ПРОБА ПЕРА:



I ВЗГЛЯД НА ТЕРЕМОК



«Сказка ложь, да в ней намёк, добру молодцу урок», гласит народная мудрость. Никто с этим, в принципе и не спорит, ну а многие ли вникают в смысл сказанного, а вникнув, стараются постичь спрятанный в сказке намёк, а постигнув, стараются использовать приобретённые знания в повседневной жизни? А многие ли вообще читают сказки? Вряд ли… да и зачем это нужно? Так лишь, пока ребёнок маленький ещё, попросит рассказать ему сказку на ночь, и родители рассказывают или читают, иногда нехотя, лишь бы отвязаться.
А между тем…
Вдумаемся, ведь если мы не спорим с тем, что в сказках содержится намёк, значит, мы согласны, что сказка есть учебник; читая сказки, мы учимся. А если это так, то можно сравнить этот учебник с той системой образования, которую имеет современное общество. Легко заметить два основных различия, первое из которых заключается в том, что в сказках нет специализации по отдельным направлениям, наука там преподаётся одна - это наука о жизни, причём упор делается на нравственные качества человека, на его взаимоотношения с другими людьми и с природой. Другое отличие- это занимательность. «Обучение» здесь, в сказке, идёт в форме увлекательного повествования; мы обращаем внимание на сюжет, на приключения, происходящие с героями сказки. А мораль её даётся как бы двадцать пятым кадром, как бы на уровне подсознания. В этом увлекательность и лёгкость обучения. Судите сами: маленькие дети воспринимают сказки, более того, любят их. А вот школьный курс обучения начнут проходить лишь с шести-семи лет. Да и то не у всех и не всё пойдёт гладко. Ну а интересно это будет или нет - спросите у своих детей…
Чему же учат сказки, какие намёки дают они своим читателям? Давайте откроем дверь, ведущую в мир сказок, прогуляемся по этой стране и тогда, быть может, найдём ответ на этот вопрос.
О чём говорится в сказке про теремок? О том, как звери, живущие в лесу, постепенно собираются в этот самый теремок, остаются в нём жить, однако количество жильцов продолжает увеличиваться и наконец теремок не выдерживает нагрузки и рушится, а звери разбегаются снова по лесу.
Природа, лес - естественные условия жизни. А что такое теремок? Это искусственное сооружение. В сказке не говорится, кто его построил и зачем, но разве само существование теремка не говорит само за себя? Построил его тот, кто не хочет, чтобы звери жили в естественных условиях, в которых они живут и предлагает свои условия. И здесь, по большому счёту, не важно, как зовут нашего «реформатора»,- а важны его намерения. По намерениям и назовём его.
Звери пришли из леса, значит, естественный мир существует изначально и на определённом этапе его истории появляется мир искусственный. Зачем?
Есть вариант ответа. Существующий мир несовершенный, имеет изъяны и вот нашёлся господин реформатор, который эти недостатки увидел, оценил и создал свой мир, которому недостатки предыдущего не присущи. Хороший вариант, но он существует лишь теоретически и к нашей теме отношения не имеет.
Мы имеем дело с другим вариантом. Судите сами, ведь теремок построен не на другой планете, а на той, где мир уже существует. Если считаешь, что он несовершенный, если уверен, что можешь создать лучший, - пожалуйста, бери где-то планету и покажи, на что способен! Но наш реформатор пошёл другим путём: он влез в тот мир, который не создавал; используя творения, над которыми он не трудился, стал эти же сами творения применять по своему усмотрению, менять их. Ведь теремок, надо понимать, сделан из брёвен, т.е. из срубленных деревьев. Значит, создавая искусственный мир на теле естественного, реформатор применяет способ разрушения части этого естественного мира. Именно части, а не всего- нельзя уничтожать все деревья, иначе остановится жизнь в обеих мирах - и в естественном, и в искусственном. Это в свою очередь означает, что, влезая в чужой монастырь, изменяя его по своему вкусу, реформатор в то же время не берёт на себя ответственность за жизнеобеспечение ни того мира, ни этого. Как всё это благородно!
