к дому, сел на скамейку, а на ней гармонь отцовская стояла. Взял он ее да хотел песню грустную спеть. Стал на гармони наигрывать, а пальцы как-то сами собой плясовую выводить стали – ту песню, что любили они с отцом да мамой втроем петь. Стал Иван подпевать тому, что пальцы выводили, да увлекся, видать.
Все громче поет, все радостней. И вдруг почудилось ему, будто отец ему подпевает, а потом и мамин голос услышал. Улыбнулся Иван, поет себе, а душа радостью наливается, солнышко из-за тучки выглянуло, и такое впечатление у него, будто вся природа ему подпевает.
Допел Иван песню до конца, глядь – а за воротами вся деревня собралась. Подходит к нему староста и говорит:
– Ты что ж это, Вань, ведь горе-то какое – отца схоронил только что, а сам песни плясовые горланишь. Мы вот баб из деревни привели, отца твоего оплакать, чтобы упокоил Бог его душу грешную. А еще водки принесли, помянуть его по христианскому обычаю.
Отвечает им Иван:
– Спасибо вам, люди добрые. Только с отцом я уже простился. Теперь душа его с маминой соединилась и вместе с Богом они пребывают. Зелья хмельного мой отец никогда в рот не брал и меня не приучил, потому водкой поминать его не следует. А коль помянуть его хотите, то угоститесь яблоками с дерева, что он посадил, да малины попробуйте. Душе отца моего это во много раз приятнее будет. Подивились соседи, покачали головами да и ушли восвояси.
Неделя проходит, другая проходит. Как-то по весне собрался Иван рожь сеять. Вывел коня своего в поле попастись да и отпустил. Никогда Иван коня своего не привязывал, ног ему ни спутывал, а уж о том, чтобы коня плетью ударить, и подумать не мог.
Бегает конь по полю, резвится. Цветет все кругом, пчелы жужжат, воздух голову пьянит. Заржал Иванов конь и вдруг кинулся по полю прочь от деревни, скачет во всю прыть. Удивился Иван. А соседи ему и говорят:
– Эх, Иван, Иван, разбаловал ты коня. Кабы ноги ему спутывал да плетью охаживал, так он и смирней бы был. А теперь поминай как звали, ни за что домой не воротится.
Опечалился было Иван, да слова Бога вспомнил, что отец ему перед смертью передал:
– Никого я не послал к тебе, кроме ангелов, ничего не дал, кроме чудес!
Повернулся Иван в ту сторону, куда конь убежал, да и крикнул:
– Конек мой милый, другом ты мне был и помощником, и землю мы с тобой пахали и на колясочке ездили. Спасибо тебе за все! Счастлив будь, а коль вернуться захочешь, всегда с радостью встречу!
Сказал так и пошел домой. Взял гармонь и песню веселую запел. Подивились соседи словам Ивана да за работу принялись. Весна в том году ранняя была, все старались успеть пораньше все посадить да посеять.
Работают соседи, а сами меж собой разговаривают:
– Как же он теперь без коня? Ни поле вспахать, ни огород засеять. Ведь с голоду помрет или по свету с протянутой рукой идти придется. Горе ведь у него, а он опять песни горланит. Может, своего коня ему кто-нибудь даст? Батька его, Матвей, добрый был, никому не отказывал. Да кто ж даст-то, у самих дел невпроворот?
Поговорили так соседи да и опять делами своими занялись.
День проходит, неделя проходит – не возвращается конь к Ивану. Еще пуще соседи причитать стали, какой он бедный да несчастный. Говорить говорят, а помочь никто не спешит. Вот уж ростки первые на полях и в садах появились. Не видать коня.
Как-то утром просыпается Иван, смотрит в окно, а на полях снег лежит, да мороз трескучий стекла инеем затянул. Удивился Иван, что это мороз среди весны ударил. Вышел на улицу, а там уже вся деревня собралась, хмурятся мужики, бабы в голос воют:
– Ой, горе-то какое, мороз все саженцы сгубил, семян совсем не осталось, помрем все смертью лютою, дети по миру пойдут!
Стали селяне обсуждать, где же им теперь семян взять. Ведь во всей округе урожай погиб, ни у кого семян не осталось. Вдруг вспомнил кто-то, что Иван в этом году ничего посадить не успел, может, он даст. Обрадовались было, да вспомнили, что, когда у Ивана беда случилась, никто к нему на помощь не пришел, стыдно селянам стало.
Тут одна женщина и говорит:
– Мне хоть и стыдно очень, все равно к Ивану пойду, повинюсь, в ноги упаду, может, Христом Богом упрошу помочь.
Обернулась она, а Иван рядом стоит.
– Не надо, тетка Матрена, тебе в ноги мне падать, и виниться вам передо мной, люди добрые, не в чем. А то, что не помогли вы мне, так это Бог урок мне преподать хотел. Теперь я точно знаю, он никого не послал ко мне, кроме ангелов, ничего не дал, кроме чудес. Вы только исполнили то, что задумал он.
Пошел Иван в дом, вынес мешок с семенами и стал людям раздавать. Черпает из мешка тарелкой семена и людям отсыпает, каждому столько, сколько тот просит. Когда он с зерном закончил, зашел в дом, вынес оттуда картошки семенной, лук, чеснок и саженцев овощей разных. Раздает людям, а у самого на душе радостно. Отдал Иван и последнему соседу семян да и проводил с Богом.
Поклонились ему люди да скорей заторопились новые посадки делать, а Иван вышел во двор и веселую песню запел. Тут вспомнил кто-то из соседей, что коня-то у Ивана нет, и говорит ему:
– Возьми, Иван, моего коня, посади семена в землю, а я уж после тебя.
– Нет, – отвечает Иван, – сажай сам первый, а я уж потом.
Ушел сосед, а Иван снова песню запел, а на душе у него еще лучше стало.
На другое утро проснулся Иван оттого, что послышалось ему, будто конь его ржет под окном.
– Почудилось, наверно, – думает.
И совсем уж на другой бок перевернуться хотел, как услышал конский топот. Вскочил Иван с постели, выбежал во двор, смотрит, а на поле стоит его конь, а рядом три дикие кобылки. Подошел Иван к коню своему, обнял его, а конь ему на плечо голову положил да так и стоит.
На другой день запряг Иван коня, вспахал поле, посеял рожь. Лето в этом году выдалось жаркое, осень солнечная. Урожай богатый собрали селяне. Пришли они к Ивану рассчитаться за семена, да каждый еще от себя кое-что в благодарность добавил. Ивану уже и складывать запасы некуда, а люди все несут. И подумалось Ивану:
– Воистину, ты был прав, отец, когда сказал, что для того, чтобы что-то получить, необходимо это отдать. Действительно, хочешь стать богатым, сделай богатым другого!
Люди хоть и благодарны Ивану были, все же многие завидовать начали.
– Ты, Иван, – говорят, – теперь богатым стал. И хлеб у тебя есть, и кони.
Усмехается Иван:
– Богатство и бедность – все относительно. Для меня самое главное – научиться все с благодарностью принимать, так как все от Бога приходит: или как награда, или как урок. И все события ведут к лучшему!
Дивятся люди словам Ивана, да всяк свое думает.
На следующий год решил Иван кобылку гнедую объездить, уж больно красивая да статная была. Накинул на нее узду, а вот седло надевать не стал. Запрыгнул на нее и шагом пустил, потом рысью поскакал. Ровно кобылка идет. Едет Иван, песню поет. Вдруг кобылка в сторону прыгнула, потом на дыбы встала да и понесла. Не удержался Иван на лошади, сорвался вниз да со всего маху оземь ударился. В правой ноге его что-то хрустнуло, и такая боль его охватила, что он на миг сознание потерял.
Пришел в себя Иван, смотрит – кобылка на лугу спокойно пасется. Попробовал он на ноги встать, да не смог. Кобылку подозвать пробовал – не идет. Тогда пополз Иван к дому. Долго он полз, наконец сосед его увидал. Подбежал к Ивану, поднял на руки да в дом отнес. Позвали бабку- знахарку. Та пришла, а за ней еще полдеревни баб в избу набилось. Посмотрела знахарка на ногу Ивана да и говорит:
– Худо дело, Иван, нога твоя в двух местах сломана. Лежать тебе не меньше трех месяцев придется, а если кости срастутся неправильно, то на всю жизнь хромым остаться можешь.
Завыли бабы, запричитали:
– Ах, ты, несчастный, да как же тебя угораздило, а все эта кобыла проклятая. Плетью ее отходить надо. А лучше, вообще, прибить!
Бабка-знахарка кости Ивана соединила да деревянный гипс сделала. Тканью чистой ногу туго перетянула да лежать велела. Потом простилась и ушла.
Полежал немного Иван и просится:
– Соседи дорогие, отнесите меня к кобыле.
Двое мужиков подняли его да на луг вынесли. Один из мужиков кнут взял, всем посмотреть охота, как Иван кобылку учить будет.
Оперся Иван на плетень, а кобылка сама к нему подошла. Обнял ее Иван и говорит:
– Спасибо тебе, кобылка, спасибо тебе, милая, уж не знаю, от чего ты меня спасла, но точно знаю, что это подарок для меня, чудо настоящее!
Оторопели селяне, кто-то из мужиков аж плюнул с досады. Гладит Иван кобылку, а она вроде как ухмыляется. Заметили это мужики и говорят:
– Ты, Иван, и впрямь дурак, кобыла тебя инвалидом сделала, ухмыляется вон стоит, а ты ей спасибо. Раз такой умный, то и до дома сам добирайся.
Сказали так и ушли. Кое-как Иван до дома добрался, лег на лавку и заснул.
День проходит, другой проходит. Как-то поутру зазвонил в селе колокол, призывая селян на сход. Собрались люди, а к ним генерал вышел и говорит:
– Царь наш, батюшка, воевать новые земли решил, государство укреплять, а потому все мужики и парни старше 18 лет в армию должны идти. А кто не пойдет, тому велено головы рубить.
Нахмурились мужики, завыли бабы, да делать нечего: стали селяне на войну собираться. Всех мужиков да парней подчистую забрали, а Иван в селе остался, так как совсем ходить не мог.
Через полгода мужики с войны воротились, да только не все пришли. Половина мужиков на войне полегла, а из тех, кто вернулся, половина инвалидами стала: у кого руки нет, у кого ноги.
Собрались как-то мужики погибших помянуть. Сидят, водку пьют, односельчан вспоминают. Кто-то и говорит:
– А Иван-то – счастливчик, не зря он кобылку благодарил, она ведь его от войны уберегла.
Пьют мужики, войну обсуждают да Ивана поминают. И непонятно, почему злость в них вдруг закипать начала. До того договорились, что решили Ивану дом запалить. Правда, к утру проспались да одумались, только злость на Ивана все равно осталась.
Иван на злость мужиков внимания не обращает, добрый ко всем, ласковый, всем помочь старается, кому словом добрым, кому делом. Да только добротой своей еще больше злость в селянах вызывает.
Долго ли коротко ли, только жизнь своим чередом идет. Иван, пока больной лежал, резать по дереву научился, когда наличник красивый сделает, когда картину смешную из дерева вырежет. Таким мастером стал – загляденье. Многие селяне поделки Ивановы посмотреть приходили, и как-то уж так само собой получилось, что дети, которые без отцов остались, к Ивану потянулись. А он им и за старшего брата, и за отца. То с малышней возится, то подростков ремеслу какому обучает.
Собрались как-то вдовы селян погибших в доме тетки Матрены, помянули мужиков своих, сидят, молчат. Вздохнула Матрена и говорит:
– Сын-то мой, Васятка, совсем уж вырос, поначалу, пока отец жив был, даже вином баловался, как и отец его, а вот с Иваном пообщался и бросил. Иван его резать по дереву научил да плотничать. Теперь Васька степенный стал, сам деньги зарабатывает, даже вот жениться надумал.
Тут вторая селянка подхватила:
– А мой-то, Андрейка, первый драчун на деревне был, того и гляди, кого прибьет да в острог сядет. Иван его к кузнецу отвел. Месяца три они с Андрейкой возились, уж не знаю как, да только смогли его кузнечным делом заинтересовать. Да ведь так заинтересовали, что Андрейку теперь из кузни колом не выгонишь, а драться он совсем перестал. Дай Бог Ивану здоровья.
Долго бабы вспоминали о том, что хорошего для их сыновей Иван сделал, и каждой ведь нашлось, что вспомнить. Тут тетка Матрена и говорит:
– Это что ж, бабы, выходит. Пока мужики наши живы были, дети наши с отцов пример брали: вино пили да озорничали, а как погибли отцы, так дети за ум взялись. Грешно, может, так говорить, да видно, нет худа без добра!
Поговорили так бабы, да и разошлись, только с тех пор они к Ивану намного добрей относиться стали.
Живет себе Иван, жизни радуется, людям помогает да заветы отцовские вспоминает.
Как-то днем идет он с поля, смотрит: в центре села толпа большая собралась, спорят люди о чем-то, ругаются, того и гляди, до драки дойдет. Подошел Иван поближе и спрашивает у селян:
– Что случилось?
А они ему разгоряченные объясняют, приехал, мол, из соседней деревни мужик богатый, Фролом его зовут. Долг требует со вдовы Пелагеи. Еще муж ее у Фрола деньги занимал, да вовремя не отдал. Долг за это время вырос и уж больно велик стал, а у той вдовы четверо детей малых. Вот уговариваем Фрола, чтобы проценты с долга простил да с самим долгом повременил. А он – ни в какую: или пусть отдает, говорит, или в острог посажу, а детей по миру пущу.
Вышел Иван вперед да и говорит Фролу:
– Давай я долг за вдову заплачу.
А Фрол отвечает:
– Да знаешь ли ты, голодранец, сколько она мне должна, у тебя никаких денег не хватит. Убирайся отсюда! А, впрочем, постой.
Смотрит на Ивана злобно и говорит:
– Если тебе это нищенское отродье так жалко, отдай за них коня своего, он во всей округе самый знатный. Да прибавь к нему петушка с курочкой, они, я слышал, у тебя породы необычной. И на вкус приятны и яичек много дают. Вот тогда мы со вдовой квиты будем.
Задумался на мгновение Иван. Конь-то ведь – это об отце память, а курочек мама сама выводила и уж больно их любила. Поднял он глаза к небу и про себя спрашивает:
– Батюшка, матушка, как быть, подскажите? Коня и курочек жалко, да только сирот еще жальче. Как бы вы поступили?
И вдруг почувствовал Иван, как на душе его светло стало, а на глаза слезы навернулись.
– Спасибо, – говорит, – вам, папа и мама, – понял я ответ ваш.
Потом повернулся к Фролу и говорит:
– Забирай коня и курочек!
Заголосила вдова. В ноги к Ивану кинулась.
– Спасибо тебе, родимый, век за тебя буду Бога молить.
Поднял ее Иван и говорит:
– Да что ты, Пелагея, это тебе спасибо, я ведь только что с отцом и матерью пообщался и с Богом. Это их души светлые и после смерти творят дела добрые.
Селяне, что ответ Ивана слышали, даже прослезились. Потом успокоились люди и разошлись.
С того времени прошло месяца три. Сидит как-то вечером Иван в избе, поделку мастерит. Вдруг слышит – возле дома повозка остановилась. Вышел Иван гостей встретить.
– Здравствуйте, – говорит, – гости дорогие, чем служить могу?
А люди отвечают:
– Мы из селенья дальнего, Иван, приехали. Люди говорят, у тебя курочки знатные есть, что еще мамка твоя выводила. И вроде как вкусней их да породистей нет в округе. Продай нам десяток.
Обрадовался Иван и говорит:
– Правда это. Только самых лучших Фрол у меня забрал, но перед этим курочка столько яиц успела высидеть, не знаю, куда девать. Мне бы уж давно надо новый курятник построить, тесно в старом, курочки так и заболеть могут. Да только все руки никак не доходят. Поздно сегодня уже, – продолжил Иван. – Вы переночуйте у меня, гости дорогие, а утром курочек заберете и домой поедете.
Поблагодарили гости Ивана да спать улеглись.
Проснулся Иван среди ночи. Слышит, собака лаем заходится, а в курятнике петухи да куры голосят. Кинулся Иван в курятник, а за ним и гости побежали. Открывает он дверь и видит: по всему курятнику петушки и курочки убитые лежат, а в сети рыболовецкой, что на стене висела, лисица запуталась. Увидела лисица людей, заметалась, но вырваться никак не может.
Кто-то из гостей, как увидел, что произошло, выскочил во двор, схватил топор да в курятник:
– А ну дайте мне эту заразу, я ей голову разнесу, она же, гадина, всех курей передавила.
Остановил его Иван.
– Дай-ка мне топор, – говорит.
Мужик отдал топор, а про себя думает: «Действительно, пусть хозяин сам с лисицей разделается, душу отведет».
Взял Иван топор, подошел к лисице, присел рядом с ней, в глаза смотрит. А лисица затихла и тоже на Ивана смотрит. Глаза серьезные.
– Что ж ты, – говорит Иван, – лисичка-сестричка наделала? Что за подарок ты мне принесла. От чего уберечь хотела?
Распутал Иван лисицу, вынес во двор, гладит ласково.
– Спасибо тебе, лисонька, – говорит, – беги в лес.
И отпустил. Отбежала лисица от Ивана, остановилась, оглянулась назад, на людей смотрит и будто усмехается. Гости Ивана совсем оторопели от слов таких.
– Что же ты, – говорят, – наделал, она же тебя разорила. Убил бы ее, хотя бы мех красивый остался.
Покачали головами да и пошли в избу досыпать.
Поднялся утром Иван, а все село уже гудит: все уже знают, что у него ночью произошло.
Гости Ивана стали домой собираться, тут бабка- знахарка подошла. Зашла в курятник, присела, курочек убитых разглядывает. Когда вышла, говорит Ивану:
– А лисичка-то, Иван, жизнь тебе и твоим гостям спасла.
– Как так? – удивились гости.
– А так! – бабка отвечает. – Курочки-то твои больны были сильно, от духоты да тесноты в курятнике, видать, заболели. А может, от тоски по ласке человеческой. У тебя ведь, Иван, никогда на них времени не хватало. А болезнь та для человека смертельная. Стоило тебе, Иван, хоть одну курочку или яичко съесть, мы бы уж тебя сегодня хоронили.
Перекрестились гости, лица их бледны сделались, поняли они, от какой беды их Господь уберег. Сели они в повозку и домой укатили. А бабка-знахарка Ивану и говорит:
– Чтобы курочки, Ванюша, здоровыми были, им женская ласка да уход нужны. Да и не только им, они и тебе не помешают. Жениться тебе надо, Ваня.
Сказала так и ушла.
Когда люди разошлись, Иван на лавку сел и задумался.
– Может и впрямь, – думает, – жениться мне пора. Жаль только, нет со мной коня – друга верного. Запряг бы я его в коляску да поехал к своей суженой свататься.
– Подумал так, и грустно ему стало.
– Эх, конек, мой конек, где-то ты теперь?
Встал Иван, по избе прошелся. «Дай, – думает, – воздухом подышу, может, легче станет».
Выглянул в окно – нет ли дождя. Смотрит: по дороге поселковой бричка богатая едет, в ней двое сидят. Присмотрелся Иван – нет, люди незнакомые. Остановилась бричка посреди деревни, женщина что-то у поселкового старосты спрашивает, а староста головой кивает да на дом Ивана показывает. Удивился Иван, чтобы это вдруг к нему гости такие богатые. Хотел выйти встретить, да передумал. Если ко мне, так и сами зайдут, а не ко мне – так мимо проедут. Сел на лавку и опять про коня думает.
Вдруг слышит Иван: в дверь к нему кто-то стучится. Встал, открыл дверь – на пороге женщина. На вид лет двадцать пять будет. Лицо красивое, да какое-то уж очень усталое. Глаза большие, а в них спокойная и тихая радость светится.
– Не ты ли Иваном будешь? – женщина спрашивает.
– Я, – говорит Иван, – да вы проходите.
Вошла женщина, села на скамью, смотрит на Ивана и молчит. Иван сказать что-нибудь хотел для приличия, да женщина первой молчанье нарушила:
– А я ведь, Иван, жена Фрола покойного.
– Как это покойного? – удивился Иван.
– А так, – женщина отвечает, – мы его неделю назад схоронили. А к тебе я приехала коня вернуть да курочку с петушком. Они ведь мне, Ваня, жизнь спасли, да и суженому моему.
Еще больше удивился Иван.
– Катериной меня зовут, – говорит женщина.
И стала рассказывать, что произошло.
– Я молодая совсем была, когда любимого своего встретила, и он полюбил меня всей душой. Я родителей упрашивала, чтобы отдали они меня за него замуж, и любимый ко мне сватался, да только батюшка мой на деньги Фрола позарился и отдал за него.
Три дня и три ночи я проплакала, да делать нечего. Стали жить. Фрол человеком злым был, а мужем таким, что никому не приведи Господи. Пил почти каждый день. Меня бил частенько. А как узнал, что я до него влюблена была, так совсем озверел. Я за год жизни с ним на десять лет постарела.
Мой любимый совсем извелся, убежать предлагал. Да только куда бежать? Все равно поймают, тогда любимого на каторгу, а меня опять к Фролу, я ведь жена его законная. Однажды вечером вышла я во двор за водой, Фрол пьяный в доме спал. Смотрю: под яблоней любимый мой стоит, а в руке – топор. «Я, – говорит, – Фрола убить пришел, пусть меня на каторгу сошлют, только освобожу я тебя от этого изверга проклятого!».
Насилу я его уговорила не брать грех на душу. Клятву с него взяла страшную – никогда Фрола не трогать.
С тех пор прошло месяцев пять. Жизнь моя становилась все хуже и хуже, и уж совсем мне невмоготу стало. Думаю, чем так жить, лучше уж и не жить вовсе. Решила я на себя руки наложить. «Вот, – думаю, – курочка твоя цыпляток высидит, посмотрю я на них, порадуюсь в последний раз да и покончу с собой». Знаешь, твои курочка с петушком мне единственным утешением были, пока я с Фролом жила. Если б не они, меня бы уж давно на свете не было.
Однажды Фрол особенно лютовал. Напился, меня избил и засобирался на какую-то гулянку в соседнем селе. До этого села верст пятнадцать будет. Он на конька твоего вскочил и поскакал. Коня он так плетью бил, что у него шрамы до сих пор остались.
К этому времени цыплятки уже вылупились. Зашла я в курятник, долго сидела их гладила. А они как будто чувствовали беду мою да знали, что я сделать собираюсь. Не поверишь, весь вечер прижимались ко мне ласково, а курочка все квохтала что-то взволнованно, будто отговорить пыталась.
Вышла я от них, на глазах – слезы. Думаю: «Ну, за что ты меня так, Господи! Ведь оставил ты меня в минуту трудную. Терпела я, сколько могла, а теперь совсем отчаялась. Ну да на все твоя воля! Пусть будет все так, как ты хочешь!». Подумала я так и успокоилась. Решила, что завтра вечером пойду и утоплюсь.
Утром проснулась, Фрола дома нет. Вышла я во двор, на улице солнышко, все цветет. «Вот ведь, – думаю, – сегодня все закончится, а настроение такое хорошее. Может, Бог мне перед смертью в последний раз дает жизни порадоваться». Зашла в дом, все дела переделала, сижу, жду, сама не знаю чего.
А днем люди прибежали да и говорят, что Фрол насмерть разбился, его в лесу нашли. Люди рассказали, что, видать, когда выехал он вчера да в соседнее село поскакал, конек твой его почему-то по старой дороге повез. По той дороге уже лет двадцать никто не ездил. Там деревья очень близко к дороге растут и ветки уж больно низко свисают. Фрол пьяный был да и не заметил, куда конь его понес. В том месте, где его нашли, толстая ветка дорогу перегораживала, аккурат на уровне головы наездника. Вот об эту ветку Фрол со всего маху головой-то и ударился. Через минуту и дух испустил. Видать, хлестал коня всю дорогу, конь весь в мыле в деревню вернулся.
Мне как соседи рассказали о том, что произошло, я заплакала. Люди думают, я с горя, а я от радости плакала. Избавил меня Бог от супостата, не дал мне руки на себя наложить. Когда люди ушли, мой любимый в избу заходит. Мы и с ним наплакались. «Выходи, – говорит, – за меня замуж, век любить тебя стану, никогда не обижу».
Мы только повременить решили, пока суета не уляжется. Мой любимый во всем мне теперь помогает, вот и сейчас в коляске меня дожидается. Женщина кивнула в сторону улицы. Так вот, Ванюша, все и случилось, – закончила она свой рассказ.
– Пойдем, – говорит, – я тебе коня и петушка с курочкой верну.
Вышли они во двор. Мужчина, что в коляске сидел, на землю спрыгнул и отвязал коня Ивана, который был сзади к бричке привязан. Потом лукошко достал с петухом и курочкой, Ивану подает.
– Спасибо, – говорит, – тебе, Иван, кабы не они, и нас бы на свете не было.
Простились они ласково. Катерина со своим любимым в бричку сели. Обнял он ее нежно. И поехала бричка по сельской дороге. Иван еще долго в себя прийти не мог: то ли от рассказа Катерины, то ли от радости, что конь его и петушок с курочкой домой вернулись.
Долго ли коротко ли, но вспомнил как-то Иван, что свататься собирался. «А что, – думает, – наверно, и вправду время пришло. Конь теперь есть, и курочка с петушком вернулись. Им ласка женская нужна, да и я уже устал бобылем жить».
Подумал так и стал в дорогу собираться. Вспомнились ему слова мамины, что перед смертью она ему сказывала: «Как жениться, Ванюша, надумаешь, так ты не зарься на красоту девичью, обманчива она. Пускай тебе сердечко подскажет, кто из всех женою станет любимою. Когда душа твоя в девицу влюбится, то и глаза рассмотреть смогут красоту ее истинную. Коль так поступишь – век счастлив будешь».
Слова-то Иван вспомнил да подумал про себя: «Где ж мне, матушка, девицу взять такую? Не люба мне ни одна из девушек деревни нашей, да и из окрестных деревень я такой не знаю. Я вот слышал, что в селе дальнем живет мужик богатый. И есть у него дочь, Анной зовут, красоты, говорят, неописуемой. Может быть, увижу ее, и душа влюбится, глядишь, и невесту сосватаю. Женится-то все равно пора».
Подумал так Иван и пошел в дорогу собираться. Надел рубаху новую, поясом расписным подпоясался. В коляску положил гармонь отцовскую да шкатулку, что своими руками смастерил. Иван ее с радостью делал, о любимой будущей мечтал, вот и получилась шкатулка, лучше не придумаешь. А на шкатулке этой образ девичий был вырезан, уж больно лицо этой девушки Ивану нравилось. Все в этом лице было: и красота, и добрый свет в глазах ласковых, и мудрость женская, и скромность девичья. Иван все свои поделки раздарил, а эту никому не отдавал. Берег зачем-то.
На следующий день рано утром Иван в дорогу отправился. Когда в село дальнее приехал, спросил у людей, где мужик богатый живет. Люди показали. К дому Иван подъехал, из коляски вышел. Смотрит, а у мужика того полный двор гостей. Народ богатый собрался, все в одежде новой. Походил Иван меж ними и понял: это сваты да женихи с разных деревень приехали – Анну сватать. Заробел поначалу Иван, а потом думает: «А чем я хуже, может, она меня полюбит да и согласится замуж пойти».
Через час, примерно, отец невесты на крыльцо вышел, гостей дорогих в дом пригласил. Вместе со всеми зашел и Иван. Усадили их на лавки широкие. Мужик богатый и говорит:
– Спасибо, гости дорогие, за внимание к дочери моей. Первая красавица она у меня во всей округе, и приданое я за нее богатое дам.
Стал мужик приданое перечислять, долго старался. Гости слушают да головами довольно кивают, один Иван не рад: уж больно много добра получается. Когда закончил мужик, дочь кликнул. Вышла девица.
«И впрямь красивая, – подумал Иван, – только взгляд больно гордый да надменный». Глянул Иван на шкатулку, что в руках держал – нет, не похожа девица. «Ну да ладно, – думает, – девка-то все равно ладная».
Отец ее на гостей посмотрел и говорит:
– Дочь у меня единственная. Она не только красива, но и умна да рассудительна, а потому решил я доверить ей самой жениха выбрать.
Девица вперед вышла, смотрит на всех свысока да и говорит:
– Ну что ж, гости дорогие, спасибо, что приехали. А коль батюшка мне право такое дал, то так тому и быть. Много вас сегодня приехало, а так как ответ мне всем дать надобно, то давайте по порядку и начнем, вот хоть с этого края. – И показывает она на тот край, где Иван сидел.
Поднялся Иван, поклонился. Боязно ему. Девица смотрит на него насмешливо и спрашивает:
– Слышал ты, как батюшка приданое мое перечислял? Красота моя сама за себя говорит! А что ты мне предложить можешь?
Заробел Иван пуще прежнего да и отвечает:
– Есть у меня земли гектара два да на ней сад прекрасный, что мы с батюшкой и матушкой высаживали. Конь есть да три кобылки. Курочка с петушком есть, что матушка с любовью взрастила, да домик небольшой. А сам я – до любой работы мастер, а коль отдыхать время настанет, то и петь, и на гармони играть могу.
Усмехаются гости, слова Ивана слушая, улыбки в бороды прячут, а кто и отрыто улыбается. А девица прищурилась и говорит:
– Разве ты не знаешь, что для жизни счастливой денег много надобно, чтобы дом был полная чаша да детки ни в чем не нуждались, отсюда и слава, и уважение людей появятся? Есть, правда, умники, что считают, будто не в деньгах счастье, – и продолжает, усмехаясь хитро: – Впрочем, может, они и правы. Ты сказывал, что поешь хорошо, вот и порадуй нас песней о красоте моей да о мудрости!
Смутился Иван, схватил гармонь, заиграть, было, песню хотел, да не попадают пальцы на клавиши. Запеть хотел, но не поет душа, только хрип какой-то из груди вырывается.
Засмеялись гости. А когда затихли все, девица и говорит:
– Ну, спасибо, добрый молодец, уважил песней чудною.
Полыхнули глаза ее гневом яростным, и говорит она:
– Да неужели ты думать посмел, голодранец, что я замуж за тебя вышла бы. А ну, слуги мои верные, проводите гостя дорогого до ворот да тумаков ему надавайте, чтобы в другой раз не повадно было к людям соваться уважаемым!
Схватили слуги Ивана, потащили к дверям. Тащат да приговаривают:
– Поделом тебе, деревенщина, не в свои сани – не садись.
По дороге тумаков Ивану всыпали, на крыльцо вытащили да на землю бросили. Сидит Иван на земле, рубаха – в пыли, лицо в кровь испачкано, рядом шкатулка валяется, да гармонь стоит. Обидно Ивану стало. Поначалу даже злость к душе его подбираться начала.
– Как же так? – думает. – Я к ним с добром, а они мне тумаков да еще с лестницы спустили? За что же это мне наказание такое?
Посидел еще Иван и тут слова Бога вспомнил: «Никого, Ванюша, я не послал к тебе, кроме ангелов, ничего не дал, кроме чудес». Усмехнулся Иван:
– Уж больно крепко бьют твои ангелы, Господи, как будто хотят о чем-то напомнить!
Подумал так Иван, и веселей на душе у него стало. Отряхнул он одежду, умыл лицо у колодца и совсем успокоился. «А ведь права была матушка, – думает, – зря я на красоту-то позарился, кабы на такой девке женился – весь век бы несчастным был». Еще больше повеселел Иван.
– За урок такой, – говорит, – Господи, ангелу твоему спасибо сказать надобно.
Поставил он гармонь и шкатулку в коляску, а сам по лестнице в дом поднялся. Никто его не встретил, разошлись слуги, видать. Открывает он дверь в горницу, смотрит, а там Анна уже с другим женихом разговаривает. Обернулись гости удивленно, а слуги к Ивану кинулись. Остановила их Анна и спрашивает хитро:
– Зачем это, гость дорогой, к нам опять пожаловал? Аль прием был неласковый или забыл чего?
А Иван и отвечает:
– Ничего не забыл, Анечка, а вернулся я спасибо тебе сказать. Добрым ангелом ты для меня оказалась. Через тебя мне Бог напомнил завет мамин, а чтоб я никогда не забывал его, слуги твои и устроили мне прием теплый.
Сказал так Иван, поклонился гостям, улыбнулся и вышел на улицу. Подивились гости словам Ивана, головами покачали. А кто-то сказал:
– Дурак Иван – так он и есть дурак!
Анна ничего не сказала, стояла посреди горницы, крепко задумавшись.
Когда Иван на улице оказался, настроение его совсем поднялось, солнышко светит, птицы поют. Сел он в коляску и поехал домой. Едет, на гармони веселые песни играет. Вдруг смотрит: на обочине дороги стоит кто-то. Подъехал Иван поближе, видит – девка молодая. Кофтенка на ней старая, лоб и шея платком закутаны, лицо сажей запачкано. «Экая девка невзрачная, – подумал Иван, – вот уж в такую бы никогда не влюбился».
А девица тем временем спрашивает:
– Не подвезешь ли меня, добрый молодец, до деревни?
И называет деревню, в которой Иван живет. Удивился Иван: таких девок он в деревне своей не видывал. А про себя думает: «Наверное, в гости к кому или на работу наняться. Впрочем, какое мне дело, подвезу ее, вдвоем завсегда веселее».
Села девица в колясочку, молчит, в сторону смотрит. Иван на гармони играет. Вдруг девица спрашивает:
– Откуда это ты едешь, добрый молодец?
Улыбнулся Иван и отвечает:
– Да вот, свататься ездил!
А девица продолжает:
– Свататься, говоришь, а штаны порваны и рубаха вся в крови.
Усмехнулся Иван да и рассказал ей, как сватовство его проходило. Покачала девица головой, улыбнулась и опять замолчала. А Иван, пока рассказывал, совсем развеселился. Стал на гармони еще пуще наигрывать. А потом и говорит:
– А давай-ка споем, девица!
Запел Иван. Девица молчит, стесняется, а потом подпевать начала. Сначала тихо да несмело, а потом разошлась и запела в полный голос.
Играет Иван, поет, а душа все больше радостью наполняется. Сливаются их голоса вместе и взлетают ввысь к небу синему, и рассказывает песня о чем-то дорогом и близком, о чем-то родном и невысказанном.
Чувствует Иван, что не только голоса их сливаются, а как будто его душа с душой девицы одним целым становится. И ощущение такое, что будто вот-вот ему тайна великая откроется. И от чувства такого аж дух захватило. Поет Иван, и сам себе удивляется: никогда и ни с кем он так не пел.
Закончилась песня. Не успел Иван тайну раскрыть, только чувство прекрасное осталось. И к девушке отношение как-то само собой изменилось, что-то знакомое и родное в ней он почувствовал. Молчит Иван и все девушку рассмотреть пытается, а та к лесу отвернулась и улыбается. Иван и говорит:
– Спасибо тебе, девица, здорово у нас получилось, никогда я так раньше не пел.
– Я знаю, Ванечка, – отвечает девица.
Удивился Иван и спрашивает:
– Откуда ты знаешь, как зовут меня?
А девица отвечает:
– Мы ведь из одной деревни, Ваня, я дочка тетки Матрены – Даша.
– Никогда раньше я тебя в деревне не замечал, – говорит Иван.
А про себя думает: «Да ведь и немудрено, глянь, как вырядилась».
А девица и говорит:
– Ты, Ваня, и не мог меня заметить потому, как все время занят был. Ты все людям помочь стремился. Тот парень, которого ты от пьянства отучил, братом мне старшим приходится. А Пелагея, за которую ты коня и петушка с курочкой отдал, – мне родная тетка.
Еще больше удивился Иван, а про себя подумал: «Надо же, какие совпадения в жизни бывают».
А Даша, будто мысли Ивана прочитала, и говорит:
– Не бывает совпадений, Ванечка, ты это поймешь обязательно. Человек ведь всегда получает только то, что отдает, и пожинает только то, что сам посеял.
Удивился Иван и спрашивает:
– Ты что мысли читать умеешь?
– Я много чего умею, Ванечка, – ответила девица.
Усмехнулся Иван, отвернулся в сторону и стал гармонь снимать. Шкатулку, чтоб не упала, на колени себе пристроил. А Даша и говорит:
– Жарко сегодня что-то.
Сказала так и кофтенку старую скинула, развязала платок и на плечи опустила. Концом платка сажу с лица вытерла.
Иван все с гармонью возится, никак ремень снять не может. Наконец гармонь поставил и к девице повернулся. Глянул на нее и даже вскочил от неожиданности. Сказать что-то хотел, да повернулся неловко и на землю грохнулся.
Упал Иван, а на колени к нему шкатулка свалилась. Остановился конь. Сидит Иван на земле, на коляску смотрит, глазам своим не верит. А в коляске сидит фея лесная, красоты невиданной. По плечам волосы золотистые рассыпаны, глаза голубые, огонь в них добрый светится, а еще в них – мудрость женская и скромность девичья.
Насилу Иван с земли поднялся. Смотрит на красавицу, глаз отвести не может. Дарья с коляски на землю ступила, к Ивану подошла. Голову на грудь ему положила и замерла. А у Ивана забилось сердце отчаянно, зашлась душа в великой радости. Стоит он, слова не может вымолвить. А душа ему о любви светлой нашептывает, о счастье неведомом. И видится Ивану место родимое, и как сажают они яблони, и как между яблонь дети малые бегают, их дети. Видится ему все это, и душа слезами счастливыми наполняется. И кажется Ивану, что души их вновь сливаются и несутся в высь бескрайнюю, и откроется сейчас ему тайна великая.
Вдруг замерло все кругом, каким-то иным сделалось. Смотрит Иван и думает: «Почему это все вокруг как будто светом необычным окутано, и свет этот живым кажется». И пришло к Ивану в тот час пониманье великое, он даже вскрикнул от неожиданности. «А ведь все вокруг – это Бог живой, и нет ничего, что бы Богом ни было. И речка быстрая, и деревья высокие, и небо синее, и Даша, что к груди его прижимается ласково, – думает Иван – так ведь и сам я значит!..».
И услышал он вдруг голос лаской, голос, любовью наполненный, идущий отовсюду сразу кажется:
– Правильно, Ванечка, ты и есть мой сын возлюбленный, и каждый человек, на земле живущий, сыном мне родным и дочерью приходится. От Бога ведь только Бог рождается! Да не каждому эта тайна открывается, а тому только, кто как Бог поступать научится. От всей души своей любящей, от самых светлых чувств своих.
Затих голос, и все прежним сделалось. Стоит Иван, смотрит вокруг, а душа его счастьем переполнена. Девица голову подняла, шаг от Ивана сделала да и говорит:
– Прекрасен был твой разговор с Богом, Ванечка!
– Откуда ты знаешь, Дашенька, что я с Богом беседовал? И откуда тебе ведомо о чем? – Иван спрашивает.
– Как же мне не знать, Ванюша, – Дарья ответила, – ведь только миг назад души наши единою сделались, чувство светлое помогало в том. Бог же, Ваня, любовью является, самой чистой и искренней, и говорить с ним можно лишь тогда, когда ты сам любовью становишься. А еще спасибо тебе, Ванечка, что не сказал слов пустых. Мне сердечко твое все рассказало. Я ведь давно люблю тебя. Никому о том я не сказывала, и ты бы не узнал, если бы сердечко твое моей души не почувствовало. Я ведь, Ванюша, о том же, что и ты, думала, потому и узнали наши души друг друга. А если бы так не случилось, я бы никогда не потревожила тебя – ясна сокола. Только счастья тебе пожелала бы, потому, как люблю я тебя искренне и ничего для тебя, кроме счастья, не хочу.
Опустил Иван голову, смахнул с лица слезинку счастливую. Смотрит: в руках шкатулка, а на ней портрет. Пригляделся он, а портрет-то – Дарья, вылитая.
– Да ведь это ты на портрете, Дашенька! – воскликнул Иван.
Улыбнулась девица:
– Я ведь говорила тебе, Ванечка, совпадений в жизни не случается.
Ничего Иван не ответил ей. Сели они в коляску. Конь сам в дорогу тронулся. Иван обнял рукой стройный стан девичий, Даша голову ему на плечо положила. И покатила коляска легкая по дороге лесной к месту родимому, к любви светлой, к счастью вечному.

Закончил папа сказку. Смотрит, а Даша уже сладко спит и во сне чему-то улыбается.

_________________
Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mailЛичная страничка пользователя
Поблагодарили: Aleksandr.T, M_a_r_i_a, Т-Яна, Meiers
R-O-S-A




Зарегистрирован: 28.03.2008
Сообщения: 783
Благодарили 100 раз/а
Населённый пункт: Zemlja

779483СообщениеДобавлено: Ср 02 Сен 2009, 23:04 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Спасибо Вам огромное, что дарите нам эти прекрасные сказки. Солнце!
Посмотреть профильОтправить личное сообщение
Александр Бородай

Ищу половинку :)



Возраст: 58
Зарегистрирован: 01.07.2009
Сообщения: 112
Благодарили 99 раз/а
Населённый пункт: Псков

779493СообщениеДобавлено: Чт 03 Сен 2009, 0:12 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Спасибо и вам, R-O-S-A, я писал их от всей души. Анастасия права - чтобы прекрасное познать, в своей душе таким же нужно обладать. Знаете я благодарен Богу за то чуство, которое он подарил мне к моей дочери. Если быть честным, то я наверное никогда бы не отдал свою жизнь ни за отца, ни за маму. Вернее я не смог бы сделать это искренне, без страха и упрека. Единственный человек на земле ради которого я сделал бы это с радостью Дашка. Так уж вышло. Я люблю своих родителей. У меня было самое прекрасное детство, но нет. Зато я могу представить как Бог любит меня и любого человека на земле. И я точно знаю, даже если завтра по моей вине погибнет вся планета Земля, Он не будет любить меня меньше. именно поэтому, за его безусловную любовь я хочу сделать для него что-нибудь хорошее.

_________________
Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mailЛичная страничка пользователя
Александр Бородай

Ищу половинку :)



Возраст: 58
Зарегистрирован: 01.07.2009
Сообщения: 112
Благодарили 99 раз/а
Населённый пункт: Псков

779494СообщениеДобавлено: Чт 03 Сен 2009, 0:16 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Сказка для самых маленьких ведруссов.