Итак, оценим действия создателя терема-теремочка. Он не творец - и прекрасно это понимает. Не имея способностей к созиданию, он, тем не менее, полон амбиций и самомнения - роль помощника Творца ему также не подходит. Он непорядочный и гордый.
Есть смысл оценить и действия Творца естественного мира. Его творения меняют, в созданный Им мир нагло вмешались и что же? Какова его ответная реакция? А никакая. Он выбирает себе роль стороннего наблюдателя. Обычный человек, попав в подобную ситуацию, выберет какой угодно другой способ реакции. Но только не этот. Он станет противодействовать, пытаясь уничтожить вдруг появившуюся раковую опухоль. Он постарается, быть может, уничтожить источник вмешательства, самого строителя «новой жизни». А Создатель действует иначе. Как же это можно объяснить? Позиция Творца есть позиция уверенного в своих силах игрока, который контролирует ситуацию и готов в критический момент вмешаться и предотвратить катастрофу. А пока Он предоставляет своему творению самостоятельно бороться с заболеванием. Это в свою очередь означает, что строительство искусственного мира творец рассматривает, как прививку для Своего детища. Это необходимый переходный процесс от момента рождения до момента взросления: ты рождён, теперь покажи, что ты вырос, сдай экзамен!
Прививка есть вред тактический - в здоровый организм привноситься болезнь, но это благо в плане стратегическом - трудности закаляют. Путь к дембелю лежит через курс молодого бойца.
Таким образом, прочитав в сказке о появлении в поле теремка, мы рассмотрели предпосылки его создания. Вывели на сцену действующих лиц: Творца, Его творения, реформатора - он же разрушитель.
А ещё он обманщик.
Почему? А потому, что изначально мир строил не он, значит и доступа сюда ему, реформатору, непосредственного, нет. Сам построить теремок он не может. Ввести на сцену «своих людей» тоже не может, т.к. он их не создал. А для того, чтобы их сотворить, надо сначала построить для них систему жизнеобеспечения, т.е. свой мир. А наш реформатор изначально ориентируется двигать те фигуры, которые он не создавал и на той доске, которую не строил. Во всяком случае, в сказке его творений мы не видим. Значит, искусственный теремок строится руками творений, живущих в естественном мире. Но как же реформатор этого добился? Очевидно, внушил им, что его мир лучше. Для этого необходимо опорочить мир существующий и пропагандировать достоинства своего теремка. А для этого приходится заниматься обманом, чёрное называть белым, а белое - чёрным. Таким образом, прослеживается логическая цепочка действий реформатора: зависть к чужому творению - клевета на него - пропаганда своего теремка, т е. привлечение сил под свои знамёна - реализация своего плана, т.е. строительство своего мира чужими руками.
Но теперь, прежде чем читать сказку дальше и узнать, что произойдёт из всего этого, найдём ответ на один деликатный вопрос. Если реформатор сумел внушить земным творениям, что жить в его теремке им будет гораздо лучше, то они бы построили этот теремок, да и стали бы в нём жить. Ведь просто как. Не правда ли? Нет. Не правда!
Разве сказка начиналась со слов, что звери живут в тереме? Нет. Они живут своей обычной жизнью. Просто, проходя по своим делам, вдруг обнаруживают теремок.
Пустой…
А где строители?
Вот вам и задачка: теремок построен, но строители его в нём не живут… куда же они делись? В сказке о них никаких упоминаний нет. Кто же сможет ответить на этот вопрос? Думается, товарищ Сталин сможет дать исчерпывающую информацию по интересующей нас теме. Он теоретик и практик по вопросу строительства нового мира. Ну конечно же, строители уничтожены! Почему? Потому что, подпав под влияние реформатора и приняв участие в строительстве терема-теремочка, сами строители нового будущего не будут затем привлекать туда остальных. Это в свою очередь означает, что они, своими руками построившие этот мир, его не приняли - и теперь должны уйти, чтобы не вспугнуть остальных…
Так значит, реформатор наш не только обманщик, он ещё и убийца!