Клад

Теплым летним вечером Даша шла по деревенской дорожке к своему дому. Она целый день провела у подружки на дальнем конце деревни и теперь шагала радостная, переполненная приятными ощущениями.
Солнце склонялось к горизонту. Воздух был наполнен ароматами цветущих садов. Во многих дворах топились бани, да на лавочках мирно сидели деревенские старушки. Их вид вызывал у Даши какое-то неизъяснимо-приятное чувство.
- Как здорово быть дома! - подумала Даша. Это моя настоящая Родина!
Проходя мимо соседских домов, она увидела соседку бабу Зину. Та стояла посреди улицы, пытаясь выгнать из кустов свою корову. Даша зашла с другой стороны, ласково погладила Буренку по голове и поманила за собой. Корова послушно последовала за ней. Когда они выбрались на дорогу, баба Зина проговорила устало:
- Спасибо тебе, Дашенька, а не поможешь ли ты мне еще?
- А что делать нужно, - спросила Даша?
- С Митькой, внуком моим посидеть. Дед мой в город уехал. А я обещала тетке Пелагее корову подоить. Пелагея приболела, лежит, не встает. Она на дальнем конце деревни живет. Мне к ней никак не уйти. Митька засыпать не хочет. С собой его брать поздно. Потом его вовсе не уложишь. А корова уже мычит, просит, что б подоили. Уж и не знаю, что мне делать?
- Иди себе спокойно, баба Зина, - ответила ей Даша. – Посижу я с твоим внуком.
- Вот спасибо, - обрадовалась та. – Я мигом обернусь.
Баба Зина поселилась в деревне лет десять назад. Раньше она жила в городе и работала где-то в воинской части. Наверное, поэтому характер ее был прямой и резкий. Она любила покричать и за крепким словом в карман не лезла.
Жила баба Зина в собственном доме, вместе со своим мужем, человеком добрым и безотказным. В их семье она была главной. Мужа это устраивало. И он ей всецело подчинялся.
Двое дочерей к ним приезжали редко. Они иногда отправляли своих детей к старикам на каникулы, чему те были несказанно рады.
Жили они не богато, на две небольших стариковских пенсии. Дети им не помогали. Наверное, поэтому все разговоры у бабы Зины сводились к деньгам.
Сейчас у них гостил внук Митя. Мальчик добрый, но очень подвижный и баловный.
Вот и сейчас, когда Даша зашла в дом, Митя носился вокруг печки, шлепая босыми ногами по полу.
- А ну-ка в постель проказник! – скомандовала Даша.
Митя пулей вскочил на кровать и спрятался под одеялом. С минуту он лежал тихо, потом высунул голову и повернулся на бок. Было видно, что спать ему совершенно не хочется.
Наконец он сел на подушку и попросил:
- Дашенька, расскажи сказку.
Даша задумалась, а потом спросила серьезно:
- А скажи, Митя, есть у тебя мечта?
Митя вздохнул и ответил:
- Есть, Дашенька. - Знаешь, если бы мне денежек взять откуда-нибудь, моя мечта бы исполнилась.
- А зачем тебе денежки? – спросила Даша.
- А я бы тогда велосипед купил, а еще - ружье настоящее, чтобы волка не бояться, да чтобы старшие ребята не обижали. Если бы денежек у меня было много, я бы очень-очень счастливым стал.
- Понятно, - сказала Даша. – Ну, что ж, расскажу я тебе сказку. Ложись, закрывай глазки и слушай.
В некотором царстве в некотором государстве, в стародавние времена, небольшая деревенька стояла. Разный народ в этой деревеньке жил. Кто побогаче, кто победнее. На самом краю деревни домик расположился. В этом домике жили старик со старухой да внук их Егорушка.
Дети к старикам давно уже не приезжали. Выросли они, да и разлетелись кто куда. У дочери их младшей дела семейные не заладились. Вот и попросила она стариков за сынком Егорушкой присмотреть.
- Как устроюсь, - говорит, - сына к себе заберу.
Уехала она в город, да и след ее простыл. Одно время Егорушка скучал сильно, даже плакал, а потом привык.
Деду с бабкой сначала радостно было, что внук с ними живет, да только заботы житейские берут свое. Бедно они живут, едва концы с концами сводят, наверное, поэтому некогда им с Егорушкой возиться. Дед целыми днями работает: то сено косит, то дрова рубит, то плуг ремонтирует. Как выходные придут, он в баньке попарится, вина выпьет, да песни поет. Бабка за коровой ухаживает, в доме прибирается, на деда кричит, да о деньгах мечтает.
Бывает, соберутся они вечером за чаем. Вздохнет бабка печально, да и скажет:
- Эх, кабы денег мне побольше, разве бы я так жила. Я бы и детям помогала и себя бы не забывала. Как сыр в масле каталась - вот настоящее счастье.
Жалко Егорушке стариков. Да только чем им помочь. Он бабушку слушает, да думает себе:
- И где бы этих денег взять? Будь мы побогаче - дедушке бы тогда столько работать не пришлось. Может быть, он со мной больше времени проводил.
Егорушка в деревне самый младший. Мальчишки в компанию его не берут. Он то дома сидит, то во двор погулять выйдет. Далеко от околицы отходить боится. Где-то там, в лесу волк огромный живет. Егорушке про него каждый вечер бабушка рассказывает, особенно если он засыпать долго не хочет.
Как-то весной дедушка с бабушкой в город собрались. Егорушке строго-настрого наказали из дома не выходить да на чердак не залезать. Дом старый. Лестница, на чердак ведущая, совсем ветхая. Дедушка ее давно починить собирался, но так руки и не дошли.
Дед с бабкой уехали, а Егорушка один остался. Он какое-то время играл да в окошко смотрел, потом в сени вышел. Стоит, на лестницу, на чердак ведущую, смотрит. Ему страсть как хочется наверх подняться да посмотреть, что там спрятано. Только наказ дедушки с бабушкой сделать этого не дает.
Наконец, он не выдержал, к лестнице подошел и стал наверх подниматься. Скрипит лестница. У Егорушки сердце екает, да только любопытство сильнее страха. Поднимается он по ней, а сам о деньгах думает.
Наконец, до самого верха добрался. Чердак Егорушке очень большим показался. Пыльно здесь. На потолке паутина висит, по углам мыши скребут, через маленькое окно солнечный лучик едва пробивается.
На чердаке много вещей разных валяется: здесь и котелки старинные, и сеть рыболовецкая, и сапоги давно изношенные. Стал Егорушка по чердаку ходить, вещи рассматривать. То на старую прялку наткнется, то на часы, давно идти переставшие. На чердаке даже гармонь нашлась. Меха от времени рассохлись, клавиши пожелтели.
Долго Егорушка по чердаку бродил, пока до самого дальнего угла не дошел. Смотрит – а в углу большой сундук стоит, кованым железом оббитый. Сундук старый, видно очень давно сделан был. Подошел к нему Егорушка и крышку поднять попробовал. Не поддается она. Только Егорушка упрямый. Он в пол посильнее ножками уперся, да изо всех сил поднатужился. Заскрипела крышка и открываться начала. Откинул крышку Егорушка и внутрь заглянул.
Смотрит – внутри вещи старинные лежат. Кафтан, узорами расшитый. Шапка, соболиным мехом украшенная. Стал Егорушка вещи из сундука вынимать, да рядом аккуратно складывать. Вот уже и последнюю вытащил. Видит – а на дне сундука лежит бумага, пополам сложенная. Достал ее Егорушка, развернул и начал разглядывать. На бумаге картинки какие-то. Лес нарисован и речка, и тропинка, вдаль бегущая. Вдоль тропинки стрелка нарисована. Ее острие в черную точку упирается. А рядом с точкой слово на языке непонятном написано. Егорушка и так бумагу крутит и эдак, никак ему не понять, что на ней нарисовано. Наконец, он поднялся, вещи обратно в сундук сложил, а бумагу с собой взял. Спустился Егорушка вниз и стал деда с бабкой дожидаться.
Вечером старики из города вернулись. Когда бабушка корову доить отправилась, Егорушка к деду подошел и говорит:
- Дедуль, мне поговорить с тобой надо.
- Ну, что ж поговори раз надо, - усмехнулся дед.
Егорушка бумагу достал и деду показывает.
- Объясни мне, дедушка, - просит он, - что здесь нарисовано?
Стал дед бумагу разглядывать, а потом и говорит:
- Это карта, Егорушка, на ней нарисовано место, где клад старинный зарыт.
- А что такое клад? - Егорушка спрашивает.
- Клад – это сокровища разные, деньги большие, - дедушка объясняет.
- Вот здорово! – говорит Егорушка, - так ведь это же то, что нам нужно. Пойдем, дедуля, найдем его. Тогда мы много вещей купить сможем разных. Сразу счастливыми станем.
Усмехнулся дед и отвечает:
- Не верю я во все это. Знаешь, когда я маленький был, я тоже эту карту нашел. Я, так же как и ты, к деду своему подошел. Он мне и объяснил, что выдумки все это. Нет там никакого клада. Сам он не проверял, но говорят, что кто-то из наших дальних предков ходил искать этот клад. Долго его не было, а когда он вернулся, то и рассказал, что никакого клада там нет. Так-то.
Погладил дед Егорушку по голове и говорит:
- Беги поиграй, Егорушка, а мне еще поработать нужно.
Ушел дедушка, а Егорушка один остался. Смотрит он на карту, а про себя думает:
- А вдруг дедушка ошибается. Что если все-таки этот клад существует. Может, тот, кто ходил за ним, не там искал? А может, никто и не ходил вовсе. Подумал, подумал Егорушка и решил: «Пойду клад искать, ничего не испугаюсь. Очень бабушке с дедушкой деньги нужны, чтобы счастливыми стать. Вот они обрадуются, когда я сокровища принесу».
Решил он так и стал дожидаться, пока старики снова в город уедут.
Две недели прошло. Стали старики опять в город собираться. Бабка Егорушку покормила и строго-настрого наказала далеко от дома не отходить. Уехали они, а Егорушка стал в дорогу собираться. Взял он мешок заплечный. Положил туда краюху хлеба, да мяса кусок, что бабушка для него приготовила. Лопатку небольшую, чтобы клад выкопать. Потом из укромного места коробочку вынул. В ней он деньги хранил, которые ему еще мама оставила. Сто рублей, может, и небольшие деньги, а все в дороге пригодиться могут. Их тоже в мешок бросил, а сверху карту положил, чтобы по ней в пути ориентироваться. Старикам он записку написал, чтобы не беспокоились, если они раньше него домой вернуться. Поясом шелковым подпоясался, а к нему сабельку деревянную прицепил, чтобы от волка страшного отбиваться. Поклонился дому родимому и в дальний путь пустился.
Долго ли, коротко ли. Идет Егорушка по тропинке, песенку веселую напевает. Высоко в небе солнышко светит. Птицы щебечут. Пока он вдоль речки шел, хорошо было. А как тропинка в сторону свернула, уставать Егорушка начал. Жарко. По дороге ему ручеек встретился. Егорушка воды напился, да и думает: «Дай передохну».
Присел он на землю под деревом, вдаль смотрит. Вдруг видит - люди какие-то по дороге идут. Присмотрелся Егорушка и видит – мужик богато одетый за собой на веревке старую женщину тащит. У старухи руки впереди связаны, от усталости она едва ноги передвигает. Мужик за веревку дергает, да на старуху покрикивает. Рубаха у него вся мокрая, то ли от усталости, то ли от злости.
Наконец они с Егорушкой поравнялись. Старуха ручеек увидела и просит мужика:
- Позволь, добрый человек, мне воды испить. Устала я очень, идти совсем не могу.
Мужик посмотрел на нее злобно и говорит:
- Да тебя за преступление твое в этом ручье утопить нужно, а не водой поить.
Потом подумал немного и говорит:
- Однако мне и самому отдохнуть не помешает, уж больно я с тобой намучился, а идти еще далеко.
Женщина без сил на землю опустилась, а мужик к ручью подошел и стал жадно воду пить.
Смотрит на них Егорушка, удивляется. «Что же за преступление совершила женщина?», - думает.
Мужик воды напился и возле Егорушки на землю сел. Сидит, пот со лба утирает. Женщина поодаль опустилась.
- Скажи, дяденька, - Егорушка у мужика спрашивает, - какое преступление совершила эта женщина, и куда ты ее ведешь?
Мужик на Егорушку посмотрел и отвечает:
- Эта старая воровка всю землянику съела, что возле моего дома растет. Убыток мне большой нанесла. Кабы я сам ягоды собрал да на рынок отвез, пятьдесят рублей заработал бы, не меньше. За это я ее к барину на суд веду. Пускай с нее штраф взыщут.
- Уж больно бедно одета женщина, - говорит Егорушка, - вряд ли у нее такие деньги найдутся.
- Тогда пускай в тюрьме посидит, будет знать другой раз, как чужое воровать, - злобно мужик отвечает.
Поднялся Егорушка, подошел к старой женщине и спрашивает:
А скажи, бабушка, правду ли этот дядька говорит?
- Правду-то, то правду, - старуха печально отвечает. – Да только, видишь ли, не знала я, что земляника эта чужая. Давно уже я к людям не выходила. Мы с внучкой одни в лесу живем. А там все, что растет, все - твое: и грибы, и орехи, и земляника. Бог для всех людей всего создал вдоволь. Да, видать, времена изменились. А не принесешь ли ты мне попить, Егорушка?
Удивился Егорушка и отвечает:
- Конечно, принесу, бабушка. А откуда ты знаешь, как меня зовут?
- Я много чего знаю, - улыбнулась женщина.
Поднялся Егорушка. Добежал до ручья, зачерпнул полный ковшик воды и старухе протягивает.
Пока она пила, Егорушка все на руки ее смотрел. Старенькая она, худая совсем, да и одета бедно. Представил себе Егорушка, как она в тюрьме будет мучаться и жалко ему стало женщину. Подошел он мужику и спрашивает:
- Скажи, дяденька, если я за эту женщину штраф заплачу, отпустишь ли ее?
- Отпущу, конечно, - мужик отвечает. Да только откуда ты такие деньги возьмешь?
Егорушка мешок развязал, отсчитал пятьдесят рублей и мужику подает.
- Возьми, дяденька, деньги, отпусти бедную женщину.
Усмехнулся мужик. Пересчитал деньги и говорит:
- Повезло тебе, старая ведьма. Кабы ни этот пацан, сидеть бы тебе в тюрьме. Ну, да, ладно. Убирайся восвояси да другой раз не попадайся.
Развязал мужик веревку, положил деньги в карман и домой пошел.
Остались Егорушка с женщиной вдвоем.
- Не жалко ли тебе денег, Егорушка, женщина спрашивает. – Ведь много их ты за меня отдал.
- Сначала жалко было, - честно признался Егорушка, - да только тебя мне еще жальче.
- Добрый ты мальчик, - говорит женщина, - а скажи мне, куда ты путь держишь.
Рассказал ей Егорушка о том, что клад идет искать.
- А зачем тебе деньги? - женщина спрашивает.
- Хочу я, бабушка, стариков своих счастливыми сделать. Чтобы работали они поменьше да на меня времени побольше оставалось.
- Понятно, - говорит бабушка, потом усмехнулась хитро и продолжает, - давненько этот клад никто искать не ходил, да видно время пришло. Цель у тебя Егорушка светлая, ты других счастливыми сделать стараешься, потому, может, клад и отыщется.
Помолчала старуха, а потом и говорит:
- Знаешь, Егорушка, за то, что помог ты мне, я тоже помочь тебе хочу.
Бабушка в кармане порылась и достает пузырек стеклянный.
- Возьми, Егорушка, - говорит она, - это - зелье волшебное. На лесных травах оно настояно. С водою живой перемешано. Когда в другой раз отдыхать станешь, да воды испить захочешь, вылей в ковшик это снадобье, не пожалеешь.
Поблагодарил Егорушка женщину, взял пузырек стеклянный, да потянулся за мешком, чтоб его спрятать. Оглянулся, а бабушки-то и нет. Удивился Егорушка. «Видать, не простая была женщина», - подумал он просебя. Поднялся Егорушка, забросил мешок за плечи, поправил сабельку деревянную и дальше зашагал.
Вдали лес зеленый виднеется, где-то там, клад заветный зарыт. Не терпится Егорушке найти богатства несметные. Он даже шагу прибавил. Идет он себе, о приятном думает. Вдруг видит – навстречу к нему мужик идет, собаку на веревке тянет. Собака большая, лохматая, только худая совсем. Она лапами в землю упирается, головой мотает, никак за мужиком идти не хочет.
Поравнялся с ними Егорушка и говорит:
- Здравствуй, дяденька. Скажи, куда ты собачку тянешь, и почему она так упирается?
Остановился мужик. Отдышался, видно, сильно с собакой намучался и отвечает:
- Здорово и тебе добрый молодец. Пса этого я до ближайшего болота веду. Утопить хочу мерзавца. Три года он у меня жил. На веревке сидел, дом охранял. А вчера с веревки сорвался и двух лучших моих курочек погубил. Эти курочки пятьдесят рублей стоят. Я до того на него злой, что так бы и прибил. Ничего, дай нам только до болота дойти.
- А что он худой у тебя такой? - Егорушка спрашивает, - не кормил ты его, что ли?
- Кормил, - мужик отвечает, да только ему все мало. Нам и самим есть нечего. Я ему раз в два дня хлеба с водой разведу, и будет с него.
- Да ведь псу не плохо бы и мяса давать. Может, тогда бы он и не стал курочек-то убивать.
- Вот еще, - мужик отвечает. Да ему лучше плетей всыпать, да на цепи держать. Только поздно уже. Он мне за курочек все равно ответит. А вместо него я нового пса заведу.
Жалко Егорушке пса. Мужик уж сильно разозлился, действительно утопит его. В мешке у Егорушки последних пятьдесят рублей осталось. Подумал он, подумал, да и говорит:
- Скажи, дяденька, если я за курочек заплачу, отдашь ли мне пса?
Удивился мужик и отвечает:
- Коль заплатишь – отдам. Забирай его, если тебе такой разбойник нужен.
Вынул Егорушка деньги из мешка и мужику подает. Мужик деньги пересчитал и веревку Егорушке протянул.
- Ну, прощай, добрый молодец, - говорит.
Развернулся и домой зашагал. А Егорушка с псом вдвоем остались.
Пес смирно сидит, Егорушке в глаза доверчиво смотрит. Егорушка мешок развязал. Достал оттуда кусок мяса и псу бросил. Пес жадно на мясо накинулся, а Егорушка себе краюху хлеба отломил и думает: «Денежек у меня больше нет, да и из еды только хлеб остался». Вынул он из мешка кувшинчик, воды попить, да вспомнил про старухино зелье. Открыл пузырек стеклянный, да содержимое в воду и вылил. Напился воды и спиной к дереву прислонился, передохнуть. Пес мясо доел и к Егорушке подошел. Рядом с ним улегся и голову ему на колени положил. Егорушка пса по голове гладит и говорит вслух:
- Что же нам теперь, дружок, делать? Есть нам больше нечего, а до места еще далеко.
Пес посмотрел на него и отвечает:
- Ничего, хозяин, проживем как-нибудь.
Егорушка от удивления аж подпрыгнул. Смотрит на пса, ушам своим не верит. А пес продолжает:
- Ты что поднялся, хозяин? Идти пора?
- Где ты по-человечески разговаривать научился, - спрашивает у пса Егорушка.
А пес ему и отвечает:
- Я не по-человечески, я по-собачьи говорю, это ты меня понимаешь. Хотя я и сам удивлен. Обычно, люди нашей речи не понимают.
Егорушка на землю опустился, а пес рядом лег и снова голову ему на колени положил.
- Погладь меня еще, Егорушка, - пес его просит. Очень мне нравится, когда человек меня гладит. Давно уже такого не было.
Егорушка пса гладит, а про себя думает: «Не иначе как старухино зелье такой чудесной силой обладает».
- А как зовут тебя? – Егорушка спрашивает.
- Да, как меня только хозяин не обзывал, вспоминать не хочется. Ты меня Дружок называй, мне так больше нравится.
- Хорошо, - говорит Егорушка.
Отдохнули они немножко и дальше направились. Егорушка веревку отвязал и побегать Дружка отпустил. Пес от радости по лугу стремглав пустился. Бегает, лает, по земле катается. Потом к Егорушке подбежал и говорит:
- Если б ты только знал, как я об этом мечтал. Я ведь три года на цепи просидел. Думал, что уж никогда не придется вот так побегать. Спасибо тебе, Егорушка.
Егорушка и сам рад. Он и про еду забыл и про деньги, что за пса заплатил. Идет по дорожке, песни поет.
Наконец, они до леса добрались. Идут вдвоем по лесной тропинке. В лесу прохладно. По краям тропинки вековые ели растут. Сквозь листву лучи солнечные пробиваются. Идет Егорушка и думает: «И чего это я так леса боялся? Вот зашел сюда и как дома себя чувствую. Век бы здесь жил».
Долго они по лесу шли. Вдруг пес залаял и в сторону от тропинки кинулся. Слышит Егорушка, пес вдалеке лает, к нему подойти приглашает. Удивился Егорушка, но пошел в ту сторону, откуда лай доносился. Пробрался он через кусты и видит – посреди леса полянка небольшая расположилась. На полянке яблони растут, в центре дуб вековой, на краю родничок из-под земли пробивается. Сел Егорушка на бревнышко возле родника и вокруг огляделся. Дружок к нему подбежал и рядом сел.
- Знаешь, Дружок, - говорит Егорушка. Мне кажется, здесь когда-то люди жили.
- Правда твоя, - Дружок отвечает. – Вон там, за кустами, старинный фундамент сохранился.
Егорушка на яблони посмотрел и говорит:
- Если бы я в этом месте дом построил, то вон там, в низине, я бы малину посадил. А чуть подальше вишню.
Поднялся Дружок и побежал в том направлении, что Егорушка указывал.
- Иди сюда, хозяин, - зовет он.
Егорушка поднялся и к нему направился. Подошел и видит – на том месте, куда он указывал, действительно малина растет. А чуть дальше - вишни посажены. Удивился Егорушка и говорит:
- Как странно. Ведь я не был здесь никогда, а такое впечатление, как будто всю жизнь здесь прожил.
- Жизнь - хитрая штука, - Дружок ему отвечает, - в ней и не такое случается.
- Ладно, говорит Егорушка, - хорошо здесь, да нам идти пора.
Закинул он мешок за спину и стал на тропинку лесную выбираться.
Долго ли, коротко ли. Наконец, вышли они на то место, что на карте было обозначено. Действительно, полянка небольшая, на краю полянки дуб старинный растет. Рядом с дубом огромный камень лежит. Подошел Егорушка к камню, отсчитал влево три шага, вынул лопатку из мешка и копать принялся. Дружок рядом бегает. То около ямки присядет, то в лес убежит. Долго Егорушка старался. Вот уж из ямки только голова его торчит, а клад так и не находится. Наконец, он совсем притомился и из ямки вылез. Сел он на краю и грустно задумался.
- Что опечалился, хозяин? - Дружок его спрашивает.
Видишь, Дружок, какую яму я выкопал, - Егорушка отвечает. - Если бы здесь клад был, я бы давно его нашел. Видно, его кто-то до меня выкопал, а может, и вовсе его здесь не было. Прав был дедушка. Не смогу я теперь их счастливыми сделать. Егорушка опустил голову на руки и горько заплакал.
Дружок вокруг него бегает, скулит жалобно. Вдруг рядом с ямкой земля шевелиться начала. Через минуту из-под земли крот показался. Дружок настороженно на незваного гостя смотрит. Крот отряхнулся и спрашивает:
- Это кто здесь так горько плачет?
- Да это хозяин мой, - Дружок ему отвечает.
- А что за горе случилось?
- Пошли мы клад искать, хозяин хотел бабушку с дедушкой счастливыми сделать, да видно не судьба. Место нашли, а клада нет. Вот он и плачет, а я не знаю, как его горю помочь.
- Так ведь клад не здесь зарыт, - говорит крот.
- А где? - встрепенулся Егорушка.
- Ты, я вижу, наш язык понимаешь, - удивился крот.
- Понимаю, - говорит Егорушка, - а что это важно?
Конечно, важно, - крот отвечает. - Этот клад мои родственники испокон веков хранили. А передать мы его могли только тому, кто язык зверей понимает. Видно, время пришло.
Крот на край ямки поднялся и говорит:
- Видишь, Егорушка, вон ту ель? Рядом с нею неприметный камень лежит. Ты от него три шага вправо отсчитай, и копать начни. Там свой Клад и найдешь.
Обрадовался Егорушка, поблагодарил крота и в то место, что он указал, кинулся. Не успел два раза копнуть, как лопата во что-то твердое ударилась. Егорушка землю разгреб и наверх шкатулку вытащил. Открыл он крышку, а в ней монеты золотые лежат. А на них кольцо золотое с камнем дивным. Камень всеми огнями радуги переливается. Залюбовался Егорушка кольцом. Тут к нему Крот подошел, и Дружок вместе с ним.
- Это что ж за камень такой? - Егорушка у крота спрашивает.
- Это алмаз, - крот ему отвечает. - Видишь, его обработали красиво и в золотую оправу вставили. Люди этот камень брильянтом называют и очень ценят. По стоимости, он, наверное, такой же будет, как вся эта шкатулка с золотом. Ты теперь богач, Егорушка, Иди и сделай счастливыми своих бабушку с дедушкой.
Егорушка шкатулку в мешок положил и, уже было, назад идти собрался. А крот ему и говорит:
- Как же ты пойдешь? Поздно уже. Через полчаса совсем стемнеет. Да и дождик скоро пойдет. Переночевали бы в лесу, а завтра с утра можно и в путь пускаться.
Посмотрел Егорушка вокруг: и, впрямь, темно уже.
- А где же мы тут переночуем? – спрашивает.
Тут Дружок подбежал и говорит:
- Пока ты, хозяин, с кладом возился, я по округе пробежал. Тут недалеко полянка есть. На ней стог сена стоит. В нем и переночевать можно, и от дождя спрятаться.
Подумал, подумал Егорушка да и согласился. Уж лучше утром домой прийти, чем ночью с волком в лесу встретиться. Хоть и сабелька деревянная при нем, а все равно страшно.
Пошли они с Дружком на полянку. Там действительно стог сена стоит. Егорушка нору в стогу сделал. Сам залез и пса с собой пригласил. Легли они. Егорушка мешок под голову положил, глаза закрыл и заснул мгновенно. Уж очень он за день намаялся.
Ночью гроза разразилась. Дождь проливной хлынул. Только Егорушка спит, ничего не слышит. Дождь все ночь шел. А наутро ветерок тучи разогнал, и опять солнышко показалось.
Проснулся Егорушка. Вспомнил, где находиться. Из стога вылез, отряхнулся, смотрит - а Дружка рядом нет. Стал он звать его, пес не откликается. Опечалился Егорушка, да делать нечего. Закинул мешок за спину и домой направился.
Идет по тропинке, вдруг видит – к нему со всех ног Дружок бежит. Остановился пес возле Егорушки и говорит:
- Беда, хозяин. Ночью пока ты спал, сильный дождь прошел. Река из берегов вышла. Тот мостик, по которому ты на этот берег перешел, смыло. Теперь нам на ту сторону никак не переправиться. Надо другую дорогу искать.
- Что ж мы делать теперь будем? – Егорушка спрашивает.
Дружок задумался, а потом отвечает:
- Если здесь стог сена есть, значит недалеко, должно быть, люди живут. Давай дойдем до них и дорогу спросим.
- И то верно, - обрадовался Егорушка, - как это я сам не догадался. А ты жилье найти сможешь.
- Смогу, конечно, - Дружок отвечает. - Я ведь собака все-таки.
Егорушка пса по голове погладил, и зашагали они по лесной тропинке в сторону от родного дома.
Дружок по лесу бегает, вольной жизни радуется. Он уже и позавтракать успел, и перемазаться, и за зайцем погоняться. Наконец, Егорушка его довольный лай услышал и в ту сторону направился, откуда лай доносился.
Минут через пять он на полянку лесную вышел. Смотрит – а на полянке домик стоит. Домик деревянный, с красной крышей, на теремок похожий. Вокруг домика клумбы цветочные аккуратно посажены. Да деревья диковинные растут. В воздухе бабочки порхают, да пчелы жужжат. На скамейке перед домом девочка сидит, на Егорушку смотрит. Подошел к ней Егорушка и говорит:
- Здравствуй, девочка.
- Здравствуй, добрый молодец, - девочка ему отвечает. - Далеко ли путь держишь?
- Домой я иду, - говорит Егорушка, - только ночью дождик прошел, речка разлилась и мостик смыла. По старой дороге мне никак не вернуться. Не подскажешь ли, как другой дорогой пройти?
- Подсказать не мудрено, - отвечает девочка, - да только вот не знаю, сможешь ли ты до этой дороги добраться. К дороге тропинка ведет, а она через луг заливной проходит. Может быть, и его ночью затопило. Надо у бабушки спросить.
Девочка в дом зашла, а через минуту вышла оттуда вдвоем с женщиной. Смотрит Егорушка, а это та самая женщина, которую он на дороге встретил.
- Ну, здравствуй, - говорит женщина, – вот и снова нам довелось свидеться. Вижу, нашел ты свой клад. Сейчас мы узнаем, можно ли другой дорогой пройти.
Она два раза в ладоши хлопнула, и Егорушка увидел, как с неба спускается красивый сокол. Женщина руку вперед вытянула, и сокол на нее опустился.
- Ну, расскажи, красавец, что вокруг делается, - спрашивает женщина у сокола.
Тот к уху ее наклонился и что-то говорить стал. Женщина головой кивает да приговаривает:
- Ясно, соколик, поняла, касатик.
Потом она рукой взмахнула. Сокол взмыл в небо и исчез вдали.
Женщина на Егорушку посмотрела и говорит задумчиво:
- Ни сегодня, ни завтра не добраться до дома тебе, добрый молодец. - Вся округа водой залита. Может, это и к лучшему. Поживи у нас пока. Моя внучка Машенька комнату тебе покажет. Здесь немного побудешь, а там глядишь, и вода уйдет.
Подумал, Егорушка, подумал, да делать нечего.
Машенька его в дом отвела да комнату показала.
На другой день Егорушка проснулся, на улицу вышел. Во дворе Маша цветы поливает.
- Доброе утро, Егорушка, - говорит, Маша. – Водой ключевой умойся да плодов наших отведай. Дружок твой за теткой Матреной в лес убежал. Они теперь не скоро вернутся.
Егорушка умылся, поел. Ходит по двору, чем заняться - не знает. «Вот ведь, - думает, - и денег целый мешок, а мне скучно».
Маша заметила, что Егорушке не по себе, да и спрашивает:
- Что, Егорушка, не весел - буйну голову повесил.
- Скучно, мне что-то, Машенька, - Егорушка отвечает.
- Скучают, Егорушка, только ленивые. Когда не знаешь, чем заняться, сделай хоть что-нибудь. Знаешь, пословица есть: «Аппетит во время еды приходит». Видишь, ведра у колодца стоят. Принеси водицы в дом. Бабуля у меня старенькая, тяжело ей воду таскать. Ты доброе дело сделаешь. Нам хорошо, и тебе занятие.
Егорушка ведра взял, воды наносил. Передохнул немножко и опять не знает, чем заняться. Огляделся вокруг. Смотрит – дерево сухое возле дома лежит, а рядом с ним пила да топор. Егорушка пилить дерево принялся, а как распилил, то топором колоть его начал. Пока не закончил, не успокоился.
Молодец, Егорушка, - говорит Маша. Кто скучать не хочет – тот всегда дело найдет.
За целый день Егорушке много дел нашлось: он и цветы поливал, и грядки копал, и дрова рубил. К вечеру до того устал, что не помнил, как до кровати добрался.
Проснулся утром, во двор вышел, а там опять Маша сидит, цветы поливает.
Машенька его увидела и говорит:
- Доброе утро, Егорушка, не утомился ли ты вчера?
- Утомился немножко, но отдохнул уже и сегодня опять чем-нибудь заняться готов.
- Вот и чудесно, - говорит Машенька, - только знаешь, Егорушка, пустой работой скуку не прогнать. Надо так сделать, чтобы занятие интересным было, чтобы работать с пользой и в удовольствие. Пойдем-ка со мной.
Вышли они на полянку. Маша в ладоши хлопнула. Смотрит Егорушка - а по лугу конь красивый скачет. Подбежал он к ним и встал как вкопанный. Маша коня погладила ласково и говорит:
- Вот и помощник мой.
Она упряжь конскую взяла, что на дереве висела и стала Егорушке показывать, как коня запрягать нужно. Сначала сама сделала, а потом Егорушке предложила. У Егорушки только с третьего раза получилось. Когда он с конем возиться закончил, Маша опять в ладоши хлопнула. Из леса кобылка молодая выбежала. Маша и на нее упряжь надела.
- Садись, Егорушка на коня, - говорит Маша, - на дальний сенокос поедем.
Удивился Егорушка и отвечает:
- Не умею я, Машенька, на коне ездить.
- Ну, это дело нехитрое, - усмехнулась она. Потом показала, как на коня залезать.
Егорушка стал пробовать. Никак у него не выходит. Конь смирно стоит, понимает, что дело серьезное. Ползает Егорушка по коню как таракан по столешнице. Маша хохочет на него глядючи.
Наконец, она говорит:
- У тебя Егорушка не получается потому, что ты заранее решил, что ездить не умеешь. Ты отдохни, да мысленно представь, как все хорошо у тебя выйдет. Убеди себя в том, что ты лучший наездник.
Присел Егорушка под деревом и задумался. Передохнул немного. Потом встал, вспомнил, как ловко Маша на кобылку запрыгивала, да и сам так же сделал. Заметить не успел, как на коне оказался.
Тронулись они шагом. Егорушка крепко держится, упасть боится. А Маша говорит:
- Расслабься, Егорушка, лучше видом чудесным наслаждайся.
Чем дальше они едут, тем лучше у Егорушки получается. Он, то шагом коня пустит, то рысцой бежать заставит.
Наконец, они на сенокос приехали. Маша с кобылки спрыгнула и погулять ее отпустила. Егорушка то же сделал. Маша из травы косы достала и одну Егорушке подает.
- Давай, - говорит, - добрый молодец, травки для козочки моей накосим.
Егорушка косу в руках крутит, никак не поймет, что с ней делать надо. Машенька в прокос встала и стала Егору показывать, как косить нужно.
Стал Егорушка пробовать, только ничего у него не выходит. Он то в землю косу загонит, то мимо травы промахнется. Раз так махнул, что коса из рук вылетела. Замучился совсем.
Маша хохочет, да приговаривает. Ты присядь, отдохни, Егорушка. Посмотри лучше, как я это делаю. Представь мысленно, как у тебя это получится, тогда и приступай. Так Егорушка и сделал. К концу дня у него совсем неплохо получаться стало.
Вечером они в обратный путь пустились. Егорушка конем правит, видом лесным любуется. Когда домой приехали, Маша его ужином накормила и спать уложила.
Долго ли, коротко ли, неделя прошла, и месяц пролетел. Вот уж и второй месяц к концу подходит. Живет Егорушка у тетки Матрены, и каждый день для него интересней предыдущего. За это время чему он только не научился: и сено косить, и конем править, и гвоздь забить, и обед готовить – все для него не проблема. Маша ему цветы свои показала, да рассказала, для чего каждый из них пригодиться может. А еще объяснила, какое значение каждый из них в природе имеет.
За лето Егорушка подрос и окреп.
Сидят они как-то с Машей на лугу, на бабочек, вокруг летающих, смотрят. Вдруг видит Егорушка - козочка к ним идет, козляток за собой ведет. Машенька козочку увидела, подозвала к себе и гладит ласково. Козочка что-то Маше на ушко прошептала. Улыбнулась Маша и говорит:
- Кормилица наша молоком нас угостить хочет.
Принесла она чашку глиняную и козочку подоила. Пока доила, все слова говорила ей ласковые. А когда закончила, козочку погладила и отпустила.
Протянула она чашку Егорушке. Тот молока попробовал и говорит:
- Какое молоко у твоей козочки вкусное. У моих дедушки с бабушкой тоже козочка есть, только молоко у нее не такое.
- Знаешь, Егорушка, - говорит Маша. Многие люди животных держат. Да только они обижают их часто. Кричат на них, да прутом стегают. От этого животные расстраиваются, и молоко у них портится. Нередко, молоко ядом становится. Люди это молоко пьют, да детей пить заставляют. А потом удивляются, от чего они болеют.
- Скажи-ка, Егорушка, - спрашивает Маша,– а что ты с деревянной сабелькой на боку ходишь?
- Это, Машенька, чтобы от волка отбиваться.
Машенька поднялась и два раза свистнула. Видит Егорушка - из леса огромный волк выскочил и к ним бежит. Испугался он, да за саблю схватился.
- Успокойся, - говорит ему Машенька, - драться не будешь, и он тебя не тронет.
Егорушка на землю опустился, во все глаза на волка смотрит. Волк к Маше подошел и голову огромную ей на колени положил.
- Против этого волка ты с сабелькой в лес пошел? - Маша спрашивает.
Егорушка только головой кивнул.
Вдруг волк на ноги поднялся и к Егорушке подошел. Ткнул его носом в грудь. Егорушка на спину упал и сабельку из рук выронил. А волк стоит над ним и говорит:
- Ну, что, добрый молодец, сейчас я тебя есть буду, вместе с сабелькой твой.
Потом на Машу посмотрел, прищурился хитро и продолжает:
- Я злой и страшный серый волк, я в поросятах знаю толк. Рр-рр.
Захохотала Маша, обняла волка за шею и стала от Егорушки оттаскивать.
- Вот ведь старый ты волчина, а все такой же озорник.
- Вставай, - говорит, - Егорушка. Это старый проказник просто дурачится.
Поднялся Егорушка, смотрит на волка удивленно. А тот хитро оскалился и говорит:
- Ну вот, Маша, такой обед у меня отняла.
Та волка погладила и обратно в лес отправила.
- Знаешь, Егорушка, - говорит Маша, - люди просто забыли как с природой, да зверями лесными в мире жить можно. А ведь просто все. Если человек в лес с добром приходит, ему и лес тем же отвечает. А если он со злобой придет, то же и назад получит. Моя бабушка говорит: «Что в мир отдаешь, то и назад вернется».
Задумался Егорушка. Стыдно ему почему-то стало. Взял он свою сабельку, переломил пополам да в кусты и забросил.
- Вот и славно, - говорит Маша. – Никого не пугай - сам бояться не будешь. О собственное оружие легче всего самому пораниться.
Встали они и домой направились. Подошли к дому, а там их тетка Матрена дожидается.
- Пора, - говорит, - тебе, Егорушка, домой собираться. Время пришло. Да и дорога свободна.
На следующий день, рано утром тетка Матрена разбудила Егорушку и говорит:
- Машенька тебе в дорогу пирожков напекла, да квас холодный приготовила. Она тебя до тропинки лесной проводит. Старой дорогой тебе не пройти, поэтому придется в обход отправляться. Когда ты из нашего леса выйдешь, поля тебе встретятся. За ними лес начнется. Этот лес не наш. Там и разбойники могут встретиться, поэтому осторожен будь. Как лес пройдешь, к деревне выйдешь. За ней еще одна деревня есть, в ней барское поместье стоит. Когда и ее пройдешь, мостик через реку увидишь. За мостом направо свернешь. Там уж и до твоего дома недалеко.
Вышел Егорушка из дома, Машенька ему мешочек с пирогами подала. Поклонился Егорушка и говорит:
- Спасибо вам большое за доброту и ласку, и за науку спасибо. – Пойду я к дому родимому. Заждались меня бабушка с дедушкой. А с вами, даст Бог, еще свидимся.
Сказал он так и уже уйти хотел, а тетка Матрена его спрашивает:
- Не забыл ли чего, Егорушка?
- Да нет, вроде, - отвечает он.
- А клад-то свой, нам, что ль, оставишь?
Тут вспомнил Егорушка, что про клад-то он и забыл. Забежал в комнату, достал свой мешок из-под кровати и за спину закинул.
- Ну, вот теперь - все, кажется. Неси, Егорушка, домой свое счастье, да помни – человека несчастного деньги счастливым не сделают, а счастливому человеку - они ни к чему. А на вопрос – «как счастливым стать» - ты и сам ответить сможешь, когда домой вернешься.
Маша Егорушку до тропинки лесной проводила. Попрощался он с ней и домой направился.
Идет он по дорожке, рядом Дружок бежит. Вот и поля они прошли, на горизонте лес показался. Наконец, до леса они добрались. Вдруг видит Егорушка, а на краю леса мужик сидит. Подошел он к нему и спрашивает:
- Ты что тут сидишь дяденька? Не случилось ли чего?
- Пока ничего не случилось, - мужик отвечает. Я в соседней деревне был, долги с мужиков выколачивал. Теперь вот домой возвращаюсь. Да в лес заходить боюсь. Тут, говорят, разбойники шастают.
- Что ж делать, - говорит Егорушка, - идти-то все равно надо. Пойдем вдвоем, веселее нам будет, может, Бог даст, и не встретим разбойников.
- И то верно, - мужик отвечает.
Поднялся он, и пошли они с Егорушкой по лесу. В лесу мрачно, неуютно. Пения птиц не слышно совсем. Идет мужик, по сторонам озирается да руку к груди прижимает. Видно, за пазухой деньги прячет. Они уже до середины леса дошли, как вдруг откуда-то из кустов свист раздался. Они даже глазом моргнуть не успели, как налетели на них разбойники. Их человек десять, на конях черных. Грозные они да сердитые.
Самый главный разбойник подъехал к ним и говорит:
- Так-так, кто это тут без моего разрешения по лесу ходит? А ну, выворачивайте карманы и деньги мне давайте. Коль добром отдадите - в живых оставлю, а если обмануть попытаетесь - на сосне повешу.
Упал мужик на колени и взмолился:
- Не губите, разбойнички, нет у меня денег. Бедный я человек совсем. Вот у него есть, и на Егорушку пальцем показывает. Его грабьте. А у меня нет ничего, Христом Богом клянусь!
Главный разбойник посмотрел на него и говорит:
- Одет ты больно хорошо, так что сдается мне - ты нас обманываешь. – А ну-ка, подручные мои, схватите его и обыщите.
Схватили разбойники мужика, повалили на землю, а через минуту и деньги нашли.
Рассердился главный разбойник и говорит:
- За то, что ты обмануть меня хотел да деньги больше собственной жизни оценил - пусть, по-твоему и будет. Повесить его!
Кинулись разбойники на мужика и к сосне его потащили. Один из них на сосну забрался, веревку привязал да петлю вниз опустил. Вот-вот мужика повесят.
Жалко Егорушке его стало. Глупый мужик да жадный, а все ж - человек. Тогда крикнул Егорушка разбойникам:
- Подождите, люди добрые, не убивайте его! Я за него выкуп заплачу. У меня целый мешок золотых монет. На всех хватит.
Посмотрел на него главный разбойник, да вдруг как захохочет:
- Мало того, что ты нас добрыми людьми назвал, так еще и про деньги сказки рассказываешь. Да на тебе лапти старые, рубаха вся в заплатах. А ты – целый мешок денег. Тут и все разбойники хохотать начали. Тот, что на сосне сидел, от смеха вниз грохнулся.
Главный разбойник слезы утер и говорит:
- Ну и повеселил ты нас, добрый молодец, давно я так не смеялся. - Что ж ты за этого мужика заступаешься, ведь он тебя погубить хотел?
Бог ему судья, - отвечает Егорушка. - Отпусти его, пожалуйста.
- Ладно, - говорит главный разбойник. - Ради праздника не буду брать грех на душу. Так и быть отпущу. Только плетей всыплю, что б не врал больше да Богом не клялся.
Развязали мужика разбойники, плетей всыпали, да отпустили. Мужик от них по лесу наутек пустился, только пятки засверкали. Разбойники на коней своих вскочили, а через минуту их и след простыл.
Егорушка с Дружком на тропинке лесной вдвоем остались.
- Вот ведь, что странно, - говорит Егорушка, - мужик, чтобы деньги спасти, на обман пошел. А ведь и деньги потерял, и едва головы не лишился. А я правду сказал, и вот живой стою и при деньгах.
- Я же тебе говорил, - Дружок ему отвечает, - что жизнь - хитрая штука, в ней и не такое случается.
Закинул Егорушка мешок за спину и пошли они дальше.
Долго ли, коротко ли, наконец, вышли они из леса. Смотрят – а впереди деревенька стоит. Вокруг деревеньки поля раскинулись. На краю одного поля люди стоят, спорят о чем-то. Мужики до того разошлись, что вот-вот в драку кинутся. Вокруг мужиков бабы стоят, да ребятишки бегают.
Подошел к ним Егорушка и спрашивает одного из мальчишек:
- Что у вас случилось, о чем так горячо мужики спорят.
Мальчишка посмотрел на него и отвечает:
- Горе у нас. Видишь, с правой стороны поля пшеницей засеяны. Мы здесь каждый год хлеб выращиваем. В этом году, откуда ни возьмись, стая саранчи налетела. Того и гляди, весь урожай погубит. Семян у нас не осталось. Все по миру пойдем, голодать придется. Вот мужики и спорят, как поступить. Лучше всего купить отравы да саранчу потравить, только денег у нас нет. Вот староста и предлагает деньги в долг взять под будущий урожай. А какой уж тут урожай, когда саранча половину посевов сгубила.
- А кто у вас староста? – спрашивает Егорушка.
- Да вон, мужик в красной рубахе, - отвечает парнишка.
К этому времени мужики затихли, видно спорить устали. Сели на землю и пригорюнились. Подошел Егорушка к старосте и говорит:
- Знаю я о вашем горе, дяденька. Думаю, что помочь бы вам мог. Я язык зверей понимаю, если хотите - я могу попробовать с саранчой договориться. А если мне не удастся, то, может, и с отравой помогу.
- Ну, что ж, - говорит староста, - делать-то нам все равно нечего. Попробуй, может, и вправду получится.
Встал он, махнул рукой, и все люди за ним по домам отправились.
Остались Егорушка с Дружком на поле одни. Сел Егорушка на землю, по сторонам смотрит. А вокруг саранча летает. Ее тут видимо-невидимо.
- Удивительно, - думает Егорушка, - а ведь вокруг ни одной птицы нет. Столько еды кругом скачет, ешь - не хочу. А ведь ни одна пичуга не чирикнет.
Вдруг сморит он, а прямо перед ним большая саранча опустилась. Егорушка шапку с головы снял, изловчился, да и накрыл ее. Бьется саранча, а из под шапки выбраться никак не может.
Егорушка осторожно руку под шапку просунул, взял саранчу да и вытащил на свет божий.
- Что ж ты, - говорит, - делаешь, зачем бедных людей губишь? Разве человек не по образу и подобию Божьему создан? Разве Бог не поручил всем животным и насекомым человеку служить. А что здесь ваше племя устроило?
Посмотрела на него саранча и отвечает:
- Все ты верно говоришь, - добрый молодец, - да только люди сами во всем виноваты. Если живой меня отпустишь, мой отец все объяснит тебе.
- А кто отец твой, - Егорушка спрашивает.
- Царь саранчинский, - отвечает саранча, - мы все его приказы выполняем.
- Хорошо, - говорит Егорушка, - отпущу тебя, если отец твой придет поговорить со мной.
Разжал он руку и саранчу выпустил.
Полчаса прошло, и час пролетел. Вдруг смотрит Егорушка – а вокруг него саранчи все больше становится, вот уже и света белого не видно. Через минуту вся стая как по команде на землю опустилась.
Смотрит Егорушка, а перед ним - саранча стоит в короне царской.
- За то, что дочь мою живой отпустил, - говорит царь, - спасибо тебе, добрый молодец. Потому и поговорить с тобой пришел. Дочь моя рассказала мне о словах твоих. Все ты верно говорил, да только одно забыл.
В этом мире все существует в великой гармонии. Все живые существа между собой взаимосвязаны и если кто-то гармонию нарушает, то весь мир погубить может.
Ты считаешь, что на земле только люди, животные и растения живыми являются. А то, что и сама Земля–матушка живой организм - ты забыл. Ты не знал, наверное, что она и радость, и страдание может чувствовать. Люди, жившие тысячи лет назад, знали это и с любовью и уважением к ней относились.
Современные люди умными себя считают, а нас вредителями называют. Только того они не подозревают, что именно они - самые страшные вредители для нашего общего дома.
Люди этой деревни десятый год на одном и том же месте семена сажают. Десятый год они своими плугами терзают рану Земли незаживающую. Земля терпела, сколько могла, каждый год им показывая, что нельзя так делать. Только люди не хотят никого слушать, кроме себя. В раны Земли они гадость всякую сыплют, чтобы урожай больше был. Только о себе думают. Тогда Мать-Земля к последнему средству обращается - к нам.
Не только мы земле помогаем. Все насекомые, звери и птицы в этом участвуют. Ты заметил, наверное, что сегодня над полем ни одной птицы нет. Никто нас не тронет потому, что все понимают, что святое дело мы делаем.
Именно мы настоящие защитники Земли от супостатов проклятых. Каждый из нас готов здесь жизнь свою положить за Родину нашу. И никто остановить нас не в силах.
Люди сегодня о том спорили, какой отравой нас извести. Да только они этой отравой самих себя и потравят. А мы приходить снова и снова будем, пока люди не образумятся или с земли не сгинут!
Сказал так царь саранчинский и уйти хотел.
- Подожди, - говорит ему Егорушка.
Поднялся он с земли, поклонился царю и говорит:
- Прости меня за невежество мое. Не знал я всего этого. Спасибо тебе за урок бесценный и за подвиг твой. Я все людям расскажу, убедить их попробую, что негоже так к матери родной относиться. А коль сам я, когда-нибудь, забуду урок твой, приходи и ко мне.
Усмехнулся царь и отвечает:
- Не сомневайся, приду со всем моим воинством.
Повернулся Егорушка и в деревню направился. Подошел он к дому старосты, а там его уже народ дожидается. Встал Егорушка перед людьми да и рассказал обо всем, что ему царь саранчинский поведал.
Опустили люди головы да задумались. А Егорушка им и говорит:
- Я помочь вам обещал и слово свое сдержу.
Развязал он мешок, достал оттуда шкатулку и половину денег на землю высыпал.
- Возьмите, люди, эти деньги, - говорит, - купите хлеба себе до следующего года. А еще купите семян на будущий урожай, да только не сажайте на том же месте, а то и деньги мои не помогут.
Поклонился людям Егорушка и пошел своей дорогой.
Идет Егорушка по дороге, а Дружок рядом бежит. Вот уже и вечер наступил. Смотрят они, стог сена в поле стоит. Забрались они в него, переночевали, а утром дальше пошли.
Долго ли, коротко ли. Наконец, видят - вдали деревня показалась, а на горке - барское поместье стоит.
Идет Егорушка по деревне, дома разглядывает. Дома аккуратно сделаны. На окнах наличники резные. Люди в деревне приветливые. Каждый, кто встретится, улыбнется да поздоровается. На лугу скошенном мальчишки деревенские мяч тряпичный гоняют.
Егорушка утомился. «Дай, - думает, - сяду передохну, да и перекусить не мешает». Смотрит он, а на горке, возле барского дома, скамейка стоит. Вокруг нее березки посажены. Поднялся Егорушка на горку, сел на скамейку и стал мешок развязывать.
С того места, где он сидел, вся деревня как на ладони видна. И луга, и озеро небольшое, и дома деревенские. Егорушка пироги из мешка вытащил. Ест и на ребят деревенских смотрит. А те мяч свой гоняют, да радуются.
Повернулся Егорушка на поместье барское посмотреть. Видит, а по двору няньки да мамки бегают, барчонка покушать уговаривают. В руках у них пирожные сладкие, да пряники медовые. Барчонок от них убегает, плачет да ругается.
- Надо же, - думает Егорушка. - Ведь богато люди живут, а барчонок плачет. А внизу мальчишки деревенские мячик гоняют - и счастливы. Отвернулся он от барского дома и снова стал на мальчишек смотреть.
Засмотрелся на них Егорушка и не заметил, как к нему подошел кто-то. Обернулся он и видит, а это барчонок - от мамок да от нянек спрятался.
- Здравствуй, мальчик, - поздоровался Егорушка.
- И тебе не болеть, - барчонок ему отвечает. - Не выдавай меня.
- Хорошо, - говорит Егорушка, - не выдам.
Мамки да няньки по двору побегали, уморились да и в дом ушли.
- Ну, наконец-то, - вздохнул барчонок облегченно. Замучили они меня совсем. Целый день пристают: то поешь, это поешь. Туда не ходи, сюда не смотри. Мука смертная!
- Вот уж, никогда не думал, что богатый человек может так мучиться, - говорит Егорушка.
- Тебе и не передать, как мне плохо бывает, - говорит барчонок.
Он от Егорушки отвернулся и стал на мальчишек деревенских смотреть.
- Вот, - говорит он через некоторое время, - счастье настоящее. Бегают целый день, хохочут. Никто их есть не заставляет, никто с заботой своей не лезет. Эх, мне бы так.
- А, что ж ты не пойдешь к ним, не поиграешь, - Егорушка у барчонка спрашивает.
- Так ведь не возьмут они меня к себе, - отвечает барчонок, - я ведь барин для них. А если бы и взяли, то не долго бы мне мамки да няньки поиграть с ними дали. Такой бы визг подняли, что другой раз, отец бы меня и на улицу не выпустил.
Подумал Егорушка, подумал, да и говорит:
- Помочь горю твоему - дело нехитрое. Можешь хоть целый день с мальчишками играть, и няньки ничего не заметят.
Это как же такое сделать можно.
- Ты сейчас домой сходи, да отцу скажи, что поля родовые осмотреть хочешь, а потом вздремнуть часок. Да попроси его, что б мамки да няньки тебе не мешали. Когда во двор выйдешь, ты у нянек забери все, что они дадут. Потом по тропинке спустись и кружным путем сюда приходи. Если меня не застанешь - подожди немного, я скоро приду.
Так они и сделали.
Пока барчонок домой ходил, Егорушка золотую монету из мешка вынул да в карман положил. Мешок в кусты забросил, а сам вниз спустился и в деревенскую лавку зашел. Там он купил рубаху крестьянскую, да штаны. А еще взял шапку неприметную и назад вернулся.
Смотрит, а барчонок ждет его уже. Егорушка вещи выложил.
- Переодевайся, - говорит.
Барчонок одежду скинул и надел то, что Егорушка принес.
- Пойдем со мной, - говорит Егорушка.
Спустились они на луг. Подходят к мальчишкам. Егорушка спрашивает:
- Не возьмете ли нас, ребята, в игру поиграть.
А ребята им отвечают:
- Вот здорово, а нам, как раз, двоих человек не хватает. А вы откуда такие?
- Да мы крестьяне из соседней деревни, к родне в гости зашли, - отвечает Егорушка.
Полдня они в мяч играли. Барчонок счастливый бегает, про все на свете забыл.
Солнышко высоко поднялось, припекать стало. Кто-то из ребят говорит:
- Бежим на речку купаться.
Мальчишки на речку прибежали, одежду сбросили и в воду кинулись. Купаются, хохочут.
Рядом с берегом сосна стояла, на ее ветке веревка была привязана. Мальчишки за веревку хватаются, по берегу разбегаются и над речкой летят. На середине руки разжимают и в воду падают. Каждый старается подальше улететь. Барчонок от всех не отстать старается.
Мальчишки из воды вылезли, кто-то и говорит:
- Эх, хорошо бы сейчас картошечки печеной поесть, да только где ее взять?
Задумался Егорушка, а потом и говорит:
- С картошкой мы что-нибудь придумаем.
Оделся он, да в деревню побежал. В первый дом зашел и спрашивает:
- Люди добрые, не продадите ли страннику картошки немного, да краюху хлеба, а уж если соль найдется, так и совсем осчастливите.
- От чего ж, не продать, - хозяин Егорушке отвечает.
Набрал Егорушка картошки, хлеба ржаного взял, да и солью разжился. Расплатился с мужиком и к ребятам побежал.
Сидят ребята на берегу Егорушку ждут. А он добро свое перед ними высыпал и говорит:
- Ну, теперь только костра не хватает.
Мальчишки костер развели, напекли картошки, да поровну и разделили. Барчонок вместе со всеми ест. Лицо довольное.
- Вот ведь никогда не думал, - говорит, - что картошка такая вкусная бывает.
Наелись они, Егорушка и говорит:
- Спасибо вам, ребята, только пора нам.
- Вы и в другой раз приходите, мальчишки их приглашают.
- Обязательно придем, - говорит барчонок.
Поднялись они с Егорушкой наверх.. Барчонок в свои вещи переоделся, наряд свой деревенский в кустах спрятал и говорит Егорушке:
- Ну, спасибо тебе, братец, век не забуду. Столько времени один был, а теперь друзей полдеревни.
- И тебе, барин, спасибо за урок чудесный, пора мне.
Пожали они друг другу руки, и Егорушка в путь пустился.
Вышел он за деревню, прошел по дорожке, свернул направо, смотрит – мостик через речку. Он по мостику прошел и на родную дорогу вышел.
Долго ли, коротко ли, вскоре крыша родного дома вдалеке показалась.
Торопиться Егорушка. Стариков своих больше двух месяцев не видел. Подходит он к дому и видит - сидят дедушка с бабушкой на завалинке грустные-прегрустные. Подошел Он к ним и говорит:
- Здравствуй, дедушка, здравствуй, бабушка.
Старики его увидели. Обрадовались. Бабушка заголосила и к Егорушке кинулась.
Егорушка стариков обнимает, да успокаивает. Наконец, старики в себя пришли и говорят:
- А мы уж, думали, погиб ты. Уже два месяца, как тебя оплакали.
А я вот - жив, - говорит Егорушка. - Теперь у нас все хорошо будет.
Дед на радостях баньку истопил, бабка ужин сготовила. Егорушка в баньке помылся, да и в дом зашел. Сидит за столом, пироги уплетает.
- Как вы тут без меня жили? - Егорушка спрашивает.
- Все бы ничего, - дед отвечает, - да вот только неурожай у нас в этом году. На картошку жук колорадский напал. Никак нам его не одолеть. Уж мы его и собирали и жгли, а его только больше становиться. Никогда такого раньше не было, мы уже лет семь на этом месте картошку сажаем.
- А всю свеклу в этом году крысы поели, - жалуется бабка. Пришла я на огород, свеклу вытащить, за хвостик дернула, а там только объедки висят. Пол-огорода эти вредители проклятые уничтожили - житья от них нет. Надо деда в город за отравой посылать, да с деньгами проблема.
Хотел Егорушка сказать, что есть деньги у него, да вовремя спохватился. Разговор с царем саранчинским вспомнил.
- Есть еще новость, - говорит бабушка. - У барыни нашей день рождения через неделю. Так вот, барин решил праздник для нее устроить: гостей пригласить и пировать три дня. Да вот только денег ему не хватает. Потому, решил он мужиков нанять да лес спилить, в который ты ходил. Ведь весь лес этот ему принадлежит.
Услыхал Егорушка эту новость и задумался. Если барин лес спилит, то не смогут больше там жить Тетка Матрена и внучка ее Машенька. Не будет больше того чудесного места, которое ему так понравилось. И волк-проказник в другие места уйдет. Не будет больше грибов и ягод. А самое главное, того ощущения чудесного, которое Родиной называется.
Поднялся из-за стола Егорушка и говорит:
- Пойду, пройдусь, бабушка. Скоро вернусь.
Вышел он на улицу, взял свой мешок, который до этого под лестницу бросил, вынул из него шкатулку, деньги пересчитал и пошел в барское поместье.
Зашел он в сад к барину и видит – сидит старый барин на кресле, трубку курит. Подошел к нему Егорушка и говорит:
- Здравствуй, барин.
- И тебе здравствовать, – барин ему отвечает. Зачем пожаловал?
- Слышал я, барин, у жены твоей день рождения, - Егорушка отвечает. - Твоя барыня добрая да ласковая, хочу подарок ей сделать.
Удивился барин и говорит:
- То, что ты подарок хочешь сделать - это похвально, только что подарить ты ей можешь, чтоб ее порадовать? Ты ведь сам ничего не имеешь.
- Будь спокоен, Барин, мой подарок жене твоей очень понравиться.
Любопытно стало барину. Да и скучно одному сидеть, почему бы не поболтать с парнишкой.
А Егорушка тем временем спрашивает:
- Скажи, барин, я вот вижу, мужиков ты собрал с топорами да пилами, не в лес ли?
- Так и есть, - барин ему отвечает. – Задумал я для жены праздник устроить, да вот только денег у меня не хватает. Решил лес спилить да продать.
- А сколько ты денег за него хочешь выручить, - спрашивает Егорушка?
- Сто двадцать золотых монет. Двадцать монет, конечно, придется мужикам отдать за работу. Так что, монет сто, точно останется. Жаль только, что этих денег на фейерверк не хватит, ну да ничего, я что-нибудь придумаю.
- Скажи, барин, а не продашь ли ты мне лес, если я сразу тебе сто двадцать золотых монет заплачу? И пилить его не надо и покупателя искать. А еще сто золотых монет я тебе дам за землю, на которой он стоит. А еще, сто за то, что ты согласишься мне его продать.
Барин до того удивился, что даже с кресла вскочил.
- Да ты, что шутки шутить со мной вздумал? - вскрикнул он. - Сейчас кликну своих слуг, всыплют они тебе по первое число.
- Не надо никого звать, барин, - Егорушка ему отвечает. - Деньги у меня есть, я наследство получил, потому и хочу у тебя лес купить.
Уселся барин на место, пыхнул трубкой, усмехнулся и говорит:
- Может, и деньги при тебе?
- При мне, - говорит Егорушка.
И вытащил из мешка шкатулку. Барин деньги увидел, чуть трубку не проглотил.
Тут к ним барыня подошла.
- Что тут у вас происходит, - спрашивает?
Рассказал ей барин и говорит:
- Вот, думаю, лес этому мальцу продать.
- А не продешевишь? - усомнилась барыня.
Тут Егорушка из кармана колечко вытащил и говорит хитро:
- Узнал я, барыня, что день рождения у тебя через неделю. Поздравить тебя шел, да насчет леса договориться. А если наша сделка не состоится, то уж не знаю, что и делать?
- Барыня колечко увидала и обомлела. Камень всеми цветами радуги переливается. Сразу видно, очень дорого стоит.
Толкнула она мужа в бок и говорит:
- Продай ему лес, он хорошую цену дает.
Усмехнулся барин и говорит:
- Решено. Зовите писаря, будем договор составлять.
Через пять минут писарь прибежал. Он быстро договор составил. Барин бумагу подписал, печать поставил и Егорушке подает.
Егорушка ларец из мешка вытащил, отсчитал триста двадцать золотых монет, все, что в ларце было, и барину подает.
- Возьми, - говорит, - деньги, барин. Здесь тебе на все хватит: и на музыкантов, и на угощения, и на фейерверк останется.
Потом он к барыне повернулся и говорит с поклоном:
- С днем рождения тебя, барыня. Прими от меня подарок скромный.
И подает ей колечко с брильянтом.
Барыня колечко схватила, на палец надела. Смотрит на него, налюбоваться не может.
- Знаешь, муженек, - говорит, - что странно? Колечко-то и не большое и не маленькое, мне в самый раз. Как будто для меня было сделано.
- Вот и чудесно, - говорит барин.
Попрощался Егорушка, бумагу в карман положил и домой пошел. Возле дома мешок под лестницу бросил и в дом поднялся. Зашел он на кухню, а так бабушка с дедушкой сидят, чай пьют. Егорушка чаю себе налил и за стол сел.
Вытащил он из кармана бумагу, которую с барином подписал и хотел дедушке отдать. «Вот дедушка порадуется», - думает. Открыл он, было рот, да призадумался. А потом спрашивает:
- Скажи, дедулечка, а что бы ты делать стал, если бы лес, который барин спилить хотел, твоим оказался?
Задумался дедушка, сидит затылок чешет. Тут за него бабушка ответила:
- Что ж тут думать. Если бы нам лес достался, мы бы мужиков наняли, да спилили его весь до последнего деревца. Отвезли бы в город да там продали. Сто золотых монет наверняка бы заработали. Ох, мы бы тогда развернулись. Я бы себе тазов новых купила, белье стирать, а еще кастрюль всяких. Шубу соболиную и кольцо с брильянтом. По деревне бы как барыня ходила, пускай другие завидуют. Не все же нам в нищете жить.
- Да что там, тазы, - подхватил дедушка, - мы бы дом новый отстроили. Я бы ружье себе купил, чтобы охотиться, а еще лодку и сеть, чтобы рыбу ловить. Бочку бы железную поставил, огород поливать.
- Еще отравы надо купить, чтобы с вредителями бороться, - продолжает бабушка. Хотя, дед, зачем нам самим тогда было бы стараться. Мы бы наняли мужиков деревенских, пускай они в поле работают, да за огородом присматривают. Мы бы всю землю в округе скупили и в аренду бы ее сдавали, пускай на ней односельчане работают, а нам проценты платят.
- Да, мечтательно, - говорит дедушка, - дом бы у нас был не хуже барского. У меня бы тогда ни одной свободной минутки не было. То охота, то рыбалка, да и за мужиками присмотреть надо было бы, чтобы не украли чего.
- Мы бы тебя, Егорушка, во все лучшее одели. Мамок да нянек завели. Они бы тебя каждый день пирожными да конфетами кормили, вот оно – счастье!
- Понятно, - говорит Егорушка.
Усмехнулся он, покачал головой, да купчую на лес обратно в карман спрятал.
На следующее утро проснулся Егорушка и думает:
- Надо бы карту на место положить, да ларец на чердак отнести, он хоть и пустой, но уж больно красивый. Вышел он во двор, заглянул под лестницу. Мешок на месте. Взял он его, да вытащить хотел. Что-то уж больно тяжелым мешок ему показался. Егорушка присел, мешок развязал, ларчик открыл, смотрит – а он, доверху золотыми монетами забит. А сверху серьги лежат, чудесной работы, с камнями брильянтовыми. Егорушка до того удивился, что даже рот открыл.
- Вот так чудеса, - думает он. С чего бы это вдруг, ларец опять полный.
Сел он на скамейку и задумался.
- Может, - думает, - это мне в награду, за дела мои добрые. А может, дедушке с бабушкой, чтобы счастливыми они стали.
Думал он, думал, вдруг улыбнулся и говорит:
- Кажется, я знаю, почему ларец опять полный. А самое главное - знаю, что мне с ним делать.
Закрыл он ларец, завязал мешок. Подошел к дедушке, который в огороде возился и говорит:
- Дай мне, дудулечка, коня, в одно место съездить надо, к обеду вернусь.
- Ты, что же, Егорушка, на коне умеешь ездить? - дедушка спрашивает.
- Я теперь не только это умею, - отвечает Егорушка.
Вывел он коня на улицу, да запряг, как Маша учила. Мешок к седлу привязал. А потом ловко в седло запрыгнул.
Отвез Егорушка ларец на то место, где нашел его. Закопал, да травой аккуратно присыпал. К обеду он домой вернулся. Карту назад, в сундук положил и в дом спустился.
Старики уже обедать сели. Егорушка поел и собрался, было, на улицу пойти. Тут бабушка и говорит:
- Все, Егорушка, спросить у тебя хотела. Тебя ведь два месяца не было. Нашел ли ты клад, за которым в дальние края ходил?
Усмехнулся Егорушка и отвечает:
- Нет, бабушка, не нашел. Прав был дедушка, сказки все это. Нет там никакого клада. Может быть, его до меня кто-нибудь выкопал, а может, его там и не было вовсе.
Потом он на дедушку посмотрел и говорит:
- Пойдем-ка, дедулечка, я тебе лучше помогу лестницу на чердак починить.