Поистине, чем дальше в лес, тем толще партизаны! Впустив в себя часть тёмных чувств, с течением времени замечаешь, что они вошли полностью: дай негру палец - он всю руку откусит!
Ну что ж, теремок построен - халдей сделал своё дело, халдей может уйти; неблагодарная это работа - строить теремок чужими руками; бегаешь-бегаешь, высунув язык, пропагандируешь, убеждаешь, организуешь, показываешь, учишь рубить деревья - вот глупые, сами не до чего не могут до думаться! А по окончании строительства - как волка ни корми, он всё в лес смотрит - так и норовят, мерзавцы, разбежаться и всем растрезвонить - растрещать, как им тут было не сладко! Но не останавливаться же на пол- пути… Делать нечего, придётся заняться и грязной работой: волков натравим на баранов, тигров на волков, львов на тигров; шакалы пусть всех похоронят. А в конце бросим в братскую могилу и самих шакалов… И вот наконец, подготовка к великому предприятию закончена: теремок стоит, строители уничтожены, стоны из могилы утихли, всё кругом убрано, кровь смыта - в общем, ловушка расставлена, будем ждать добычу…
Вот бежит мимо мышка:
- Терем- теремок! Кто в тереме живёт?
Никто не отзывается…
Вошла мышка в теремок и стала в нём жить (запаха крови убитых строителей не почуяла - отличная работа!). Понемногу жильцов прибавляется, за мышкой прискакала лягушка. Вот прибежал зайчик, за ним последовала лисичка-сестричка и т.д.
Попробуем понять действия зверей. Почему они покидают свои обжитые места и селятся в тереме? Что их тянет туда, какая сила? Наверное, их притягивает жажда познания нового, т.е. любопытство. Хорошо это или плохо? Не будет любопытства, не будет познания нового. Значит, одна из основ мироустройства - способность и желание к развитию, т.е. движению; движение - это жизнь, а смерть - это остановка движения, покой. Увидев новое, необходимо его понять, оценить - а затем уже принимать его или отвергать. Таким образом, переселение зверей из леса в теремок не есть отречение от старого образа жизни, просто в школе начался очередной урок, идёт процесс познания, изучения новой темы, а вернее, старой: в совершенном ли мире мы живём? На этот раз попробуем изучить ещё вот такой вариант мироустройства…
Вывод: реформатор думает, что ведёт хорошую игру, в результате которой превзойдёт Творца, но на самом деле он сам вовлечён в игру Творца! Действия реформатора укладываются в узкую тактическую схему: доказать совершенство, масштабность и грандиозность колоссальной стратегической игры, затеянной Создателем!
Заглянем же внутрь теремка и посмотрим, как там живётся нашим милым зверушкам. Тут всё устроено иначе. Наших мышек и зайчиков уже не окружают живые деревья, но мёртвые, постепенно гниющие брёвна, нет живых цветов, но лишь их изображения на мёртвой бумаге, наклеенной на стены, плюс сорванные со своих мест и увядающие в вазе - опять же, мёртвые цветы. Здесь меньше светит солнышко, а вместо живого весёлого и ласкового ветерка - затхлость и вонь непроветриваемых помещений… Вместо естественного зелёного ковра из трав - ровный холодный пол.
Но понаблюдаем внимательно за поведением зверьков. Что-то изменилось в них… Живя в лесу, они были вовлечены в саморегулирующуюся, самодостаточную систему. А что же стало теперь? А сейчас, уйдя в новую систему, функции жизнеобеспечения оставили за старой. Правда, теперь приходится их изменять, подгонять под новые требования. В тереме стоит печка: оказывается, если старую привычную пищу подвергнуть обработке, она будет вкуснее. Но кто же её будет обрабатывать? Да сами жители теремка и будут. И получается, что теперь они не могут, как раньше, взять с ветки дерева, с куста или с земли пищу, съесть и идти дальше, по своим делам - теперь приходится выходить из теремка, т.е. переходить граничу старого и нового, брать пищу и возвращаться в терем, разжигать печь (предварительно опять же сбегав за дровами), готовить еду, затем удалять наружу её остатки, т.е. опять бегать туда-сюда.