Закончила Даша сказку. Смотрит на нее Митя и говорит:
- Хорошую сказку ты рассказала, Дашенька, я тоже хочу стать таким, как Егорушка.
- Если хочешь, то обязательно станешь, - ответила Даша, - а теперь закрывай глазки и спи.
Митя повернулся на бочок и через минуту заснул. Вскоре и баба Зина пришла.
- Ну, как тут мой проказник, - спросила она.
- Хорошо, баба Зина, - ответила Даша, - спит уже. Он у вас просто сокровище - настоящий клад.

_________________
Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mailЛичная страничка пользователя
Поблагодарили: Aleksandr.T
lilit86




Зарегистрирован: 19.06.2007
Сообщения: 1027
Благодарили 143 раз/а
Населённый пункт: Поселение Радужное у Медведицы"

779504СообщениеДобавлено: Чт 03 Сен 2009, 5:49 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Понравился сказка-рассказ. Очень хороший. Дай Бог Вам Благополучия.

_________________
Мысли красиво!
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеЛичная страничка пользователя
Александр Бородай

Ищу половинку :)



Возраст: 58
Зарегистрирован: 01.07.2009
Сообщения: 112
Благодарили 99 раз/а
Населённый пункт: Псков

779636СообщениеДобавлено: Чт 03 Сен 2009, 15:13 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Спасибо, Lilit86, и вам.
Уважаемые читатели я скину последнюю сказку из написанных. Она довольно дляинная, поэтому я разделил ее на три части. Когда прочитаете, напишите кто-нибудь. и я продолжу.


Настоящий разведчик

На большой перемене, когда ученики вернулись из столовой, девчонки собрались на задней парте, где сидели Даша и Катя. Девочки оживленно обсуждали школьные дела.
В этом году тем, кто хорошо учился, поручили взять шефство над учениками младших классов. Даше достались две девочки. Катерине – мальчик. Вере и Тане тоже досталось по одному ученику, и им не терпелось посоветоваться, с чего начать помогать им.
На соседнем ряду сидела толстая Клавка. На обед она никогда не ходила, поэтому сейчас достала литровую банку с салатом и здоровенной ложкой черпала оттуда содержимое. Разговоры девочек вызывали у нее ядовитую усмешку.
Клавку в классе не любили. Крупная полноватая девочка была излишне резка и даже грубовата. Она была твердой хорошисткой, хотя оценки ей давались ценой большого напряжения. Единственный предмет, где она с трудом перебивалась с двойки на тройку, была физкультура.
Этот предмет Клавка самозабвенно ненавидела, впрочем, физкультура отвечала ей тем же. Появляясь на уроке физкультуры в красной, как пожарная машина, форме, она заранее злилась на то, что у нее опять ничего не получится. Костюм сидел на ней как целлофановая обертка на сосиске. Видимо, он достался ей от старшей сестры, десятиклассницы, которой костюм был куплен еще тогда, когда она училась в первом классе. Затянутая до предела и топая как слон, убегающий от охотников, она неизменно плелась в самом хвосте класса, когда необходимо было пробежать круг по стадиону. Дружным хохотом ученики встречали ее мужественные попытки подтянуться на турнике. Еще большее веселье вызывали отчаянные усилия залезть по канату. Клавка с такой яростью дергала и раскачивала канат, что казалось, она вот-вот сорвется вниз вместе с канатом и куском потолка.
Воспитанием Клавки занималась в основном мама, женщина властная и самоуверенная. Она работала где-то в торговле или в столовой, и, наверное, поэтому была женщиной чрезмерно упитанной. На родительских собраниях она всегда появлялась в пышных нарядах, настолько же дорогих, насколько и безвкусных. Ее пальцы были унизаны массивными золотыми перстнями, на шее красовалась толстая золотая цепь.
Удивительней всего было то, что при всем видимом благополучии мамы, сама Клавка одета была очень скромно. Было видно, что она донашивает чьи-то вещи. И портфель, и пенал, и даже ручки в этом пенале были, минимум, пятилетней давности. Такое положение всегда вызывало в Клавке зависть к другим ученикам: к их новой одежде, тетрадкам и, самое главное, к мелочам, которые родители покупали для своих детей.
С Клавкой мама обращалась излишне жестко. Нередко, после родительского собрания она начинала воспитывать ее прямо в коридоре. Взрывная волна воспитательных мероприятий разносилась по всей школе, сотрясая стены и двери кабинетов. Обращение «жирная корова», сменяли не менее экзотические: «тухлое сало», «бекон пучеглазый», «квашня» и еще масса всего, что приходило на торговый ум мамы. Надо отдать должное Клавке: в долгу она оставалась редко.
На самом деле где-то в глубине души Клавка была доброй, но постоянное давление мамы и насмешки одноклассников не давали ей вырваться из этого изнурительного напряженного состояния.
Вот и сейчас, глядя на девочек, Клавка как будто напрашивалась на конфликт.
– Тоже мне, шефы выискались, – наконец не удержалась она.
Дарья спокойно улыбнулась в ответ на эту реплику. Но Клавка не унималась:
– Юным учителям – наш физкульт привет, вы только платками носовыми запаситесь, шантрапе носы утирать.
Первой не выдержала Таня:
– Тебе, Клава, просто обидно, что тебе шефство не поручили, вот ты и злишься.
Наконец предлог для столкновения был найден, и Клавка, как бык на красную тряпку, кинулась в атаку:
– Это мне-то обидно! Вот счастье с двоечниками возиться. Да чтобы я согласилась за этих бездельников уроки учить, да чтобы я этих голодранцев домой к себе пригласила. Никогда в жизни. Потом милицию надо звать, потому что они обязательно что-нибудь упрут...
Клавка еще долго бы продолжала эту тираду, но тут раздался мелодичный звонок мобильного телефона. Даша открыла портфель и достала оттуда последнее слово науки и техники. Даже невооруженным взглядом было видно, что телефон очень дорогой. Она раскрыла мобильный телефон и негромко сказала:
– Хорошо, бабулечка… поняла. Конечно… обязательно встречу.
Она сложила мобильный телефон и уже было собиралась бросить его в портфель, но ее остановили удивленные возгласы девочек.
– Что это у тебя, Дашенька, – воскликнула Таня, – дай посмотреть.
Даша протянула ей мобильный телефон и собиралась продолжить разговор про подшефных, но эта тема уже никого не интересовала. Девочки как завороженные разглядывали телефон.
– Вот это да! – наконец восхищенно проговорила Таня. – У него и экран цветной, и музыка такая чудесная, наверное, и с Интернетом связь есть.
– У него и фотоаппарат, и видеокамера есть, – равнодушно ответила Даша.
– Ты, Дашенька, так говоришь, будто тебе все равно, что у тебя такой телефон дорогой, – заметила Таня.
– Мне, действительно, все равно, – ответила Даша. – Телефон, наверное, хороший, только я им обычно не пользуюсь. Сегодня мне бабушку надо было встретить, вот я его и взяла. Да ведь я и не маленький ребенок, чтобы с этой игрушкой баловаться, – добавила она.
– Это родители тебе такой подарили? – спросила Катя.
– Нет, Катюша, – ответила Даша, – да я бы такой никогда и не попросила. Это папин друг мне подарил, дядя Игорь. Он бизнесмен. Как-то он в гости к нам пришел и пожаловался, что проблема у него возникла на работе. Пока они с папой разговаривали, я их внимательно слушала, а потом подумала да и подсказала, как ему эту проблему решить. Сначала он мне не поверил. Но, так как деваться ему было некуда, попробовал сделать то, что я предложила. В результате и проблему решил, и прибыль большую заработал. Потом он ко мне на день рождения пришел и торжественно этот телефон вручил. Он, наверное, думал, что я до смерти обрадуюсь. Дядя Игорь хороший, только наивный немножко.
Девочки удивленно на Дашу смотрят. А Клавка с нескрываемой завистью телефон разглядывает.
– Врешь ты все, Дашка, – говорит она, – да за такой телефон полжизни отдать не жалко.
Даша хитро на Клаву посмотрела да и говорит:
– Хочешь, Клавочка, я этот телефон тебе подарю.
Клавка аж подпрыгнула:
– Да тебе родители за него голову оторвут.
Дарья расхохоталась:
– Что ты, Клавочка, да моим родителям даже в голову такая мысль не придет. Это что б мы из-за какой то железки ссориться стали, да никогда в жизни.
– Нет, – наконец выдавила из себя Клава, – не могу я такой дорогой подарок принять, вот если обменять на что-нибудь. Только я даже не знаю, что можно предложить за такую вещь.
Даша смотрела на Клавку прищурившись.
– Знаешь, – говорит она, – есть одна вещь, которую ты можешь мне предложить.
– И что же это? Может цепочка золотая или перстень? – предположила Клавка.
– Нет, – улыбнулась Даша, – у тебя есть нечто намного более ценное. Мне от тебя, Клавочка, не вещь нужна, а услуга. Есть у нас в младшем классе ученик – Сережа Шипкин. Хороший мальчишка, только учится уж больно плохо. В этом году его могут на второй год оставить. Если ты над ним шефство возьмешь да с учебой поможешь, тогда телефон твой.
– Ты хочешь сказать, что за какого-то сопливого двоечника ты готова мне телефон подарить? – с сомнением спросила Клавка.
Даша кивнула.
– А почему сама ему не поможешь? Если он тебе так дорог?
– Я уже двух девочек взяла. А с Сережей у тебя, Клавочка, лучше всех получится, уж поверь мне.
Клавка задумалась.
– А не обманешь? – наконец спросила она.
Дарья забрала у девочек телефон и вышла на середину класса. Она подняла его над головой и громко сказала:
– Ребята, будьте свидетелями, я заключаю с Клавой договор: если она поможет Сереже Шипкину с учебой, я подарю ей этот телефон.
Класс смотрел на нее удивленно.
– Согласна? – обратилась она к Клаве.
– Заметано, – хлопнула Клавка ладонью по парте. – Я из этого Шипкина отбивную сделаю!
– Ты лучше из него отличника сделай, – посоветовала Даша.
– Он у меня академиком станет, – усмехнулась Клавка.
На том девочки и порешили.
После уроков Клавка пошла разыскивать своего подшефного. Она заглянула в класс, где учился Сергей. Урок в классе уже закончился, но ребята еще толпились вокруг учительницы.
– Где тут у вас Шипкин? – спросила Клавка у проходившей мимо нее девочки. Та указала на заднюю парту, где маячила одинокая фигура ученика. Клавка направилась в указанном направлении.
За партой сидел худенький паренек. Он был одет в сильно поношенный синий костюм. Давно немытые волосы торчали в разные стороны. Сережа старательно выводил что-то в тетрадке. Его руки были перепачканы чернилами. Клава с удивлением заметила, что чернильные пятна были даже на лбу и на носу. Она заглянула в тетрадь. «Ну и грязища», – подумала Клавка. На открытой странице красовалась жирная двойка.
Наконец Сережа поставил точку, закрыл тетрадку и побежал к учительнице. Когда он вернулся и стал собирать портфель, чтобы пойти домой, Клавка остановила его.
– Твоя фамилия Шипкин? – обратилась она к ученику.
Тот удивленно глянул на нее и кивнул головой.
– Тогда можешь не торопиться, – твердо сказала Клавка, – меня твоим шефом назначили.
Сергей почесал затылок, потом застегнул портфель и сказал:
– Ясно.
– Вот и хорошо, что тебе ясно, – сказала Клавка, – тогда бери вещи и пошли заниматься. Она вышла из класса и двинулась по коридору. Сережа уныло плелся за ней.
– Мы будем заниматься по системе, – заявила Клавка. – Я проверю твои тетрадки, и мы составим для тебя индивидуальную программу, – разглагольствовала она. – Заниматься будем в нашем классе. Сначала каждый день. А потом посмотрим.
Когда Клавка дошла до своего класса и открыла дверь, чтобы пропустить Шипкина, то обнаружила, что находится в коридоре одна. Она удивленно завертела головой, думая, что Шипкин просто заблудился, но когда поняла, что он попросту сбежал – сильно обозлилась.
– Ну, паразит, я тебе покажу индивидуальную программу, – прошипела она.
На следующий день, когда довольный Шипкин вышел из класса, прямо у дверей его перехватила Клавка. Она схватила его за шиворот и пару раз встряхнула.
– Ты что, бездельник, в прятки со мной играть вздумал? Так вот – игра закончилась!
– А я что, я ведь ничего, – пробормотал Сережа, болтаясь в крепкой Клавкиной руке. – Клавочка, отпусти меня, пожалуйста, я сегодня не убегу. Мне вчера очень нужно было.
Клавка ослабила хватку. Удерживая Шипкина за шиворот, она направилась к своему классу.
Когда они вошли в класс, Клавка закрыла дверь и скомандовала:
– Садись!
Шипкин забрался на стул и стал доставать тетради и учебники. Клавка плюхнулась рядом.
– Дневник давай, – потребовала она.
Сережа протянул ей дневник.
Дневник был старый и изрядно потрепанный. Клавка открыла его и уже через минуту поняла, что помочь Шипкину будет очень трудно.
Каждая страница дневника представляла собой настоящее рукописное побоище. Жирными каракулями в дневнике были записаны школьные предметы. На многих страницах они были перепутаны, потом зачеркнуты и написаны заново, но, как поняла Клавка, опять неверно. Запись домашних заданий была похожа на тщательно зашифрованный текст. По виду они напоминали китайские иероглифы. Разобрать, что было задано, мог только эксперт- криминалист. На каждой странице стояла двойка, а то и две. Судя по всему, самым высшим достижением в учебе для Шипкина были несколько троек с длинными минусами. Сами страницы были настолько грязными, будто на них каждый день готовили обед. Тетради выглядели не лучше.
Клавка брезгливо оттолкнула от себя дневник и спросила:
– Ну и что тебе задано?
Шипкин глянул в дневник, потом открыл учебник русского языка.
– Во, – ткнул он в какое-то упражнение. – Надо слова написать и буквы вставить.
Сережа поерзал на парте. До пола ногами он не доставал, поэтому левую ногу закинул под себя.
– Ладно, давай пиши, – вздохнула Клавка. – Только аккуратно, – добавила она, – а то голову оторву!
Сережа открыл тетрадку и начал старательно выводить слова «Домашняя работа». Полюбовавшись на свое творчество, он заглянул в учебник и написал: «Упражнение № 342».
Задание было длинным. Сережа высунул язык и стал записывать слова в тетрадку. У Шипкина, видимо, был насморк, поэтому он дышал через рот. Время от времени он шмыгал носом и утирался рукавом своего пиджака. После чего он смачно облизывался и снова склонялся над тетрадкой.
– О-о, – застонала Клавка, – и отвернулась к окну.
Она стала разглядывать белый снег, лежащий на крыше, и мечтать о том, как она придет в школу с Дашиным телефоном. Она представила завистливые взгляды девочек, и на душе стало тепло и радостно.
От сладких грез ее оторвал голос Шипкина:
– Посмотри, Клавочка, как я красиво букву «л» написал.
Клавка глянула в тетрадь и оторопела. Буква «л» действительно была написана красиво. А вот все остальное…
К этому времени Шипкин успел написать слов десять. Первое было написано неплохо, но чем дальше он писал, тем хуже становился почерк. Пропущенные в учебнике буквы, Сережа мужественно заполнил, но, как специально, все неправильно. Слово «Родина» он написал с маленькой буквы, а вот «колбаса», по какой-то, только ему известной причине, написал с большой, да еще и через букву «ы». На странице красовались две свежих чернильных кляксы.
– Это что такое?! – воскликнула Клавка.
– Тебе не нравится, как я написала букву «л»? – удивленно спросил Сережа.
– Какое «л», это что за «кылбаса»? – завизжала Клавка. – Это что за грязища в тетради. Ты какие буквы в слова вставил?
– А что, неправильно? – вжимая голову в плечи, спросил Шипкин.
– Ты хоть одно правило читал? Ты на уроке что-нибудь слушал? А ну возьми черновик и все упражнения там аккуратно сделай. А для начала высморкайся, «кылбаса сопливая»!
–У меня платка нет, Клавочка.
– На, мой возьми, – Клавка бросила ему свой чистый платок.
– Жалко, Клавочка, такую красоту портить, – с сомнением сказал Сережа.
– Да высморкаешься ты, паразит, или нет, – рявкнула Клавка.
Сережа стал торопливо использовать носовой платок по назначению. Он так старался, что казалось, платок сейчас разорвется пополам.
В этот момент в класс заглянул Сережин одноклассник.
– А можно Сергея на минутку? – спросил он робко.
– Нет, – отрезала Клавка.
Дверь захлопнулась.
– Пока все уроки не сделаешь, никуда не пойдешь, – грозно заявила она. – Пиши.
Шипкин склонился над черновиком и под строгим Клавкиным присмотром стал карандашом выводить слова.
Минут через пятнадцать, когда половина слов была написана, он поднял на Клаву глаза и попросил:
– Можно мне в туалет, Клавочка?
– Ладно, иди, – согласилась Клавка, – только все вещи здесь оставь.
Когда Шипкин ушел, Клавка какое-то время сидела за партой, бездумно глядя в окно. Прошло пять минут, потом десять, пятнадцать – Сережка не возвращался. Наконец Клавка не выдержала и пошла его разыскивать.
Она вышла в коридор. Там никого не было. Тогда она спустилась на второй этаж, где был туалет для мальчиков. Подойдя к дверям туалета, она громко крикнула:
– Шипкин, ты здесь?
Ответом ей была гробовая тишина. Тогда Клавка совсем обозлилась.
– Если ты, паразит, через секунду не выйдешь, я зайду в туалет и утоплю тебя в унитазе, – рявкнула она.
Ей никто не ответил.
Тогда Клавка решительно подошла к двери и рванула ее на себя. Зайдя в туалет, она внимательно осмотрела все углы. Никого.
Она вышла из туалета. «Может, он уже в классе, – подумала Клавка, – наверное, по черной лестнице поднялся». Клавка побежала назад. Когда она зашла в класс – Шипкина там не было. В классе отсутствовал не только Шипкин, там не было и его вещей.
– Так, так, – сказала Клавка, уперев руки в бока, – поиграть со мной вздумал. Ну, ладно, посмотрим кто кого.
Она собрала вещи и отправилась домой.
На следующий день после уроков она решительным шагом направилась к классу, где учился Шипкин. Заглянув в класс, Клавка увидела, что за столом сидит учительница, а вокруг нее пять учеников. Шипкина среди них не было.
– Здравствуйте, – поздоровалась Клавка.
– Здравствуй, – ответила учительница.
– А где Сережа Шипкин? – спросила Клавка.
– Я их сегодня пораньше отпустила, – ответила учительница, – он уже, наверное, домой убежал.
– А вы адрес его не подскажете? – спросила Клавка.
Учительница полистала журнал и назвала адрес Шипкина. Клава записала его на листочке и вышла из класса.
Доехав на автобусе до нужной улицы, Клавка вышла и стала разыскивать дом Шипкина. Она шла по тротуару, разглядывая номера. Наконец она увидела нужный дом. Он был трехэтажный, довоенной постройки. Толстые кирпичные стены были покрыты облупившейся штукатуркой. На первом этаже расположилась маленькая уютная пирожковая.
Войдя в подъезд, Клавка поднялась на третий этаж. На большой, давно неметеной лестничной площадке стояла старая детская коляска. У кого-то в глубине квартиры оглушительно ревела музыка. Клавка нашла нужный номер квартиры и позвонила в дверь. Ей никто не ответил. Выждав из вежливости несколько секунд, Клавка снова нажала кнопку звонка. Никакой реакции. Клавка разозлилась и стала трезвонить не переставая.
Наконец она услышала шаги и отпустила кнопку. Дверь открылась. На пороге стоял удивленный Шипкин.
– Привет, – сказал он растерянно.
Не удостоив Сережу ответом, Клавка отодвинула его в сторону и вошла в квартиру. Скинув с себя шубу, она отдала ее Шипкину.
– Повесь, – напуская на себя деловой вид, сказала она, – и говори, куда идти.
Шипкин топтался в прихожей, не зная, что предложить.
– Может, на кухню, Клавочка? – наконец решил он.
– Ну, на кухню, так на кухню, – усмехнулась она.
Кухня была довольно большой. Клавка осмотрелась. На грязной электрической плите стояли немытые кастрюли и сковородки. Обеденный стол был заставлен тарелками и стаканами. Между ними валялась грязная тряпка. Клавка брезгливо поморщилась.
– И куда тут можно присесть?
Шипкин заметался по кухне. Он собрал грязную посуду и быстро сложил ее в раковину, мокрой тряпкой смахнул со стола крошки. Потом схватил стул и пододвинул его Клаве.
Музыка гремела нестерпимо. Клавка едва слышала свой голос.
– Ты не мог бы сделать музыку потише? – спросила она.
– Это у сестры. Она, наверное, не согласится, – ответил Шипкин.
– А кто из родителей дома есть? – спросила Клавка.
– Никого, – тихо ответил Сережа.
– А ну дай я с ней поговорю, – потребовала Клавка.
Она встала и пошла разыскивать сестру. Квартира, в которой жил Сережа, была двухкомнатная. Длинный коридор был завален разным старьем. Возле стены стоял большой шкаф. На нем кучей были свалены бумажные коробки. Напротив него стоял диван с полинявшей обивкой. Протиснувшись между диваном и шкафом, Клавка постучала в дверь, из-за которой доносилась музыка. Никакой реакции не последовало. Тогда она толкнула дверь и вошла в комнату.
В небольшой комнате царил ужасный беспорядок, и было жутко накурено. На незаправленной кровати лежала девица, лет двадцати, с сигаретой в зубах. На тумбочке стоял здоровенный магнитофон с колонками исполинского размера. Вот из них-то и несся весь этот ужасный шум, который с большой натяжкой можно было назвать музыкой.
– Здравствуйте, – прокричала Клавка.
Ответа не последовало. Девица лежала с закрытыми глазами и во всю мощь своих легких подпевала магнитофону. Клавка подошла ближе и потрогала девицу за плечо. Та открыла глаза и удивленно уставилась на Клавку. Она что-то сказала, но из-за музыки слов было не разобрать. Тогда девица потянулась к магнитофону и одним движением выключила звук.
– Ты кто? – услышала Клавка.
Тишина, наступившая после этого ужасного грохота, была оглушительной. Клавка даже не сразу сообразила, о чем ее спрашивают.
– Меня Сережиным шефом назначили, – наконец ответила она. – Я заниматься пришла. Могу я вас попросить сделать музыку потише.
– Попросить можешь, – усмехнулась девица. – Проси.
Клавка удивленно уставилась на собеседницу. Она только тут заметила, что девица была изрядно выпивши.
– Ладно, – решительно сказала девица, – если просить не хочешь, давай водочки хлопнем.
– Я водку не пью, – твердо ответила Клавка.
– А что ты с ней делаешь, – удивленно спросила та, – на куски ее рубишь, что ли?
– Я вообще спиртного не употребляю, – устало ответила Клавка.
– А-а, – понимающе протянула девица, – язва?
Клавка совсем растерялась. Она хотела ответить, что никакой язвы у нее нет, но тут девица задала следующий вопрос:
– Так чем ты, говоришь, с Серегой заниматься пришла? У вас что ли любовь?
– Какая к черту любовь, – вспыхнула Клавка. – Я уроки делать пришла.
– Любовь – это хорошо, – не слушая Клавку, продолжила девица. – Ты его береги. А то ведь знаешь, какие они, мужики-то. Раз и все.
Чего все Клавка так и не поняла, потому что в этот момент в комнату вошел Шипкин и вывел ее в коридор.
– Ты, Клавочка, на Ирку не сердись, – попросил Шипкин. – Репрессия у нее. Вот она и пьет.
– Депрессия, наверно, – автоматически поправила Клавка, – ладно, пошли заниматься.
Они снова пришли на кухню. Шипкин достал свои тетради и учебники.
– Ты, Клава, извини, что я от тебя сбежал. Просто сегодня с Сашкой посидеть некому. Скоро баба Тоня придет. Она меня подменит.
– Ладно, – сказала Клавка.
Она не знала, кто такой Сашка, да и, честно говоря, ее не очень-то это интересовало. Клавка взяла дневник Шипкина и попыталась определить, что ему задано. Однако, порывшись немного в его записях, она безнадежно протянула дневник Сереже.
Шипкин быстро глянул на свои каракули и начал листать учебник. Он открыл тетрадку, собираясь записывать упражнение, но тут раздался топот детских ножек.
Через мгновение на кухню вбежал маленький мальчик. На вид ему было годика три. Он посмотрел на Клавку, потом подошел к Сереже и доверчиво прижался щекой к его боку.
– Пливет, – сказал он, обращаясь к Клавке.
– Привет, – ответила та, разглядывая ребенка. – Наверно, это и есть Сашка, – догадалась она.
На парнишке, кроме давно не стираной рубашки, ничего не было. Он стоял босыми ногами прямо на полу и улыбался во весь рот.
– Есть хочешь? – спросил Шипкин.
– Не-а, – ответил Сашка, – я конфету съел.
То, что он съел конфету, было видно по его перепачканным рукам и лицу.
– Твои папа и мама на работе? – спросила Клавка.
Шипкин в ответ как-то неопределенно мотнул головой.
– Наса мама в тюльме, – неожиданно сказал Сашка.
– Как в тюрьме? – опешила Клавка.
– Ну, понимаешь, Клавочка, – как бы оправдываясь, проговорил Шипкин, – так получилось.
Он хотел еще что-то добавить, но тут пришедшая в себя Клавка закрыла эту тему.
– Ладно, – сказала она, – пиши давай.
Сережа склонился над тетрадкой и стал записывать упражнение. Он успел написать только половину, как вдруг неожиданно снова загрохотала музыка. Видно, Ирку снова скрутил очередной приступ депрессии.
– Ну, надо же! – воскликнула Клавка.
Она снова было собралась зайти в Иркину комнату, но тут хлопнула входная дверь, и через минуту в кухню вошла пожилая женщина. Увидев ее, Сашка со всех ног бросился ей навстречу.
– Баба Тоня присла, – залепетал он.
Женщина подхватила ребенка на руки и прижала к себе.
– Я так понимаю, что теперь здесь есть, кому посидеть с ребенком? – спросила Клавка, обращаясь к Шипкину, и, когда тот утвердительно кивнул головой, скомандовала: – Тогда собирайся и пошли ко мне.
– Может, в следующий раз, Клавочка, – попытался отговориться Шипкин. – У меня сегодня срочное дело.
– Самое срочное дело – это твоя учеба! – отрезала Клавка. – Я жду.
Сережа положил учебники и тетради в портфель, оделся и вслед за Клавкой вышел на улицу.
До Клавкиного дома они добрались быстро. Поднялись на четвертый этаж, и Клавка своим ключом открыла дверь. Семья Клавы жила в большом пятиэтажном доме, сталинской постройки. Лет пять назад ее мама сделала удачный обмен, и они переехали в просторную квартиру с высокими потолками.
Внутри царила идеальная чистота. Обстановку можно было даже назвать роскошной, особенно после Шипкинского жилища. Дорогие обои, паркетный пол, большая напольная ваза – говорили о том, что здесь живут состоятельные люди.
Сережа разделся и застенчиво топтался в прихожей.
– Пошли! – скомандовала Клавка.
Она привела его в большую комнату и усадила за стол.
– Заниматься будем здесь! – объявила она.
Сережа достал из портфеля учебники и тетради. Разложив их на столе, он открыл тетрадь и начал дописывать незаконченное упражнение. Клавка пошла в свою комнату, переодеваться. Из кухни доносились приятные запахи и звон посуды. Клавка вернулась и присела на стул рядом с Сережей.
Через несколько минут в комнату заглянула бабушка.
– Это что ж это вы за работу принялись даже не пообедав? – всплеснула она руками. – А ну, Клавочка, давай кормить гостя.
Клавке и самой хотелось чего-нибудь поесть, поэтому она отложила учебники и отправила Сережу мыть руки.
Через несколько минут стол в гостиной был накрыт. Бабушка налила Сереже горячих щей и дала здоровенную ложку.
– Клавочка, я сметану забыла, – спохватилась бабушка, – сходи, пожалуйста.
Клавка вышла из-за стола и пошлепала за сметаной. Когда она вернулась назад, Сережа уже уплетал щи. Он торопливо черпал их из тарелки, обжигаясь и смачно прихлебывая. Клавка почему-то обратила внимание на то, какой он худой.
Сережа сидел за столом сгорбившись, пряча ноги под стул. Брюки были ему коротковаты, и в сидячем положении штанины задрались высоко вверх. Из-под них торчали носки разного цвета. На одном из них была дырка, из которой сиротливо выглядывал палец. Почему-то этот вид неожиданно вызвал в Клавке острое чувство жалости. Она вдруг вспомнила неухоженную Шипкинскую квартиру, чумазого Сашку. Клавка встряхнулась, стараясь избавиться от этого незнакомого ей доселе чувства. Она вошла в комнату и поставила банку со сметаной на стол.
Когда обед был закончен, Сережа откинулся на спинку стула и блаженно закрыл глаза.
– Вот бы каждый день так! – мечтательно проговорил он.
– Ты бы лучше так учился, как ешь, – нарочито сердито проговорила Клавка. – Учебники доставай!
Через минуту Шипкин снова сидел за столом, уткнувшись носом в учебники. Вскоре он с грехом пополам доделал русский язык и взялся за математику. Клавка, как грозный часовой, сидела рядом. Она собиралась начать объяснять ему, как решается задача, но тут в комнату вошла бабушка.
– Солнышко мое, – проворковала она, обращаясь к Клавке, – ты прости, что я тебя отрываю, но я вечером решила блинчиков твоих любимых испечь, схватилась, а молока нет. Уж не сочти за труд, сходи в магазин.
Клавка не стала отказывать бабушке. Она сунула Шипкину учебник под нос и приказала внимательно прочитать задачу.
– Попробуй решить сам, – сказала она, – хотя бы подумай, как это можно сделать. Приду – проверю.
Она собралась и отправилась в магазин.
Очередь в магазине была длинной, и Клавка проторчала там не менее получаса. Когда она поднялась на свой этаж, то увидела, что возле дверей квартиры стоит помойное ведро, очень похожее на их собственное. Она не стала долго размышлять о том, их это ведро или нет, а просто зашла в квартиру.
Шипкина в комнате не было. Клавка зашла на кухню. Там бабушка возилась с какими-то кастрюлями.
– А где Сережа? – спросила Клавка.
– Так он вызвался ведро помойное вынести, – беззаботно ответила бабушка. – Уж такой он ласковый да обходительный. Все обед мой нахваливал, – похвасталась она. – Правда, его что-то долго нет, не заблудился ли?
Клавка вбежала в комнату. Вещи Шипкина отсутствовали.
На этот раз Клавка не обозлилась. Она устало вздохнула и поплелась в свою комнату.
На следующий день, когда уроки кончились, Клавка подошла к Даше.
– Ничего, Дашка, у меня не выходит, – уныло сообщила она. – Этот Шипкин учиться никак не хочет. К тому же, он постоянно от меня сбегает.
Даша внимательно посмотрела на Клавку.
– Знаешь, Клавочка, – сказала она, – научить кого-нибудь из-под палки очень сложно.
– Да как же мне его учить-то?
– Ты, Клава, попробуй с ним ласково. Знаешь, кто-то из великих сказал, что если у тебя что-то не получается – сделай что-то другое. Поинтересуйся, что он за человек, чем увлекается. Может быть, через его увлечение любовь к учебе привить удастся.
Даша хитро улыбнулась и вытащила из портфеля мобильный телефон. Она заметила, как жадно Клавка впилась в него глазами. Дарья раскрыла телефон и нажала одну из кнопок. На дисплее высветилась запись: «Зайти за хлебом».
– Это он мне напоминает, что в булочную надо сходить, – объяснила Даша. – А у тебя, Клавочка, все получится, я нисколько не сомневаюсь. – Она положила телефон в портфель и поднялась. Клава с трудом оторвала взгляд от портфеля и тоже поднялась.
– Ладно, – сказала она решительно, – я еще раз попробую.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Даша.
На этом они и расстались.
На следующий день, когда уроки закончились, Шипкин опасливо выглянул из-за двери, готовый бежать в любую секунду. За дверью никого не было. Он облегченно перевел дыхание и спокойно направился в раздевалку. Его друзья, Мишка и Колька, уже стояли одетые около выхода. Сережа подошел к вешалке и с удивлением обнаружил, что на ней нет его куртки. Он удивленно закрутил головой, пытаясь понять, кому понадобилась его старенькая куртка.
Наконец он перевел взгляд на школьную скамейку, которая стояла около раздевалки. На ней сидела Клавка. Она держала на коленях его куртку. Заметив, что Шипкин ее обнаружил, Клавка наклонила голову на бок и поманила Сережу пальцем. Шипкин вздохнул и обреченно направился в ее сторону.
– Здравствуй, Сережа, – на удивление доброжелательно, поздоровалась Клавка. – Сегодня мы заниматься не будем. Я просто хотела с тобой поговорить.
Шипкин недоверчиво глянул на нее и задушевно спросил:
– А драться не будешь?
– Нет, – твердо ответила Клавка.
Она поднялась и направилась в класс. Сережа пошел за ней.
В классе Шипкин забрался на парту, Клавка села напротив.
– Скажи, Сережа, ты, почему так плохо учишься? Ведь тебя на второй год могут оставить, – спросила она.
Шипкин на мгновение задумался.
– Знаешь, Клава, мне просто неинтересно. Я, честно говоря, просто не знаю, зачем все это нужно. Мой отец всего шесть классов окончил, и ничего, работает себе на заводе. А дедушка в школе всего три года учился.
– А что тебе в этой жизни вообще интересно? – спросила Клавка.
– С ребятами бегать интересно. В футбол играть интересно. Путешествовать интересно.
В этот момент в класс заглянули Колька и Мишка. Шипкин вопросительно посмотрел на Клавку. Та глянула на ребят и кивнула головой, приглашая войти. Ребята робко зашли и присели на первую парту.
Клавка снова повернулась к Шипкину и спросила:
– А скажи, хобби у тебя есть?
– Не-е, – протянул Шипкин, – собаку заводить мне отец не разрешает.
– Хобби – это не собака, – усмехнулась Клавка. – Хобби – это увлечение.
– А-а, – понимающе протянул Шипкин, – увлечение у меня есть.
Он повернулся к ребятам, как бы спрашивая, стоит ли рассказывать Клавке. Потом, видимо, решил и начал говорить:
– В нашей школе есть военно-спортивный клуб. Мы на прошлой неделе в него записались.
– И чем же в этом клубе занимаются? – спросила Клавка.
– Понимаешь, там много всего интересного. В основном, мы историю нашего края изучаем. А самое главное, как наша армия здесь сражалась во время войны. Ищем захоронения наших солдат. Особенно тех, кто пропал без вести. Если выясняем имя солдата, сообщаем родственникам. А еще проводим торжественное перезахоронение. Осенью следующего года у нас военные учения намечены. Мы с соседней школой воевать будем. Все по-серьезному. Там даже настоящие солдаты будут. Эти учения «Зарницей» называются. Мы с ребятами в разведку попросились, и командир согласился. В нашем клубе два разведотряда: один – из старшеклассников, а один – наш. Я в отряде разведчиков командир. Мы сейчас усиленно тренируемся. Поэтому на учебу, Клавочка, у нас совсем времени нет.
Пока Шипкин рассказывал, Клавка заметила, как блестели его глаза. Видимо, этот военно-спортивный клуб для Сережи был чем-то очень важным.
Клавка на минуту задумалась, а потом спросила:
– А мне можно туда записаться?
– Конечно, можно, – ответил Шипкин, – девчонок туда тоже берут.
– А в разведку меня возьмете? – опять задала вопрос Клавка.
Ребята с сомнением переглянулись.
– Знаешь, Клава, в разведке бегать надо много. Уметь по деревьям лазать. Водные преграды преодолевать. А ты… – Шипкин с сомнением посмотрел на ее полную фигуру. – Да и девчонка в разведотряде...
– Вообще-то, у старшеклассников в разведке одна девочка есть, – встрял в разговор Мишка. – Только она спортсменка. Она первый разряд имеет по лыжам.
– А кто вам сказал, что я не смогу бегать лучше вас? – самоотверженно заявила Клавка. – Да если я немножко потренируюсь, я любого из вас обгоню.
– Ну, что решать будем? – спросил Шипкин у товарищей.
– А, что, командир давай попробуем, – предложил Колька, – вдруг у нее получится.
– Ладно, – решил Шипкин. – Завтра зайди в клуб и запишись, – обратился он к Клавке. – Через два дня мы встретимся. У нас будет ответственное мероприятие – посвящение в разведчики. Если ты его пройдешь, мы тебя возьмем. – На том ребята и порешили.
На следующий день Клавка зашла в клуб, и после непродолжительной беседы с командиром ее записали.
Дня через два после уроков к Клавке подошел Шипкин.
– Клава, сегодня в шесть часов вечера мы собираемся около школы. Оденься потеплее и приходи. Только на руки лучше перчатки шерстяные надень.
– Хорошо, – ответила Клавка.
В полшестого Клавка вышла из дома. На улице шел снег. До Нового года оставалось всего три недели. Метель, разыгравшаяся два дня назад, намела под окнами высокие сугробы. С трудом вытаскивая ноги из снега, Клавка побрела в сторону школы. Когда она наконец добралась до парадного входа, там ее уже ждали разведчики. Лица у мальчишек были серьезные и какие-то отрешенные. «Тоже мне разведка сопливая», – беззлобно подумала Клавка. В следующий момент она отогнала эти мысли и постаралась настроиться на серьезный лад.
– Все готовы? – спросил Шипкин.
Ребята кивнули.
– Тогда пошли.
Он повел ребят на задний двор школы. Школа, в которой они учились, состояла из двух зданий – старого и нового. Старое здание было построено еще до войны. Новое построили лет десять назад. К новому зданию с обеих сторон были пристроены столовая и спортивный зал. К старому – теплица. Крыша на теплице была стеклянной и сделана под наклоном. Сверху ее закрывала железная сетка с мелкими ячейками.
Шипкин приставил к теплице небольшую деревянную лестницу и скомандовал:
– Делай как я!
Он ловко взобрался по лестнице. Потом, цепляясь за сетку, залез на самый верх теплицы. Оттуда по крыше перехода между школьными корпусами Сережа добежал до здания столовой. Там стояла железная лестница, прислоненная к стене. По ней Шипкин поднялся на крышу столовой. Ребята последовали за ним. Когда все собрались вместе, Клавка спросила:
– Ну и зачем мы сюда забрались?
– Мы, Клава, разведчики, но не просто разведчики, а разведчики ВДВ, – ответил Шипкин.
– Это что еще такое? – спросила Клавка.
– Это Воздушно-десантные войска, – с видом знатока пояснил Колька.
– Поэтому, – продолжил Шипкин, – мы должны научиться не бояться высоты.
Он подошел к краю крыши и опустился на него, бесстрашно свесив ноги вниз. Здание столовой было одноэтажным, однако с высокими потолками. Вместе с фундаментом оно было не меньше пяти метров. Крыша была плоской. Края немного загнуты вниз, видимо для того, чтобы лучше стекала вода. На краях крыши образовалась небольшая наледь.
Ребята, следуя примеру командира, сели на край крыши. Клавка осталась стоять.
– Что вы делаете, – возмутилась она. – Это ведь очень опасно. Вы же сорваться можете.
– Не бойся, Клава, это совершенно безопасно. Лед здесь нескользкий. А под нами сугроб намело, он в высоту метра два будет.
– Вот идиоты, – выругалась Клавка!
Она с опаской подошла к краю. Ей было неудобно перед этими пацанами. Очень не хотелось выглядеть в их глазах трусихой. Поборов свой страх, она опустилась на край, приняв при этом все меры предосторожности.
Какое-то время все сидели тихо. Клавка с ужасом глянула вниз и постаралась, как можно крепче упереться руками в крышу.
– Все готовы? – неожиданно спросил Шипкин.
Мальчишки кивнули.
– К чему готовы? – подозрительно спросила Клавка.
– Мы ведь, Клавочка, разведчики, – пояснил Шипкин, – а для разведчика самое главное – иметь дух воина. Вот сейчас мы и проверим, с кем можно идти в разведку, а кому в ней не место.
С этими словами Шипкин оттолкнулся от края крыши и полетел вниз. Клавка от неожиданности просто остолбенела. Она видела, как тело Шипкина плюхнулось в сугроб. Инстинктивно она отклонилась назад. Краем глаза она увидела лица ребят. Они были бледны, но полны решимости повторить прыжок Шипкина. «Что вы делаете?!» – хотела крикнуть Клавка, но слова застряли у нее в горле.
– Ну, я пошел, – прошептал Колька и ринулся вниз.
Через секунду вслед за ним спрыгнул Мишка.
Наконец Клавка пришла в себя.
– Вот идиоты, – пробормотала она, – угробить меня решили. Ну, я сейчас спущусь вниз и головы вам поотрываю, десантники ненормальные.
Она посмотрела вниз, где стояли уже выбравшиеся из сугроба ребята.
– Сейчас, сейчас, я вам прыгну, – шептала она.
Клавка посильнее уперлась руками и закинула правую ногу на скользкий край крыши. Она уже почти поднялась, когда ее нога соскользнула, и, несильно ударившись задницей о край крыши, Клавка полетела вниз.
Клавкиному визгу мог бы позавидовать любой недорезанный поросенок. В воздухе она отчаянно размахивала руками и ногами, отчего летела в раскоряку. Полет ей показался бесконечно длинным. Наконец она грохнулась в сугроб, провалившись в него почти по плечи. Клавка бы визжала и дальше, но от удара она резко ткнулась головой в сугроб, отчего ее рот и нос сразу забились снегом.
Откашлявшись, Клавка пришла в себя.
«Убью, – была первая мысль, которая пришла Клавке в голову. – Сейчас вылезу из сугроба и удавлю всю Шипкинскую разведку».
Она попыталась вытащить руку, но не тут-то было. Клавка застряла в сугробе, как нож в деревянной доске. К ней со всех ног кинулись разведчики.
– Ну, Клава, ты даешь! – восторженно сказал Колька.
– Ты же стоя прыгнула, – поддержал его Мишка. – Мы и то сидя, а ты девчонка и не побоялась. У тебя дух настоящего разведчика!
Мальчишки тараторили наперебой. Еще секунду назад Клавка была готова убить каждого из них лично, но теперь злость почему-то прошла. Никто и никогда не хвалил Клавку, ее или ругали, или насмехались над ней. А тут мальчишки искренне восхищались ее поступком. Никогда раньше Клавка не испытывала таких приятных ощущений.
– А вытаскивать-то вы меня будете, – покосившись на ребят, пробурчала Клавка.
– Мы сейчас, Клавочка, мы мигом, – засуетился Колька.
Ребята сноровисто разгребли снег руками и выдернули Клавку из сугроба. Они стояли тяжело дыша, восхищенно глядя на Клавку.
– Тебе только группироваться надо, Клавочка, – сказал Мишка. Он присел на землю, обхватил колени руками и прижал подбородок к груди. – Вот так, Клава, главное – голову прижимать.
Когда он поднялся, вперед вышел Шипкин и сказал:
– Сегодня каждый из нас доказал, что имеет дух разведчика-десантника. Поэтому я предлагаю принять Клаву в наши ряды. А еще я предлагаю скрепить наши отношения торжественной клятвой.
Шипкин вытянул вперед правую руку. Мальчишки сделали то же самое. Каждый из них положил свою ладонь на ладонь товарища.
– Повторяйте за мной, – сказал Сережа. – Я, разведчик-десантник, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: быть смелым, мужественным, дисциплинированным воином. Никогда не бросать товарища в беде. Говорить только правду. Выполнять приказы командира. Строго хранить государственную тайну!
Все повторили торжественную клятву. Удивляясь самой себе, Клавка повторила эти слова, при этом она была абсолютно серьезной. Приятные чувства, нахлынувшие на нее, были ей совершенно незнакомы, и ей стоило больших усилий держать их под контролем.
Когда клятва закончилась, Клавка, неожиданно для самой себя, сказала:
– Я сейчас.
С ловкостью обезьяны она взобралась на теплицу. Пробежав по крыше перехода, Клавка по лестнице поднялась на здание столовой. Удивленные мальчишки смотрели на нее снизу. Клавка подошла к краю крыши. Постояв секунду, она оттолкнулась от него, поджала под себя ноги и, прижав голову к груди, стремительно полетела вниз. На этот раз она не кричала, изо всех сил стиснув зубы. Плюхнувшись в сугроб, она вылезла из него самостоятельно.
– Вот теперь все честно, – пробормотала она и направилась к остолбеневшим ребятам.
– Ну, Клава, ты даешь!
Восхищению мальчишек не было предела.
Вместе они дошли до перекрестка, на котором, попрощавшись, разошлись в разные стороны.
Пока Клавка шла до дома, она снова вспомнила о своем первом полете. Она смотрела на себя как бы со стороны. «Полет ошалевшей кукарачи», – подумала Клавка. Она представила свои выпученные от страха глаза и расхохоталась на всю улицу. Двое прохожих с удивлением покосились на нее. Но Клавке было все равно, у нее было чудесное настроение. Она пришла домой, переоделась и легла в кровать.
– Вот паразиты, – с улыбкой прошептала она.
Ее голова опустилась на подушку. Через минуту она крепко спала.
Прошла неделя. Как-то после уроков к Клавке подошел Шипкин с друзьями.
– Клава, – произнес он загадочно, – завтра у нас занятия. Мы будем тренироваться шифровать текст.
– И что для этого нужно? – спросила Клавка.
– Надо текст подготовить.
– Нам бы рацию еще, – вставил Мишка.
– Хорошо бы, конечно, да только где мы его возьмем?
Клава подумала немного, а потом говорит:
– А телефон детский не подойдет? Мне когда-то мама его купила, по-моему, он еще работает.
– Неси, – решительно сказал Шипкин.
– А как вы текст шифровать собираетесь? – спросила Клавка. – Шифр откуда возьмете?
– Все просто, Клава, – ответил Шипкин. – В алфавите всего тридцать три буквы. Каждую букву мы цифрой обозначим, а чтобы враг не догадался, мы не с цифры один начнем, а, например, с цифры три.
– Хитрó придумано, – задумчиво сказала Клавка.
Она чему-то улыбнулась.
– Ладно, – говорит, – текст я подготовлю.
На том они и расстались.
Вечером, после уроков, ребята собрались в классе, где училась Клавка. Она достала из пакета два детских телефона на батарейках и длинный провод к ним. Мишка вынул из сумки бинокль.
– Давайте сделаем так, – предложила Клавка. – Мы с Мишкой пойдем в соседний класс и заберем с собой один телефон. Сережа с Колей здесь останутся. Я буду Мише текст диктовать. Он по телефону передавать. Ты, Шипкин, принимать его будешь и обязательно на бумагу запишешь. Потом ты бумагу Коле передашь, а он зашифрует.
– Классно придумано, – оценил Шипкин. – Только я сам шифровать хотел.
– Мы потом поменяемся, – хитро проговорила Клавка, – всем же надо потренироваться.
– Ну ладно, – решил Сережа, – давайте так и сделаем.
Клавка забрала телефон и направилась в соседний класс, Миша поспешил за ней. Когда они зашли в класс, Клавка подошла к окну и положила перед собой листок с текстом. Миша уселся за парту. Он снял трубку телефона и проверил связь. Слышимость была отличной.
– Готов? – спросила Клавка.
Миша кивнул головой.
– Тогда передавай.
И Клава, четко выговаривая слова, начала диктовать текст:
– «Дон», я «Заря». Нахожусь в квадрате 25. Координаты: 58 градусов 40 минут северной широты, 36 градусов 20 минут восточной долготы. Полк попал в окружение. Продержимся не более суток. Окопались и держим оборону. Много раненых. Для организации прорыва прошу нанести бомбовый удар по квадрату с координатами: 56 градусов 10 минут северной широты, 36 градусов 20 минут восточной долготы.
– Передал? – спросила Клавка. Миша кивнул. – Тогда пошли.
Она собрала телефон и направилась в соседний класс. Когда они вошли, Шипкин дописывал текст. Наконец он передал текст Коле и скомандовал:
– Шифруй!
Коля взял листок в руки и уставился на него, как баран на новые ворота. Наконец он оторвал взгляд от текста и сказал раздраженно.
– Командир, я-то зашифрую, только ты сначала расшифруй, что ты тут написал.
Ребята столпились около Кольки, пытаясь прочитать текст.
Корявый шипкинский почерк разобрать было очень трудно. В словах было столько ошибок, что невозможно было понять, кто находится в окружении: наши войска или вражеские. Особую сложность вызывали цифры. Колька ткнул в одну из них и спросил:
– Командир, какая это цифра: 56, 58 или 36?
– Думаешь, я помню, – озадаченно ответил Шипкин.
– Тогда скажи, где здесь широта, а где долгота.
Шипкин задумчиво почесал затылок. Наконец он нашелся:
– А что мы голову ломаем, Клава дай Кольке свой текст, у тебя же лучше написано.
– Извини, командир, – серьезно ответила Клавка, – но это невозможно. Текст передал радист окруженного полка. Сейчас связи с ними нет. Идет бой. Все должно быть по-честному. Если через час наши войска не нанесут бомбовый удар по неприятелю, наш полк погибнет. У нас есть всего десять минут, чтобы передать сообщение в центр. Если позже – наши не успеют.
Ребята сидели задумавшись.
– Что будем делать, командир? – спросил Мишка.
– Эх, карту бы, – пробормотал Колька.
Клава вытащила из портфеля топографическую карту и бросила на парту. Мальчишки столпились вокруг нее.
– А где здесь широта и долгота? – спросил Мишка.
– Вот, – Клавка указала на цифры по краям карты.
– Так, – задумчиво сказал Колька, – исходя из твоих записей, полк находится вот здесь. – Он ткнул в какую-то точку на карте.
– Но здесь ведь озеро нарисовано, – удивленно произнес Мишка.
– А может, они на плотах? – предположил Шипкин.
– Ага, выплыли на середину озера и окопались, – ехидно заметил Колька.
Мальчишки крутили карту и так и эдак, пытаясь определить, где же находится окруженный полк.
– Для передачи сообщения у нас осталось пять минут, – объявила Клавка.
– Кажется, я вспомнил, – воскликнул Шипкин. – Вот какие там были цифры.
Он взял бумажку и лихорадочно начал исправлять написанное. Когда он закончил, то протянул бумажку Кольке. Тот взял бумажку и стал сверяться с картой.
– Так, теперь выходит, что наши войска находятся вот здесь, а враги вот тут. Тогда бомбить надо этот квадрат. Ты уверен, командир?
– Кажется, да, – неуверенно ответил Шипкин. – Все равно я не знаю, как по-другому. Давай шифруй.
Колька торопливо начал шифровать. Когда он закончил, схватил телефонную трубку и начал в нее диктовать цифры. Закончив, он вопросительно посмотрел на Клавку. Она глянула на часы и констатировала:
– Успели.
Шипкин удовлетворенно развалился на парте.
– Мы молодцы. Объявляю всем благодарность.
– Клава, а можно настоящий текст посмотреть? – спросил Колька.
– Возьми. – Клавка протянула ему текст, написанный красивым ровным почерком. Колька взял листок.
– Вот это – другое дело, – сказал он, – здесь все ясно и четко написано.
Он наклонился над картой и стал сверять данные. Минут через пять он поднял голову и растерянно сказал:
– Командир, мы, кажется, своих разбомбили.
– Не может быть, – подпрыгнул Шипкин.
Он схватил листок и стал судорожно сверять Клавкин текст с картой. Наконец он поднял голову и грустно констатировал:
– Боюсь, ты прав. Как же так вышло?
Молчавшая до этой минуты Клавка резко поднялась и вышла на середину класса.
– Товарищи разведчики, – абсолютно серьезно обратилась она к ребятам. – Сегодня произошла страшная трагедия. Из-за наших неумелых действий и безответственного отношения к своим обязанностям командира, погиб целый полк наших солдат. Полк – это тысяча человек. Тысяча отцов и матерей сегодня лишились своих детей. Тысяча детей потеряла своих отцов. По законам военного времени командира нашего отряда отдали бы под трибунал, а потом расстреляли. Всех остальных отправили бы в штрафной батальон.
Чем дальше говорила Клавка, тем сильнее в ней бушевали чувства:
– Неделю назад мы поклялись быть честными, поэтому я вам честно заявляю: разведчик – это не только тот, кто умеет быстро бегать и прыгать. В первую очередь это человек, который умеет быстро думать и анализировать. Разведчик должен иметь хорошую память. Он должен много знать. А если он лентяй и бездельник, то в разведке ему делать нечего.
Клавка заметила, как все ниже и ниже опускались головы ребят.
– Сегодня я пойду к командиру клуба и честно расскажу ему, что на наш разведотряд нельзя положиться. Мы не можем выполнить элементарной задачи. Пускай нас лучше переведут в пехоту. Там думать не надо – бегай да стреляй.
Она ударила кулаком по столу и стала собирать вещи. Мальчишки потерянно молчали. Клавка с удивлением заметила, что на глазах у Шипкина – слезы. Она уже было подошла к двери, но ее остановил Шипкин.
– Клава, подожди.
Клавка остановилась.
– Неужели у нас нет другого выхода?
Клавка секунду смотрела на него, потом решительно заявила:
– Выход есть. Только не знаю, хватит ли у вас воли.
– Говори, – потребовал Колька.
– Я даю вам три недели на то, чтобы вы изучили родной язык. Вы возьмете учебники, начиная с первого класса и по сегодняшний день. Вы будете заниматься день и ночь. Для тренировки памяти вы выучите все стихи, которые вам задавали еще в первом классе. Для разведчика очень важна зрительная память, поэтому вы будете учить наизусть не только стихи, но и целые рассказы. Вы будете диктовать друг другу диктанты и писать их по памяти, добиваясь того, чтобы у вас не было ни одной ошибки. А если вам станет лень, то вспомните, сколько людей мы сегодня погубили!
– Я согласен, – решительно заявил Шипкин. – Умру, но сделаю!
– Я тоже согласен, – сказал Мишка.
– Клава, а нам-то зачем это нужно, – возразил Колька. – Это ведь Серега у нас плохо учится.
– Если я не ошибаюсь, – презрительно проговорила Клавка, – то в клятве, которую мы давали неделю назад, сказано: никогда не бросать товарища в беде. А у нашего командира беда. И кстати, ты думаешь у тебя память лучше, чем у Шипкина?
Клавка подошла к шкафу и сгребла с полки разные мелочи, набросанные там в беспорядке. Она вывалила всю эту кучу на учительский стол и накрыла ее своей курткой.
– Сейчас я уберу куртку на три секунды, – заявила Клавка. – Ваша задача запомнить, какие под ней предметы и в каком порядке они лежат.
Она резко сбросила куртку и, сосчитав до трех, снова накрыла кучу.
– Ну, – решительно спросила она.
Из 25 предметов мальчишки смогли назвать только шесть. Расположение они вообще не запомнили.
– А теперь я, – заявила Клавка.
Она отвернулась от стола и дала команду убрать куртку. Клавка точно назвала 19 предметов и абсолютно точно – их расположение на столе.
Мальчишки были раздавлены.
– Если вы готовы выполнить боевую задачу, тогда берите портфели и идите за мной, – скомандовала она.
Ребята гурьбой вышли на улицу.
– Дай мне твои тетради по русскому языку, – потребовала Клавка, обращаясь к Шипкину.
Тот порылся в портфеле и протянул ей свои тетрадки. Клавка взяла старую газету, прихваченную ею из класса, и достала из кармана спички. Она развела костер.
– Пускай в этом костре сгорит бездельник и двоечник по русскому языку – Шипкин, и возродится командир отряда разведчиков – Шипкин Сергей Николаевич.
С этими словами Клавка бросила тетради Шипкина в костер. Шипкин чуть не плакал.
– Клянусь! – сказал он. – Я смогу.
Когда костер догорел, ребята разошлись в разные стороны.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