Искусственные условия жизни становятся привычными, а от естественного организм отвыкает и выходя из теремка на улицу, вдруг ощущаешь холод - то, что раньше бодрило и веселило, теперь морозит и вызывает болезни, дождь не радует, а пугает и приходится тратить всё своё время на изготовление одежды, обуви, зонта, заготавливать дрова, готовить пищу и создавать искусственные условия для её хранения…
И не остаётся свободного времени, для того, чтобы… вот чёрт, никак не вспомнить, для чего оно нужно, это свободное время. Его нет, оно потеряно; а может, это потеряна свобода?.. А что с ней делать? И если раньше она была, во что уже верится с трудом, то чем же тогда мы все занимались? Что-то не вспомнить никак… наверно, всё это враньё, не было никогда никакой свободы, а был всегда этот терем, и эта печь, и этот тяжёлый, затхлый воздух - эй, косой, хватит сказки рассказывать, вставай, болтун, пора полы помыть, да за дровами сходить, да крыша стала что-то затекать, надо её ремонтировать, да старый шкаф надо разломать и выбросить и сделать вместо него новый, да то, да сё… ну как после этого поверить, что раньше занимались чем-то другим, а кто ж тогда обеспечивал жильём, едой, одеждой? Что-то, сама природа и обеспечивала? Какая чушь! Ведь если на минуту и представить, что когда-то, в доисторические времена, не было гениального изобретателя терема, следовательно, не было и самого терема, то как же все звери были тогда несчастны! Без одежды они мёрзли, без печки не могли сварить себе похлёбку и давились бедные зайцы сырой морковью, мыши не пекли хлеб и питались - подумать только!- Они ели пшеничные зёрна и - о, ужас - козлы жевали сырую капусту, ту самую капусту, которая входит в состав стольких вкусных современных блюд! Одни голубцы чего стоят, а супы, а тушёная капуста, с колбаской, да под водочку! Ради всего этого конечно же, стоит работать день и ночь, ведь терем-то, честно говоря, такой хрупкий - под дождём протекает, со временем стареет и требует ремонта.
Скажем прямо, если бы не постоянные усилия его жильцов по поддержанию порядка (нового порядка!), то уже и самого бы терема не было и в помине! Развалился бы, как гнилой орех, а червяки вкупе с дождём и ветром мигом бы привели то место, на котором стоял когда-то терем, под общий знаменатель с природой - сработала бы автоматическая природная система саморегуляции. А почему же она до сих пор не сработала? Да потому, что мы все свои усилия прилагаем по вектору, направленному в противоположную сторону, свою жизнь подчинили тому, чтобы затормозить действие естественного процесса саморегуляции. Искусственный мир надо строить и постоянно его поддерживать. Естественный мир строить не надо, ему надо лишь не мешать, а, наблюдая, понять, а поняв, найти в нём своё место.
По мере роста сложности и трудоёмкости нового мира у его жильцов прямо пропорционально теряются такие качества, как оптимизм, веселье, радость и добродушие, появляются нежелание работать в новой системе, общая апатия, стремление улизнуть от своей доли работы и взвалить её на других, остальные желают того же - вот вам гармония коммунальной жизни! И реформатор понимает, что так долго продолжаться не может, необходимо срочно влить свежую идею… Ага, вот и решение. Надо часть зверей освободить от работ, пусть они наслаждаются всеми прелестями цивилизации; правда, для этого оставшаяся часть должна будет работать ещё больше, следовательно, ещё быстрее потеряет интерес к делу. Значит в первую часть зверей- патрициев необходимо взять не кого попало, а самых сильных - они заставят работать остальных. Это, правда, тоже работа, что ж, усложним систему власти: на самом верху поставим льва- диктатора, этот не будет делать ничего, лишь управлять - кем? Волками. Этих освободим от грязной работы и направим их силы на то, чтобы все остальные делали всё остальное.