_________________
Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mailЛичная страничка пользователя
Поблагодарили: Aleksandr.T
R-O-S-A




Зарегистрирован: 28.03.2008
Сообщения: 783
Благодарили 100 раз/а
Населённый пункт: Zemlja

779726СообщениеДобавлено: Чт 03 Сен 2009, 21:07 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Цитата:

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Ждём с нетерпением!
Ваши сказки написаны явно на профессиональном уровне и в то же время они такие живые и искренние, от их прочтения рождаются необыкновенно приятные чувства.
Посмотреть профильОтправить личное сообщение
Александр Бородай

Ищу половинку :)



Возраст: 58
Зарегистрирован: 01.07.2009
Сообщения: 112
Благодарили 99 раз/а
Населённый пункт: Псков

779738СообщениеДобавлено: Чт 03 Сен 2009, 21:54 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Спасибо, R-O-S-A, а вот продолжение:

Прошло три недели.
Как-то на перемене к Клавке подошли Сережа, Мишка и Колька. За это время Шипкин осунулся, но бодро улыбался.
– Клава, – сказал он, протягивая ей тетрадь, – мы сделали это.
Клавка взяла тетрадь Шипкина и стала листать. Это была на удивление чистая тетрадка. Ровным и красивым почерком были написаны все упражнения. В тетради была только одна четверка, остальные пятерки. Тетради Мишки и Кольки выглядели также.
– Хорошо, – наконец констатировала Клавка, – но это еще не все. Сегодня после уроков собираемся в нашем классе.
После уроков, когда ребята расселись за партами, Клавка раздала им по чистому листочку и достала из портфеля небольшой блокнот.
– Сейчас я прочитаю вам текст, – сказала она. – Я сделаю это только один раз. Ваша задача: запомнить его, а потом написать на листочке без ошибок.
Так ребята и сделали. Текст был сложный. Когда Клавка проверила работы, она была удивлена. Все написали текст практически дословно. Ошибка нашлась только в работе Кольки.
– Молодцы! – поздравила Клавка. – Вот теперь все. Только не думайте, что с этой минуты можно бросить учиться.
– Да мы и не думаем, Клавочка, – ответил Шипкин. – Мы же понимаем, сколько жизней может зависеть от одной ошибки.
– А что у нас сегодня по плану? – спросила Клавка.
– Сегодня ничего, – ответил Сережа. – А вот на субботу у нас назначен полевой выход на лыжах. В 8.00 собираемся около озера.
На этом ребята и расстались.
В субботу утром Клавка вышла из подъезда. На ней была теплая куртка, трое штанов и меховая шапка. На плече лежали старенькие лыжи. Через полчаса она добралась до озера, там ее уже ждали разведчики.
Клавка с тяжелым вздохом стала надевать лыжи.
– А что это у вас какие-то бутыли за спиной? – спросила Клавка.
– Вот и тебе одна, – протянул ей Колька пустую бутыль, – надень на спину.
К бутыли были привязаны веревки, наподобие вещмешка. Клавка закинула ее за спину и сказала:
– Ну, все – я готова.
– Тогда слушай приказ, – скомандовал Шипкин. – Наш отряд в составе батальона выполняет задачу в тылу противника. Батальон попал в трудное положение. Трое суток назад у нас закончилась питьевая вода. Отряд, отправленный за водой, попал в засаду и погиб. Командир батальона принял решение отправить за водой нашу разведгруппу. Счет идет на часы. До родника семь километров. Скорость взрослого человека, если он идет пешком, – пять километров в час. Мы двигаемся на лыжах, поэтому скорость будет примерно одинаковой. Идти до родника полтора часа, столько же обратно. На набор воды и отдых – двадцать минут. И того на все про все – три с половиной часа. Сейчас 8.00. Значит, мы должны прибыть обратно в 11.30. Двигаться будем в следующем порядке: впереди я, за мной Колька, за ним Мишка, Клава замыкающая. Старайтесь двигаться в ногу. Если все понятно, за мной шагом марш!
Ребята двинулись по озеру.
Первый километр Клавка шла бодро. Она изо всех сил старалась не отставать. Клавка пыхтела, упиралась палками, стараясь двигаться с той же скоростью, что и ребята. Однако это ей не очень-то удавалось. Через два километра расстояние между ней и мальчишками стало заметно увеличиваться. Километров через пять, ребятам пришлось остановиться, дожидаясь, пока Клавка догонит их. Ее фигура маячила далеко позади.
– Может, мы заберем у нее канистру и сами сбегаем за водой, – предложил Колька, – а она нас здесь подождет.
– Все не так просто, Николай, – сказал Шипкин. – Во-первых, она член нашей группы. Во-вторых, мы движемся по вражеской территории и, возможно, не сможем вернуться тем же путем. Знаешь, что такое потерять разведчика в тылу врага?
Наконец Клавка добралась до ребят и в изнеможении плюхнулась в сугроб.
– Все! Больше не могу! – едва слышно пробормотала она.
Клавка тяжело дышала. От нее валил густой пар. Мокрые волосы торчали из-под шапки в разные стороны.
– Отдых 15 минут, – распорядился Шипкин.
Когда Клавка отдышалась, ребята помогли ей подняться.
– Клавочка, до родника два километра осталось. Потерпи, – ласково проговорил Колька.
– Постараюсь, – прошептала Клавка.
Как ребята ни старались, но до родника они добрались с опозданием на полтора часа. Наполнив бутыли водой и отдохнув минут десять, они тронулись в обратный путь.
– Обратно пойдем другой дорогой, – скомандовал Шипкин. – Здесь недалеко есть горка, минут пятнадцать сэкономим.
Когда они подошли к горке, Сережа распорядился:
– Первым спускаюсь я, за мной Колька, потом Клава, Мишка замыкающий. Коля, забери у Клавы канистру. Миша, если что, подстрахуешь ее.
– Хорошо, – кивнул Мишка.
Горка была длинной. Сначала спуск был прямым и ровным, но чем дальше он уходил, тем становился все круче и круче. На отдельных участках лыжня начинала петлять вокруг деревьев, и требовалась определенная сноровка, чтобы удержаться на лыжах.
Шипкин ехал первым. Он ловко объезжал кусты и деревья, стараясь сделать повороты, как можно более плавными, чтобы в них вписалась Клавка. Они уже почти спустились к подножию горы, когда Сережа услышал позади себя жуткий визг. Он резко затормозил и обернулся.
Клавка неслась, не разбирая дороги, прямо на березу, росшую очень близко к лыжне. Она летела как снаряд, выпущенный из пушки. Мишка, ехавший за ней, сильно отстал и поэтому ничем ей помочь не мог. Сам Шипкин находился далеко внизу и ни при каких условиях не успевал добежать до Клавки. Все, что ему оставалось делать, – это только смотреть, как стремительно сокращается расстояние между Клавкой и березой.
– Заворачивай, Клава, – изо всех сил закричал Колька, – заворачивай!
Клавка как будто не слышала его. Она продолжала нестись вниз и визжать во всю силу своих легких. Когда до березы оставалось меньше метра, Шипкин не выдержал и отвернулся. Казалось, ничто уже не может спасти Клавку, но она каким-то чудом, в последний момент, сделала шаг в сторону. Как ракета она пронеслась мимо березы. Наверное, все закончилось бы благополучно, но в этот момент Клавка выехала на небольшой бугорок, мимо которого проехать она уже не могла.
Если бы это был Сережа или Колька – ничего страшного бы не произошло, но это была Клавка. Ее подбросило высоко вверх. Присядь она пониже, то и приземлилась бы на той стороне трамплина на ноги. Но, к сожалению, она неслась прямая как кол. На бугорке ее лыжи выбросило вперед, а тело осталось позади. От этого рывка Клавка перевернулась в воздухе через голову. Полет был очень красочным. Наконец судорожно взмахнув палками, она вонзилась в сугроб. Из снега торчали только лыжи и Клавкина голова. Несколько секунд ребята были в замешательстве, а потом кинулись к ней.
– Клавочка, ты жива? – испугано спросил Мишка.
– Кажется, да, – ответила Клавка.
– Что вы стоите? – рассердился Шипкин. – Давайте поможем ей выбраться.
Ребята подошли с двух сторон и потянули Клавку за руки. Мишка стал приподнимать ее сзади. Клавка совсем уже было поднялась, но, ступив на правую ногу, со стоном плюхнулась в снег.
– Ты чего падаешь, Клава? – спросил Шипкин.
– Я, кажется, ногу подвернула, – простонала Клавка, – болит сильно.
– Идти можешь?
– Нет, кажется.
Ребята отошли от нее в сторону.
– Что делать будем, командир? – спросил Мишка.
– Во всяком случае здесь не бросим, – ответил Шипкин.
Он подумал секунду и сказал: – Я помогу ей лыжи снять, а вы дуйте в лес и найдите несколько крепких палок.
Сережа объяснил мальчишкам, какие палки ему нужны.
Пока он возился с Клавкой, вернулись разведчики. Минут через пятнадцать они соорудили из Клавкиных лыж и палок что-то вроде санок, на которые усадили Клавку. Шипкин вытащил из рюкзака длинную веревку и привязал ее к одной из лыж. Он вместе с Мишкой впрягся в эту веревку. Колька встал сзади Клавки и уперся лыжной палкой в санки.
– Ну что, поехали? – спросил он.
– Поехали, – ответил Шипкин. – Жалко только, что канистры придется бросить.
Мальчишки одновременно дернули и потянули Клавку домой.
К дому они прибыли только к шести часам вечера. Разведчики помогли Клавке подняться в квартиру, занесли ее лыжи и разошлись по домам.
Дня через три Клавка появилась в школе. Она заметно прихрамывала. Уроки проходили как обычно. На перемене к ней подбежал Мишка.
– Здравствуй, Клавочка, – поздоровался он.
– Привет, – ответила Клавка.
– Сегодня после уроков мы в нашем классе собираемся. Тебе обязательно надо прийти.
– Приду, – пообещала Клавка.
Мишка убежал. Клавка с удивлением заметила, что после его слов ее охватило какое-то тревожное чувство.
Когда Клавка пришла в класс, ребята ее уже ждали.
– Садись, Клавочка, – предложил Шипкин.
Клавка с трудом взгромоздилась на парту. Лица у мальчишек были серьезные и сосредоточенные. Она заметила, что чувствует себя как-то уж больно неуютно.
Шипкин вышел вперед и произнес:
– Клава, мне неприятно тебе это говорить, но мы все-таки одна команда, и поэтому я скажу. Мы очень благодарны тебе за то, что ты помогла нам понять, для чего нужно знать родной язык. Однако три дня назад возникла ситуация, когда уже по твоей вине мы не смогли выполнить боевую задачу. Я согласен с тем, что разведка – это, в первую очередь, умение думать и принимать решения, но спортивная форма – это немаловажно. И ты совсем недавно в этом убедилась. На этот раз погиб не полк, а только батальон. Батальон – это триста человек. И это, Клава, наши люди. Ты извини, но в этот раз все произошло по твоей вине. В прошлый раз ты поступила с нами честно и дала возможность исправиться, поэтому мы решили поступить также. Ты девчонка, поэтому мы дадим тебе не три недели, а месяц. Ты должна научиться бегать так же, как мы. Если не научишься, мы отчислим тебя из отряда.
Шипкин немного помолчал, а потом, глядя Клавке в глаза, произнес:
– Ты, Клава, хороший разведчик и хороший человек, поэтому я искренне говорю, нам будет жаль тебя потерять.
Когда Шипкин закончил речь, мальчишки поднялись и вышли из класса. Клавка осталась одна.
Она сидела, уставившись в одну точку. На душе было пусто. Потом она собралась и вышла из школы.
Клавка бездумно брела по улице, то и дело натыкаясь на прохожих. Свернув в переулок, она остановилась. Перед ней вдруг ясно предстала картина, произошедшая в классе. И в следующий момент ее накрыла волна бесконечной жалости к самой себе. Клавка разрыдалась во весь голос.
Никогда до этого Клавка так не плакала. Обычно слезы вызывала в ней злость на окружающих. В ней всегда вспыхивало сильное желание отомстить за нанесенные обиды. В данном случае мстить было некому да и не за что. Мальчишки не насмехались над ней. Они уважали ее, и Клавка это знала. Ребята искренне сожалели о том, что случилось.
Эти чувства были для Клавки новыми, наверное, поэтому такими сильными. Слезы ручьем текли по ее щекам.
Наплакавшись вдоволь, Клавка немного успокоилась. Чувство жалости к самой себе сменила злость. На этот раз она злилась на себя.
– Да что это я, в самом деле! – воскликнула про себя Клавка. – Разъелась как корова, ни в одну юбку не влезаю. Кто меня есть заставляет? Кто мне тренироваться не дает? Они правы. Или я должна вырваться из этого положения. Или навечно остаться жирной коровой.
Ей вдруг вспомнилось, с какой непреклонностью три недели назад Шипкин решил изменить свою судьбу. Как отчаянно он сказал тогда: «Умру, но сделаю!».
Ее злость на себя достигла предела. Она вдруг изо всех сил топнула ногой и, со свойственной ей грубостью, воскликнула: «Сдохну, но сделаю!».
Клавка отдышалась. Принятое решение круто изменило ее мысли. Она даже повеселела. Улыбнувшись, она почувствовала, как ее переполняет энергия и жажда деятельности. Ей предстояло сражаться. Только на этот раз сражаться надо было с самым сильным противником – с самой собой. Она решительно выбралась на дорогу и зашагала к своему дому.
Дверь ей открыла бабушка. Всегда ласковая и улыбающаяся она и на этот раз с умилением смотрела на внучку.
– Клавочка моя пришла, – проворковала она. – А я моей внученьке покушать приготовила. Твою любимую картошечку с курицей.
Клавка зашла на кухню и заглянула в кастрюлю. Огромная кастрюля была наполовину заполнена картофельным пюре. Сантиметра на три над картошкой поднималось масло. В нем плавали две здоровенные куриные ноги.
Еще вчера эта картина вызвала бы в Клавке жуткий аппетит и желание поскорее сесть за стол. Однако теперь Клавка смотрела на все это совершенно иначе. Эти куриные ноги, жирное масло, запах подгоревшего мяса… Клавку едва не стошнило. Она закрыла кастрюлю и пошла в свою комнату. Переодевшись, она села на кровать и задумалась. «Месяц, – подумала она, – всего тридцать дней. Впрочем, почему всего. Не всего тридцать, а целых тридцать дней. Если я начну заниматься прямо сейчас – я все успею».
Она вытащила из шкафа спортивный костюм и натянула на себя. Клавка уже собиралась выйти из комнаты, но задержалась у зеркала. Брезгливо глянув на свое отражение, она проговорила со злобной усмешкой: «Ну что, квашня, потягаемся. Посмотрим, кто кого. Запомни, корова, у тебя нет шансов. Я все равно тебя сделаю». В прихожей она надела спортивную шапочку и вышла на улицу.
С этого дня жизнь Клавки изменилась. Она бегала каждый день. Набегавшись до упаду, она начинала делать зарядку.
Больше никто не мог заставить Клавку есть больше, чем она сама выбирала: ни уговоры бабушки, ни угрозы мамы. Решимость Клавки была непоколебима.
Однажды утром она, как обычно, выбежала на улицу. Шел легкий снег. Прохожих на улице было мало. Клавка поправила шапочку и побежала вдоль дороги. Минуты через две она поняла, что бежать стало абсолютно невозможно. Выхлопные газы от автомобилей были настолько ядовитыми, что она начала задыхаться. Клавка остановилась. Она перешла через дорогу и направилась в сторону леса.
Через лес вела небольшая тропинка. Клавка побежала по ней, усиленно работая руками и не обращая внимания ни на что вокруг. Через некоторое время она услышала шаги за своей спиной. Клавка резко обернулась и от удивления открыла рот. Позади нее бежала Даша.
– Здравствуй, Клавочка, – приветливо поздоровалась Даша.
– Привет, – растерянно ответила Клавка. – Ты чего здесь?
– Так ведь я каждый день здесь бегаю.
Клавка заметила, что у Дарьи за спиной висит небольшой рюкзачок.
Даша сбавила скорость и побежала рядом с Клавкой. Они бежали молча. Даша заметила, как тяжело дышит Клавка. В лесу было чудесно. Деревья были укрыты пушистым снегом. Ветра почти не было.
Через некоторое время Даша остановилась, давая Клавке отдышаться.
– Ты отдохни, Клавочка, – сказала она. – Знаешь, ты не совсем правильно бежишь. Уж больно много ты энергии тратишь. Да и настроение у тебя не совсем обстановке соответствует.
– А причем здесь настроение? – удивилась Клавка.
– Так ведь это, Клавочка, самое главное, – ответила Даша. – Я ведь вижу, как ты стараешься. Только ты как бы сама с собой борешься, а лучше с собой сотрудничать. Ты постарайся бежать с удовольствием. Почувствуй, как это здорово – быть сильной. Наслаждайся тем, что ты делаешь. Ты сразу почувствуешь разницу.
Сейчас я побегу впереди, а ты старайся бежать за мной в ногу. Нам надо пробежать километр, а последние сто метров изо всех сил. Постарайся меня обогнать.
Даша поправила рюкзачок, и они снова побежали по тропинке. Когда до конца дистанции осталось сто метров, Даша крикнула:
– Давай!
И они припустили во весь дух. Как ни старалась Клавка, она все равно осталась далеко позади. Когда она наконец доплелась до финиша, то от усталости плюхнулась в снег.
– Ничего, Клавочка, – сказала Даша, – если заниматься не бросишь, то через месяц будешь бегать не хуже меня.
Клавка огляделась. Они находились на берегу озера. Недалеко от берега была прорубь. Клавка увидела, как Даша подошла к проруби, скинула с себя спортивный костюм и прыгнула в воду. Клавка до того удивилась, что нашла в себе силы подняться и подойти поближе.
Даша немного поплавала, потом выбралась на лед. Она скинула купальник, докрасна растерлась полотенцем, потом надела сухое белье и натянула спортивный костюм.
– Ты что это делаешь? – ошеломленно спросила Клавка.
– Наслаждаюсь, – улыбаясь во весь рот, ответила Даша. – Водичка просто чудо. Я, Клавочка, тебе не советую следовать моему примеру. Такие вещи нужно с лета начинать, тогда и холодно не будет. Ну, побежали домой.
На обратном пути Клавка почувствовала, что бежать ей уже легче. Последние сто метров, что оставались до дома, они снова пробежали изо всех сил. Возле Клавкиного дома Даша попрощалась и побежала к себе, а Клавка поднялась домой.
Дома она залезла под душ. Потом позавтракала и пошла в школу.
С этого времени они с Дашей бегали каждый день. В субботу и воскресенье они на целый день уходили на лыжах в лес. Даша учила Клавку, как правильно двигаться, как работать палками. Она объясняла, в чем разница между классическим и коньковым ходом. Клавка была очень упорной ученицей и старалась изо всех сил. В конце занятий они обязательно бежали на время.
Нередко по вечерам они шли в спортивный зал, и Даша показывала Клавке, как правильно лазить по канату. Она добивалась того, чтобы каждый раз Клавка смогла подняться выше, хотя бы на сантиметр. Клавка заметила, что чем больше она теряла в весе, тем легче у нее это получалось.
То же самое она почувствовала и в отношении утренних пробежек.
Еще в начале занятий Даша посоветовала Клавке найти кого-то, с кем можно было бы посоревноваться.
– Постарайся найти кого-нибудь, – говорила она, – кто бегает лучше, чем ты. Тянись за ним, обязательно постарайся его догнать. И поверь мне, придет время, когда ты справишься с этой задачей.
Однажды Клавка вышла во двор и подошла к группе мальчишек, которые каждый день сидели на скамейке. Она вытащила из кармана большой батончик шоколада «Сникерс» и предложила:
– Ребята, шоколадку хотите?
– А то, – ответили они.
– Я положу ее вон на ту скамейку, – она указала в сторону скамейки, которая стояла метров за сто от них. – Кто добежит до нее первый, шоколадка его.
– Годится, – весело сказали мальчишки и выстроились в линию на старте.
Через минуту Клавка дала команду, и они гурьбой пустились в сторону заветной скамейки. Клавка прибежала последней. Довольные мальчишки разделили шоколадку на всех, кроме Клавки, и с удовольствием ее съели.
– Захочешь еще побегать, приходи, – со смехом предложили они.
– Приду! Будьте уверены, – ответила Клавка.
С этого дня она каждый вечер выходила во двор и устраивала бег за шоколадкой. Недели через две мальчишки настолько привыкли к ее появлению, что встречали ее радостными возгласами.
– Наш «сникерс» идет, – веселились они.
Клавка не обращала на их насмешки никакого внимания. Каждый день с несгибаемым упорством она пыталась прибежать хотя бы непоследней. Через две недели Клавка вышла на третье место. И наконец настал тот день, когда она выхватила шоколадку из-под самого носа растерявшихся мальчишек.
Она с усмешкой смотрела на их разочарованные лица. Наконец не выдержав, она расхохоталась.
– Это вам мой подарок, – весело воскликнула она, – и спасибо большое.
Она протянула шоколадку удивленным пацанам, развернулась и ушла домой.
Вечером она подошла к маме и заявила:
– Послушай, мама, долго я буду донашивать это барахло?
Она держала в руках старый спортивный костюм.
– А что тебе не нравится? – раздраженно спросила мама.
Клавка хотела сорваться, но удержалась.
– Мама, я уже выросла, – спокойно сказала она. – Ты просто не заметила.
Мама внимательно посмотрела на Клавку. Она как будто впервые увидела свою дочь. За прошедший месяц Клавка сильно изменилась. Она явно похудела и, наверное, поэтому выглядела выше ростом. Что-то новое появилось и в ее лице. Как-то неуловимо изменился голос. В нем звучали нотки, свойственные взрослому человеку.
– Ладно, – неожиданно сказала мама. – Завтра сходим в магазин.
На следующий день у Клавки был новый спортивный костюм и очень приличные кроссовки. Она до того разошлась, что вынудила маму купить ей настоящие пластиковые лыжи.
Клавкиной радости не было предела. Теперь лыжные прогулки стали для нее настоящим удовольствием.
Как-то после уроков, когда установленный Шипкиным месяц истек, Клавка разыскала мальчишек.
– Сережа, – обратилась она к Шипкину, – давай в субботу устроим полевой выход.
Шипкин посмотрел на Клавку с сомнением, но все-таки сказал:
– Ну, что ж давай.
В субботу, когда мальчишки добрались до озера, Клавки еще не было. Народу на лыжне было немного.
– Вечно Клавка опаздывает, – сказал Колька, вглядываясь в людей, – ладно, давайте пока хотя бы лыжи наденем.
– Смотри, какой класс, – восхищенно сказал Мишка, глядя на двух девчонок, бегущих на лыжах по озеру.
– Это они коньковым ходом идут, – с видом знатока, заявил Колька, – спортсменки, наверное.
Девочки действительно двигались очень красиво. Мощно отталкиваясь палками, они шагали практически синхронно. Вдруг они развернулись и поехали в сторону ребят.
– Ну, где же все-таки Клавка? – раздраженно спросил Мишка.
– Ладно, подождем еще, – ответил ему Шипкин.
Мальчишки воткнули палки в снег и стали надевать лыжи.
– А чего меня ждать? – прозвучал голос.
Сережа поднял голову и не поверил собственным глазам. Прямо перед ним стояла Клавка. Она была в новом спортивном костюме. На ногах пластиковые лыжи, а на голове вязаная белая шапочка. Рядом с ней стояла Даша.
– Я уже давно здесь, – усмехнулась Клавка, глядя на оторопевших ребят. – Мы тут с Дашей размялись немножко. Ну что, идем?
– Ну, ты даешь, Клавка, – вместо ответа восхищенно проговорил Мишка.
Наконец ребята пришли в себя.
– Держи, Клава, канистру, – сказал Коля, – и протянул ей пустую бутыль.
– Ладно, Клава, пока, – попрощалась Даша, – пойду на горку покатаюсь.
Она развернулась и уехала, а ребята тронулись в путь.
На этот раз Клавка вызвалась идти первой. Она легко бежала по лыжне, изредка, где была возможность, переходя на коньковый шаг. Было видно, что лыжная поездка доставляет Клавке удовольствие. Мальчишки едва поспевали за ней. Когда они дошли до родника, Клавка совсем не выглядела уставшей. Она сбросила лыжи и, пока мальчишки набирали воду, прогулялась по лесу. Отдохнув минут пятнадцать, ребята тронулись в обратный путь.
Клавка бежала все также легко. Километра через три ребята стали отставать. Если Сережа с Мишкой еще кое-как выдерживали темп, то Колька совсем запыхался. Наконец Клавка развернулась и, бросив на ходу Шипкину, чтобы они двигались дальше, направилась к Кольке. Подъехав к нему, она забрала у него бутыль и повесила себе на грудь. Нагруженная двумя канистрами, Клавка бросилась догонять Шипкина.
Когда до конца пути осталось метров двести, Клавка припустила во весь дух. Она легко обогнала мальчишек, придя к финишу первой. Клавка сняла с себя канистры и взглянула на мальчишек, победно улыбнувшись.
Ребята выглядели совсем измученными. Когда Колька наконец добрался до финиша, он плюхнулся в снег, и его стошнило.
– Что это с ним? – испуганно спросила Клавка.
– Это он у нас курить начал, – устало поделился Мишка.
– А, – понимающе протянула Клавка. – Ну, если сигареты помогают ему хорошо себя чувствовать, то пускай продолжает.
– Сегодня же брошу! – решительно заявил Колька. – Ну их куда подальше.
– Ладно, ребята, я пошла, – улыбнувшись, прощебетала Клавка.
Она сняла лыжи, и через минуту ее и след простыл.
– Ну что, разведчики, – обратился Шипкин к ребятам, – однако, нам потренироваться не помешает.
Мальчишки сняли лыжи, разобрали канистры и разошлись по домам.
Прошла неделя. Как-то на перемене Клавка подошла к Шипкину и спросила:
– Что-то, Сережа, у нас давно мероприятий никаких не было?
– Хорошо, Клавочка, что подошла, – ответил Шипкин, – а то я тебя уже разыскивать собирался. У нас послезавтра тренировка намечена. Мы будем отрабатывать скрытое передвижение в тылу противника. В четыре часа собираемся возле школы. Ты одень на себя что-нибудь неприметное да похуже.
– Хорошо, – ответила Клавка.
На этом они и расстались.
Когда к намеченному времени Клавка пришла на школьный двор, там ее уже ждали Сережа и Колька.
– А где Мишка? – спросила Клавка.
– Сейчас подойдет, – ответил Колька, – он рукавицы дома забыл.
Клава присела на старый бутылочный ящик.
– Ты что такой хмурый? – спросила она у Шипкина.
Тот только безнадежно махнул рукой.
– Он сегодня двойку по математике получил, – объяснил Колька. – И чего расстраивается, первый раз что ли. Подумаешь – контрольная.
– Не дается мне никак эта математика, – с горечью произнес Шипкин. – Не понимаю я ее. Да и вообще не знаю, зачем она нужна. Что я в разведке примеры буду решать в тылу врага?
– Во-во, – хихикнул Колька. – Сколько врагов мы уложим, уж как-нибудь втроем посчитаем.
– Понятно, – усмехнулась Клавка.
Она, как-то хитро прищурившись, посмотрела на мальчишек. Ребята ничего не заметили.
Наконец подошел Мишка.
– Все готовы? – спросил Шипкин. – Тогда пошли.
Он повел ребят на новостройку, которая находилась в двух кварталах от школы. Недостроенный пятиэтажный дом окружал высокий деревянный забор. Через большие металлические ворота въезжали и выезжали машины. Туда и обратно сновали рабочие в белых и желтых касках. Въезд в ворота перегораживал шлагбаум, который поднимал и опускал сторож.
– Ну и зачем мы сюда пришли? – поинтересовалась Клавка.
– Это и есть тыл врага, – пояснил Шипкин. – Наша задача скрытно проникнуть на вражескую территорию и разведать обстановку.
– И как мы туда проникнем? – с сомнением спросил Колька. – Тут ведь забор высокий. На воротах сторож сидит. Да если даже мы туда и заберемся, нас сразу обнаружат. Там ведь рабочих полно. Если нас поймают, точно по ушам надают.
– А как ты поставленную задачу в тылу врага выполнять собирался? – спросил Шипкин, глядя на Кольку в упор. – Ладно, не бойся, у меня все продумано. Я за этой стройкой уже неделю наблюдаю. На противоположной стороне в заборе есть дырка, через нее рабочие цемент воруют. Так мы на вражескую территорию проникнем, а там будем действовать по обстановке. Шагайте за мной.
Когда ребята подошли к дырке. Шипкин объявил:
– Внутри будем передвигаться короткими перебежками. Для скрытности используйте естественные складки местности.
– Чего использовать? – переспросил Колька.
Его заметно потряхивало от волнения.
– Прячься, где придется, – пояснил Мишка.
– Понятно, – кивнул головой Колька.
Его зубы выбивали мелкую дробь.
На территорию стройки они проникли быстро. Несмотря на большое количество рабочих, Шипкину удалось провести свой отряд прямо к дому. Ребята забежали в подъезд и затаились, прислушиваясь. Со всех сторон до них доносились различные звуки. Где-то трещал отбойный молоток, слева завывала дрель и слышались громкие голоса. На втором этаже работала сварка. Ребята видели, как в проем двери сыплются искры.
– Сначала обследуем подвал, – прокричал Шипкин,– потом верхние этажи.
В подвале они пробыли около часа. Никто из разведчиков не догадался захватить с собой фонарик. Они ползали по темному помещению, как слепые тараканы, то и дело натыкаясь на брошенные стройматериалы. Один раз их едва не обнаружили рабочие, внезапно зачем-то спустившиеся в подвал. Однако ребятам удалось укрыться в какой-то каморке и дождаться, пока рабочие уйдут.
Наконец они дошли до противоположного конца дома. Здесь было не так шумно, к тому же, через небольшое окно в подвал пробивался свет. Ребята присели на деревянные щиты, в беспорядке сваленные у стены.
– Перекур, – объявил Шипкин. – Рабочие скоро уйдут.
– Откуда ты знаешь? – спросил Мишка.
– У них рабочий день до пяти, – ответил Сережа. – Минут через десять здесь никого не будет.
Действительно, через десять минут все шумы стихли. Ребята подождали еще немного, потом осторожно выбрались из подвала. Света в доме не было, но на улице было еще довольно светло. К тому же, во дворе стояли два столба с мощными лампами, которые хорошо освещали всю стройплощадку.
Ребята прошлись по первому этажу, потом поднялись на второй. Под ногами скрипел битый кирпич. Всюду валялись мотки железной проволоки. В одной из комнат стоял сварочный аппарат.
– Это вражеская радиолокационная станция, – объявил Шипкин.
– Чего это? – переспросил Колька.
– Ну, штуковина такая, чтобы наши самолеты обнаруживать, – пояснил Шипкин. – Ее надо заминировать и при отходе уничтожить.
– Ты лучше скажи, как мы выбираться отсюда будем, – спросил Мишка.
– Так же, как и пришли, – ответил Шипкин.
– Так же – не получится, – возразил Мишка. – Смотри. –
Он указал на то место, через которое они проникли на стройку. Со второго этажа было хорошо видно, что вплотную к забору были составлены поддоны с кирпичом. Они надежно перекрывали путь к отступлению.
– Ничего, – бодро сказал Шипкин, – найдем другую дырку.
– Да? – нервно усмехнулся Колька. – А это ты видел?
Он указал вниз. Там, под самыми окнами, бегала здоровенная немецкая овчарка.
– Может, мы ее попросим дорогу нам указать?
– Отставить панику, – скомандовал Шипкин.– Положение сложное, но не безнадежное. Вы разведчики или трусы последние? Даже Клавка молчит, а вы сопли распустили!
Мальчишкам, видимо, стало стыдно. Они стояли нахмурившись.
– Ладно, командир, – наконец сказал Мишка, – что-нибудь придумаем.
– Вот это другой разговор, – похвалил Шипкин.
Клавка и сама напряженно думала, как выбраться из создавшейся ситуации. Попадаться собаке в зубы очень не хотелось. «Если бы сторож их обнаружил, то, скорее всего, сдал бы в милицию. А там, чего доброго, еще в воровстве обвинят» – подумала Клавка.
Она вдруг вспомнила, что где-то на третьем этаже видела веревку. Резко поднявшись, она бросилась на третий этаж, ребята побежали за ней.
В одной из комнат третьего этажа действительно лежала длинная веревка. Клавка выглянула в окно.
– Кажется, у меня есть идея, – осторожно сказала она.
– Ну, – мальчишки смотрели на нее с нетерпением.
– Видите, на той стороне забора растет дерево. Если к веревке привязать камень, то можно будет один конец забросить на дерево, а другой мы закрепим здесь. По веревке мы осторожно перелезем на другую сторону. Там недалеко автобусная остановка. Сядем на автобус и уедем.
– Классная идея, – в один голос похвалили мальчишки.
Они явно приободрились. Выход был найден.
– Здесь и место хорошее. Свет фонаря почти не достает. Да и яма внизу глубокая, собаке трудно будет перебраться.
Настроение мальчишек улучшалось с каждой минутой. Они энергично взялись за работу. Колька нашел подходящий камень. Мишка привязал его к веревке. Шипкин сложил ее аккуратно на земле в виде кольца и взялся за тот конец, к которому был привязан камень.
– Сережа, – обратилась к нему Клавка, – постарайся закинуть веревку вон на тот сук. Тогда мы этот конец спустим вниз и привяжем на втором этаже. Мы по веревке тихонечко переберемся и уйдем отсюда.
– У меня есть идея получше, – самодовольно заявил Шипкин. – Я, Клавочка, твою идею усовершенствовал.
– Это как еще? – подозрительно спросил Колька.
– Сейчас увидишь.
Шипкин раскрутил камень и запустил его в сторону дерева. Камень, долетев до толстой ветки, надежно обмотался вокруг нее.
– Что ты наделал, – воскликнула Клавка. – Это же слишком низко.
– На это и весь расчет, – ответил Шипкин.
– Да какой еще расчет, двоечник ты доморощенный, – в сердцах крикнула Клавка.
– Успокойся, Клава, я сейчас все объясню, – Шипкин, улыбаясь, смотрел на ребят. – Уходить мы будем быстро. Для этого веревку мы закрепим не на втором, а на третьем этаже. Мы ее просто посильнее натянем. Видите – в углу крюки валяются. Накидываем крюк на веревку и едем по ней до самого дерева. Только момент нужно выбрать, когда к остановке автобус будет подходить. На той стороне мы спрыгиваем, заскакиваем в автобус и уезжаем. Все просто и гениально.
– Ты, гений чокнутый, одну важную вещь забыл, – злобно зашипела Клавка. – Ты представляешь себе, с какой силой мы должны натянуть веревку, чтобы в забор не врезаться. В твои гениальные расчеты провис веревки входит или нет? Да чтобы натянуть веревку под таким углом, здесь конь нужен, а не три сопливых двоечника.
– Не ругайся, Клава, – встрял в разговор Мишка, – у нас все чудесно получится. Скажи лучше честно, что ты просто боишься.
Мальчишки были явно на стороне Шипкина. Клавку просто трясло от злости.
– Ладно, – язвительно сказала она, – если ты прав, я больше никогда не полезу со своими советами. Но если ты ошибаешься, тогда держись!
Клавка отошла в сторону. Она села на деревянный поддон и стала наблюдать, как мальчишки натягивают и закрепляют веревку. Когда работа была закончена, Шипкин скомандовал:
– Разобрать крюки!
Мальчишки с готовностью выполнили его распоряжение. Клавка встала. Она подошла к веревке и, взявшись за нее двумя руками, проверила натяжение.
– Сережа, – устало обратилась она к Шипкину, – натяжения веревки, на мой взгляд, явно не хватает. Здесь нужен математический расчет. Необходимо учесть: высоту дерева, расстояние до здания, вес человека.
Шипкин смотрел на нее насмешливо.
– А, на мой взгляд, здесь всего хватает. Я иду первый, за мной Мишка, за ним Колька, последняя – ты. Посмотришь, как мы ловко перелетим через забор.
– Ладно, – согласилась Клавка. – Только одно условие. Мишка поедет по веревке только после того, как ты удачно приземлишься на той стороне.
– Согласен, – ответил Шипкин.
Он накинул крюк на веревку. Как только вдалеке показались фары автобуса, Сережа оттолкнулся от подоконника и стремительно заскользил вниз.
Клавка была права. Провис веревки действительно оказался слишком большой, но делать что-либо было уже поздно. Шипкин стремительно летел прямо на забор. Он попытался увернуться, стараясь удариться в забор ногами, но не рассчитал и пробил забор головой прямо посередине. Грохот был жуткий. Оглушительно залаяла собака и кинулась в сторону Шипкина. Из будки выскочил сторож и побежал в том же направлении.
Ребята онемели от страха. Они видели, как Шипкин вскочил с земли и бросился наутек. Видимо, удар головой смягчила зимняя шапка.
Клавка первой пришла в себя.
– За мной, – скомандовала она и стремительно побежала вниз по лестнице.
Выскочив на улицу, Клавка побежала в сторону шлагбаума, благо сторожа там уже не было. Мальчишки бежали за ней. Пробежав ворота, они во всю прыть пустились по улице. Разведчики не заметили, как пролетели два квартала, и пришли в себя только на школьном дворе.
Отдышавшись, Клавка спросила:
– Не видели, Шипкин успел убежать?
– Кажется, успел, – ответил Колька. – По-моему, он в автобус заскочил.
– Ладно, – скомандовала Клавка, – сейчас по домам, встретимся завтра после уроков.
На этом они и разошлись.
На следующий день после уроков ребята собрались в классе. Шипкин пришел последним.
Когда он зашел в класс, то увидел, что Мишка и Колька сидят за партой, а Клавка забралась на учительский стол. Шипкин заметно прихрамывал.
– Вот и академик к нам пожаловал, – язвительно сказала Клавка. – Настоящий волк российской разведки, – продолжала издеваться она. – Наш командир всегда говорил, что в разведке главное работать головой. Вчера он нам это очень убедительно продемонстрировал.
На лбу у Шипкина была здоровенная шишка. Он сел за парту и опустил голову.
– Человек-торпеда, – изгалялась Клавка. – Зачем нам математика, у нас есть командир, который крушит вражеские заборы своей головой. В следующий раз мощь твоего интеллекта надо испытать на бетонном заборе.
– Ты, командир, вчера действительно того… – неуверенно поддержал Мишка. – Если бы не Клавка, нас бы точно поймали.
Сережа Шипкин сидел красный как рак.
– Ты чего хромаешь? – спросил у Шипкина Колька. – Ногу подвернул?
– Да нет, – замялся Шипкин, – собака меня немножко догнала. Я уже в автобус почти запрыгнул, а тут она сзади.
– А, вот оно что, – усмехнулась Клавка. – Наш командир получил боевое ранение. Не в грудь, конечно, но тоже больно. Я думаю, нам его надо к ордену представить, а фотографию укушенного места на доску почета повесить. А внизу написать: «Герой-разведчик Шипкин едва не погиб в неравном бою с забором и собакой Жучкой».
– Да ладно тебе, Клава, – примирительно сказал Колька, – с кем не бывает. Ну, ошибся Серега, в следующий раз думать лучше будет.
– Э, нет, – возразила Клавка, – в следующий раз будет то же самое. Дело не в том, что Шипкин ошибся, дело в том, что он математику принципиально знать не хочет. Для проведения таких операций нужен точный расчет, а не безмозглый героизм. Кстати, а ты, Коля, что по контрольной получил?
– Три с минусом.
– А ты? – обратилась Клава к Мишке.
– Тоже тройку, только без минуса, – скромно ответил Мишка.
– Ясно, – решительно сказала Клавка. – С вашими познаниями в математике нашу разведгруппу поймают в самом начале боевых действий, если мы вообще доберемся до противника. Я подозреваю, что мы либо разобьемся об какой-нибудь столб, либо героически утонем в канаве.
Ребята понуро молчали.
– Что же нам делать, Клава? – обреченно спросил Шипкин.
– Хороший вопрос, – сказала Клавка. – У нас есть два выхода. Первый – пойти к командиру отряда и честно признаться, что мы настолько глупые и слабовольные, что не можем осилить даже арифметику. Я уже не говорю о математике, алгебре или геометрии. А поэтому наше стадо можно использовать только при сносе вражеских укреплений. Второй выход – каждый из нас поставит для себя боевую задачу: «Умереть, но осилить математику». Кстати, ума для этого большого не надо, – добавила Клавка, – как только начнете заниматься, сами убедитесь. На первом этапе я возьму над вами шефство, а потом мы пойдем на курсы разведчиков.
– А что, такие существуют? – удивленно спросил Мишка.
– А то, – уверенно ответила Клавка, – только для того, чтобы на них заниматься, надо освоить элементарные вещи. Для того, чтобы исполнить симфонию Баха, нужно хотя бы знать гаммы.
– Хорошо, – сказал Шипкин, – мы согласны.
– Вот и чудесно, – сказала Клавка, – через два дня встречаемся здесь же. А до этого времени всем вызубрить таблицу умножения.
На этом они и расстались.
С этого дня Клавка начала заниматься с ребятами. Ни на минуту она не давала им спуску. Она объясняла им материал, показывала, как это можно сделать, а потом требовала, требовала и требовала. Через какое-то время она с удивлением заметила, что когда она им что-то объясняет, то лучше понимает сама. Однажды ей на ум пришли Дашины слова: «Лучший способ научиться – это научить другого». За это время Клавка вспомнила многое из того, что уже давно забыла. Поняла то, что раньше не понимала.
Наконец наступил тот день, когда можно было сказать, что программу ребята знают на «отлично». «А ведь всего месяц понадобился», – иногда удивлялась Клавка.
Как-то после очередных занятий Шипкин спросил:
– Клава, а когда мы на курсы разведчиков пойдем?
– Завтра, – пообещала Клавка.
На следующий день она повела ребят в новое здание школы. Там были расположены учебные классы выпускников и учеников старших классов. Они подошли к одному из кабинетов, и Клавка открыла дверь.
Помещение, в которое они вошли, было довольно большое. Оно было совсем не похоже на школьный класс. Вокруг небольших столов стояли мягкие кресла. Посреди кабинета лежал огромный ковер. Половину стены занимала доска. На столах стояло несколько компьютеров.
В помещении находилось человек двадцать. Все они были заняты своими делами. Шипкин заметил, что здесь были ребята всех возрастов. Несколько человек окружили молодого парня, сидевшего за столом.
– Подождите на диване, – сказала Клавка.
Она подошла к столу, за которым сидел парень. Дождавшись, пока ребята разойдутся, она обратилась к нему и стала ему что-то негромко говорить. Парень внимательно слушал, кивая головой и поглядывая на ребят.
Шипкин немного знал этого парня. Это был молодой учитель математики, который работал в старших классах. В школу он пришел всего лишь два года назад, однако за это время сумел сделать так много, что о нем ходили легенды. Говорили, что он преподавал математику совсем не так, как принято в школе, но, несмотря на это, уровень знаний его учеников был очень высок. И дело было даже не в том, что они с легкостью побеждали во всевозможных олимпиадах.
Наконец Клавка закончила говорить.
– Понятно, – сказал парень, улыбнувшись. – Ребята, – обратился он ко всем присутствующим, – у нас пополнение. Вы уже знаете, что знания, которые вы получаете здесь, можно применить в любой сфере. С сегодняшнего дня мы будем учиться применять их в военной области. Я вам неоднократно говорил, что математика – это самый простой предмет в школе, многие из вас в этом уже убедились. В математике все остается неизменным и дважды два всегда будет четыре. Здесь, как и в разведке, необходимо научиться быстро и нестандартно мыслить. Сейчас мы проверим, насколько нестандартно умеют думать наши юные разведчики.
Он подошел к доске. Взял мел и стал говорить:
– Простая задача. Вы находитесь в тылу противника. Вам необходимо захватить и уничтожить военный катер. Катер стоит на расстоянии двухсот метров от берега. С него свисает веревочная лестница. Расстояние от ее последней ступеньки до воды полтора метра, вам до нее не дотянуться. Если бы лестница свисала ровно на метр, тогда вы смогли бы до нее достать. Вы знаете, что через десять минут начнется прилив. Скорость подъема воды десять сантиметров за пять минут. Вопрос: сколько времени необходимо, с учетом десятиминутного ожидания, чтобы лестница опустилась достаточно низко. Время на решение задачи пять минут. Вам необходимо определиться: ждать или искать другой способ подняться на катер.
Это задача только для разведчиков, – добавил он. – Все остальные решают ранее поставленные задачи.
Мальчишки задумались.
– Давай-ка я ее запишу, – сказал Колька.
Он схватил бумагу и быстро записал условие задачи.
– По-моему, ничего сложного, – задумчиво сказал Мишка. – Нам нужно, чтобы лестница опустилась на полметра – это пятьдесят сантиметров. Если мы пятьдесят разделим на десять, то получим пять. То есть пять отрезков времени. Каждый отрезок пять минут. Следовательно, пять умножить на пять будет двадцать пять. Да еще десять минут, которые необходимо подождать до прилива.
– Кажется, все верно, – радостно сказал Колька. – Мы ее решили за полторы минуты. Ай да мы.
– Не знаю, не знаю, – задумчиво сказал Шипкин.– Что-то здесь не так. Только не знаю что. Ладно, так как у меня другого решения нет, говори ответ.
Мишка поднялся и сказал:
– У нас все готово. Необходимо тридцать пять минут. Мы дождемся и будем штурмовать.
– Неверно, – не поднимая головы, ответил парень. – У вас есть еще две с половиной минуты.
– Как же так, – садясь на место, растерянно пробормотал Мишка.
Мальчишки задумались. Они и так и эдак крутили задачу, но другого решения никак не могли найти.
Когда время истекло, парень посмотрел в их сторону.
– Даю подсказку. Никогда не решайте только часть задачи, сначала представьте ее целиком. Для этого лучше всего ее нарисовать.
Мишка схватил карандаш и нарисовал катер, который стоял на воде. Потом он пририсовал к нему лестницу.
– Вот лестница, вот вода, – стал рассуждать он. – Начинается прилив, вода прибывает. Корабль поднимается. Ах ты, черт, – воскликнул он. – Ну, конечно же.
– Я тоже понял, – сказал Шипкин. – Лестница-то вместе с кораблем будет подниматься. Поэтому она никогда не опустится до нужного нам расстояния.
Они сказали ответ.
– Верно, – улыбнулся парень. – Для первого раза времени вам потребовалось чуть больше, зато вы получили опыт нестандартного мышления. Дальше пойдет лучше. Приготовьтесь решать следующую боевую задачу:
Катер вы уничтожили и удачно ушли. Противник организовал за вами погоню. Вам известно, что уходить от противника вам придется не меньше суток. Погоня отстает от вас всего на семь минут. Если вы будете двигаться с постоянной скоростью, вы сможете добраться до своих. По дороге вы можете задержаться, максимум, на три минуты, чтобы разрыв составлял не менее четырех минут.
Двигаться сутки без еды трудно. У каждого из вас есть пакет. В нем находится специальное средство, которое помогает выдерживать нужную скорость. Употреблять его можно только в том случае, если разогреть его на специальной сковородке. Каждую сторону по одной минуте. Это средство внешне напоминает обыкновенную котлету. Сковородка у вас одна и на нее помещается только две таких котлеты.
Итак, вопрос: можно ли за три минуты пожарить три котлеты. Вам нужно решить: уходить всем, уходить вдвоем или сдаться. Тот, кто это средство не съест, убежать не сможет. На решение задачи пять минут.
Парень сел за стол и стал что-то чертить в альбоме. Мальчишки задумались.
– Давайте начнем с того, – сказал Шипкин, – что сначала определим, есть ли у этой задачи решение вообще.
Они нарисовали сковороду и котлеты.
– Если на сковородку сначала положить две котлеты и поджарить, то на это уйдет две минуты. Если затем положить третью котлету, то на ее приготовление уйдет еще две минуты. Итого четыре. А у нас есть только три.
– Эта задача не решается, – сказал Колька, – кого-то придется оставлять. Это очень похоже на первую задачу. Давай говорить ответ.
– Я думаю, что не все так просто, – задумчиво проговорил Шипкин. – Вряд ли бы учитель стал повторяться. У нас еще есть время. Давайте подумаем.
Мальчишки крутили котлеты и так и эдак, но другого решения не находилось.
Когда время вышло, Мишка встал и сказал ответ.
– Все согласны? – спросил учитель.
– Я не согласен, – ответил Шипкин, – но мне надо больше времени.
– Ну что ж, даю тебе еще две минуты, – сказал учитель.
– Да брось ты, Серега, – сказал Колька, – нет у этой задачи другого решения.
Шипкин кивнул головой и задумался. Он представил себе, что кого-то из них придется бросить. Он мысленно видел, как его товарища окружают враги, и он бьется с ними до последнего патрона. Он видел, как, обливаясь кровью, мужественно погибает его товарищ. В этот момент он понял, что никого не хочет оставлять.
– Если не решу задачу, останусь сам, – решил Шипкин.
Мысленно он смирился с принятым решением и расслабился. И вдруг решение пришло само по себе. Он даже подпрыгнул.
– Как все просто оказывается!
Учитель смотрел на него с любопытством.
– Смотрите, – радостно сказал Шипкин, – сначала мы кладем на сковородку две котлеты и жарим их минуту. Потом одну переворачиваем, а другую убираем – еще минута. Потом ту, которая поджарилась, убираем и кладем первую. Всего три минуты. Мы все сможем уйти. Класс! – восхищенно сказал он. – Еще задачу хочу.
– Теперь я дам задачу только для твоих друзей, – сказал учитель.
Он продиктовал ребятам две задачи, персонально для каждого. Когда мальчишки их решили, они были в восторге.
С этого времени курсы разведчика стали для ребят любимым занятием. Они занимались три раза в неделю. У учителя всегда находилось для них что-нибудь интересное. Он как-то сказал, что математическая формула – это как ключ к вражескому тексту. С ее помощью можно решить множество задач.
Иногда он давал задания только разведчикам. Иногда задачи решали все.
Сами занятия были не совсем обычными. Время от времени, они были похожи на урок математики, а порой все присутствовавшие читали стихи или слушали музыку. Необходимо было почувствовать красоту поэтического произведения или совершенство музыкального пассажа.
– Помните, – говорил учитель, – когда вы решаете задачу, то само решение должно быть красивым. Оно должно быть изящным, как горящий огонь, и легким, как пушинка одуванчика.
Учитель умел остроумно пошутить. Нередко на занятиях он превращался в балагура и шутника, и тогда мальчишки просто умирали со смеху.
– Ваши решения должны быть остроумными и неожиданными. Если к этому прибавить красоту и изящество, то это будут лучшие решения.
Каких только заданий они не выполняли: они рассчитывали толщину досок для потолка в блиндаже, количество бревен для плота, на котором надо переправить десять солдат или танк; дальность полета снаряда при различном пороховом заряде.
Больше всего Шипкину нравилось рассматривать различные ситуации боевых столкновений, в которых одна группа была в два или три раза меньше второй. Необходимо было научиться делать расчет и прогноз ситуации, используя любые возможности для победы.
Но самым интересным было задание «интуитивного схватывания», когда задачу нужно было решить сразу и правильно, то есть решение нужно было не просчитать, а почувствовать.
Через два месяца занятий в мальчишках начали открываться ранее неизвестные им таланты. Выяснилось, что Мишка с легкостью перемножает двух и трехзначные числа. Он выдавал правильный ответ, абсолютно над ним не задумываясь. Сережа с легкостью мог нарисовать любую фигуру в разрезе. У Коли открылась способность выводить одну формулу из другой. Он не думал над ними, а как будто играл, как играет человек с кубиком Рубика, за несколько секунд собирая его из любой комбинации. Он, наверное, не смог бы объяснить, как он это делает. Иногда он говорил:
– Вот так будет красиво, – и записывал длиннющую формулу.
Мальчишек больше не надо было загонять на занятия. Их не нужно было убеждать в необходимости учиться. На этот раз их решение было абсолютно добровольным.
У них возникла только одна проблема – ребята перестали ходить на школьные уроки математики. Узнав, когда будет контрольная или проверочная, они приходили в класс, решали ее минут за пять и убегали по своим делам.