Вот вам, господа, особенность тоталитарной системы: главные усилия тратятся не на её развитие, а на то, чтобы заставить слабых делать попытки двигать эту систему вперёд. Если естественный мир – монолит, все силы в кулаке и - вперёд!- То искусственный мир дуален по своей природе. Здесь сильные сидят на шее слабых и погоняют их, нещадно избивая, отнимая у них последние капли энергии.
Что же мы видим? Мы начинаем понимать замысел Творца - не суетиться, а спокойно просчитать ходы и подождать, когда искусственный мир сам рухнет под тяжестью своего несовершенства и своих грехов, т.е. нарушения порядка. И терем рухнет. продемонстрировав всему остальному миру глупость и порочность самого реформатора, а на его фоне более выпукло проявится величие и благородство самого Творца, который не опустился до уровня реформатора - убийцы и не делал ему подножек, показав Свою уверенность в силе и устойчивости созданного Им естественного мира. И доверие Своему детищу
… А звери всё прибывают и прибывают в теремок. Что же это, они своим отказом от естественного мира показывают своё несовершенство и прославляют мир искусственный? Да, отвечает реформатор - не говорит, а кричит об этом на весь мир. И мир верит в гениальность обманщика и ошибку Творца. А Он молчит. Он всех умнее. Просчитал на один ход дальше и решил не тратить ни времени, ни сил, доказывая своё и разоблачая обманщика. Своими ошибками он разоблачит себя сам и мир увидит своими глазами, кто есть кто. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Как опытный айкидока, он не расходует свои силы на сокрушение соперника- силы нужны для другого дела, для созидания - нет, Он просто направляет по кругу устремлённую на него злобную энергию. Чем больше её, тем сильнее она ударит… сама себя, когда круг замкнётся. Вот тогда и наступит момент истины и все увидят, кто прав, а кто лев!
А звери продолжают прибывать. Почти все они уже в сборе, наполнили терем до отказа. Остался один ещё, не вовлечённый в общий поток, но ничего - никуда не денется. Ещё одно последнее усилие и - победа! Как говорил император Наполеон: «Через полгода я буду властелином всего мира! Осталась одна Россия, но я раздавлю её!»…И вот последний свободный зверь сдался! Какой триумф, какая слава окружает гениального изобретателя нового порядка! Вот этот зверь уже направился к терему. Вот он постучал в окошко и просится, просится! Пустите меня, господа хорошие! Вот, не сразу, конечно, а поломавшись для виду, хозяева (они думают, считают себя хозяевами) дают добро последнему могиканину на то, чтобы оставить лес и присоединиться к ним, он приближается. А реформатор надевает на свою голову лавровый венок победителя. Ура! Он выиграл. О, сколько усилий он приложил, чтобы создать поле посреди леса, вырубив деревья, и сколько потом было приложено старания, чтобы построить загон для скота! Но это были лишь этапы большого пути. Впереди стояла более грандиозная задача: загнать сюда всех этих мышек, лягушек, зайцев и лисиц, волков, а проще говоря - всех этих баранов! И ведь не просто загнать, а одновременно следить, чтобы загон не упал под их напором. А напор по мере продвижения вперёд всё усиливается, толпа напирает всё больше, загон трещит всё громче. Требуется его ремонтировать, усиливать, в общем действовать согласно теории великого и незабвенного товарища Сталина, который учил, что по мере успешного продвижения социализма вперёд классовая борьба будет усиливаться. Так оно и есть и пример переполненного баранами загона тому свидетельство.
Но, слава богу, кажется, все трудности уже позади: последний зверь покорно приближается к терему. Заходит в него и … что такое? Что случилось? Ах ты, чёрт!
А мимо шёл медведь.
«Увидал теремок, да как заревёт:
- Терем-теремок! Кто в тереме живёт?
- Я мышка- норушка, я лягушка- квакушка, я зайчик-попрыгайчик, я лисичка- сестричка, я волчок - серый бочок. А ты кто?
-А я медведь косолапый!- И полез в теремок. Лез- лез, никак не мог влезть и говорит:
- Я лучше у вас на крыше буду жить.