Добавлено после 1 минут:

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

_________________
Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mailЛичная страничка пользователя
Поблагодарили: Aleksandr.T
R-O-S-A




Зарегистрирован: 28.03.2008
Сообщения: 783
Благодарили 100 раз/а
Населённый пункт: Zemlja

779740СообщениеДобавлено: Чт 03 Сен 2009, 22:02 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Солнце! Солнце! Солнце!
Посмотреть профильОтправить личное сообщение
eralash




Зарегистрирован: 13.03.2003
Сообщения: 4315
Благодарили 80 раз/а
Населённый пункт: novosibirsk

779764СообщениеДобавлено: Чт 03 Сен 2009, 23:27 | Ответить с цитатойВернуться к началу

Александр Бородай писал(а):

Уважаемый, eralash, мне как автору интересно: слово "подобных" вы употребляете в смысле отрицательно влияющих или наоборот? А если задуматься то над чем? Я бы с удовольствием к вам прислушался


На мой взгляд, следует внимательно относится ко всему, что способно повлиять. Я не подразделяю на отрицателное или наоборот. Просто всё, что способно повлиять на меня, может изменить моё восприятие. То есть, я буду смотреть на мир через призму чужих образов. И соответственно поступать не по своим побуждениям, а по чужим правилам. Пусть и задуманных из лучших побуждений, но неизвестно насколько это окажется лучшим для меня.

И вообще, мне кажется, что сказки направлены на манипулирование детьми.
Посмотреть профильОтправить личное сообщениеОтправить e-mail
Показать сообщения:      
Начать новую темуОтветить на тему   Все сообщения темы   вывод темы на печать


 Перейти:   



Следующая тема
Предыдущая тема
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Вы не можете вкладывать файлы
Вы можете скачивать файлы



Журнал модерирования


© 2002-2018 Все права принадлежат Anastasia.ru!
Все материалы, публикуемые на этом сайте, могут быть использованы на усмотрение Фонда "Анастасия", в том числе, и в выпусках Альманаха. Если Вы используете материалы с нашего сайта, то ссылка на нас обязательна. За информацию, размещённую на сайте пользователями, администрация Фонда "Анастасия" ответственности не несёт!


Powered by рhрВВ © 2001, 2002 рhрВВ Group :: FI Theme :: Часовой пояс: GMT + 4
Русская поддержка phpBB