- Да ты нас раздавишь!
- Нет не раздавлю!
- Ну так полезай!
Влез медведь на крышу и только уселся - трах!- раздавил теремок. Разбежались все звери кто куда!»
Катастрофа? Катастрофа!
В последнюю минуту, на пике всех своих усилий, накануне великого триумфа - сокрушительное поражение! И поражение это не в силу какого-то случайно подвернувшегося под руку обстоятельства, не та последняя соломинка, которая сокрушила спину верблюда - нет! Катастрофа в конце пути была запрограммирована самими действиями реформатора. А её неизбежность была рассчитана Творцом - никакой мистики, просто анализ ситуации и расчёт возможных вариантов.
Самое же интересное во всей этой истории заключается в том, что крах искусственного мира произошёл не в силу того, что где-то на каком-то этапе не удалось решить какую-то тактическую задачу, нет, причина неудачи, оказывается, была заложена при проектировании: в конце оказалось, что терем просто по своим возможностям не в силах вместить в себя всех зверей.
Ведь медведь-то не буянил и не разносил домик ударами своих лап. Он послушно в него залез (или на него), вернее залезал и по большому счёту теремок разломался не из-за сопротивления творений естественного мира, а по причине несовершенства мира искусственного! Вот в чём проявился гениальный замысел Творца: реформатору противодействовать не надо. Это не соперник, пускай себе моська лает, раздавить её большого труда не стоит. Но на смену ей могут прибежать другие шавки, и всё начнётся сначала. Поэтому сделаем проще: не будем ничего делать. Подождём, пока моська не задохнётся собственной яростью, тогда и с ней будет покончено. И остальные прикусят свои языки!
Однако является ли катастрофа таковой? Да, для раковой опухоли, которую удалили из организма, это событие можно действительно назвать катастрофой. Но для тела, с которого эту опухоль сняли, произошедшее является чем-то другим. Быть может, избавлением? Пожалуй, что так.
Теперь давайте примерим эту сказку к нашей теперешней жизни. Не своё ли отражение мы увидим? Не наше ли это зеркало? Прошлое и настоящее изложено верно, а будущее- оно просчитано. Просто математически просчитан наиболее вероятный исход. И он же станет единственно возможным, если не изменятся условия задачи, т.е. если звери не изменят своего поведения. Например, они могут сами просчитать близкую катастрофу от того, что медведь лезет на крышу домика и заранее разбегутся по своим старым местам, чтобы не быть раздавленными под обломками теремочка. Или медведь всё осознает и уйдёт обратно в лес. А за ним постепенно разойдутся и звери: теремок, всеми покинутый, со временем сам развалится. Всё равно конец один, как видно, но с разными последствиями.
Просто автор этой сказки показал наиболее драматический исход - зачем? Чтобы предупредить людей о неверности избранного ими пути; заставить людей задуматься и тогда они изменят своё отношение к создаваемому ими искусственному миру. Своими действиями они изменят уготованное им реформатором будущее и создадут своё будущее. А точнее - вернутся в светлое прошлое.
Спасибо тебе, мудрец, твой голос мы слышим из прошлого, ты остался там, а мы остановим разрушение планеты и приведём её в первозданный вид и там, в прошлом, встретимся с тобой и ещё раз скажем: спасибо!



II ВСТРЕЧА



Весной 1995 года в таёжном лесу шли, не спеша переговариваясь между собой, два человека. Один из них, дедушка, на вид лет семидесяти пяти – это если судить по морщинам на его лице, но не выражению глаз, которые в совокупности с его походкой и осанкой, а также манерой ведения разговора давали полное основание скинуть возраст лет так на тридцать.
– Скажи пожалуйста, дедушка, так неужели ни ты, ни твои родители так и не побывали ни в каких больших городах, а только наблюдали издали за жизнью других людей? – спросила у него внучка, встряхнув своими золотистыми волосами и задумчиво посмотрев вдаль, где за поредевшим лесом уже угадывалась опушка и виднелся берег большой реки.
– Ну почему же внученька, бывали – или ты думаешь, что одна ты такая любопытная и непоседливая, как стрекоза? – отвечал её спутник, улыбнувшись своей доброй улыбкой и весело посмотрев в глаза девушке.
Здесь следует отметить, что смотреть было на что: спутница старика была молода, на вид лет двадцати шести, немного выше среднего роста, а её великолепная фигура, красивое лицо, а главное – выразительные глаза серо-голубого цвета должны были заставить забиться сердце любого мужчины, который увидел бы эту таёжную красавицу!
– Но ты мне об этом никогда не рассказывал!
– Что же ты хочешь услышать? Ты молода и вся твоя жизнь впереди – распорядись ею по своему усмотрению, узнай то, что тебе интересно и составь о предмете своё собственное мнение!
– Но ведь так же рассуждал и ты на заре своей жизни и наверное, тебе тоже было всё интересно и многое хотелось повидать?
– О да, – отвечал старик. Теперь и он задумался, словно перебирая в памяти прожитые годы и глядя на них из сегодняшнего дня. Потом, будто вспомнив что-то, оживился, встряхнул своей седой головой и сказал:
– Мне действительно многое было интересно и многое удалось повидать, но рассказать я хочу не про себя , а про своего отца, который не только прожил интересную и насыщенную событиями жизнь, но и рассказал об этом людям!
– Интересно, и как же он это сделал? И о чём рассказал?
– Так же как и мы, он родился здесь, в Сибири, а когда вырос, решил найти себе суженую, да вот только мечты и фантазии юноши заставили его отправиться далеко отсюда, как говорят в сказках – в тридевятое царство, в тридесятое королевство…
– Загадками ты стал говорить, дедуля – я тебя что-то не понимаю!
– А чего тут понимать? Отец мой человек серьёзный и даже в юности своей, как и все, мечтая постранствовать по свету, повидать мир, стремился, однако, чтобы эта его мечта была рациональной и привела к достижению поставленной цели. Подобно сказочному богатырю, думал он, пересечь моря и океаны, встретить людей, живущих по другим обычаям, а среди них – ту, которая поймёт и оценить красоту и таланты юного героя и захочет стать матерью его детей!
И отец мой отправился в путь.
В дороге всё ему было интересно и не забывая о цели своего путешествия, он получал, однако, огромное удовольствие и от самого процесса! Вот мимо него пробежал заяц – он сидел себе спокойно, спрятавшись в траве и не заметил чужака из соседнего леса и только в последний момент, почуяв посторонние запахи, поднял голову, прислушался, подняв свои длинные серые уши и повернув одно из них в сторону дороги – и дал стрекача! Видно, уже приходилось ему встречаться с охотниками и слышать за спиной лай охотничьих собак!..
А вот высоко в небе запел жаворонок, пролетая над головой молодого путешественника и словно прощаясь с ним и желая счастливого пути – отец помахал ему рукой и улыбнувшись, ответил:
– Ничего, ничего, не волнуйся – я ухожу не навсегда! Погуляю по свету и тем приятнее будет моё возвращение домой и тогда ты снова споёшь свою песню и я отвечу тебе: здравствуй, дружище!
Дорога повернула, вышла на опушку леса и покатилась вниз, увлекая путника к лежащей впереди долине, которую пересекал ручей, разделявший на две части как саму эту долину, так и деревеньку, расположившуюся на обоих берегах.
Подходя ближе, можно было увидеть деревянные избы, которые своими окнами-глазами смотрели в сторону леса и вокруг которых располагались огороды, пастбища и где каждый занимался своим делом: крестьяне распахивали землю, скот жевал траву, а из труб дымоходов вился дымок и доносился запах готовящейся на завтрак пищи.
Затем на пути стали появляться города, маленькие и большие – и наконец, тот, в котором и произошла эта удивительная встреча и мой отец встретил мою мать…
Чтобы меньше обращать на себя внимания и лучше познакомиться с жизнью людей, нужно было заняться каким-нибудь делом, ремеслом, которое позволило бы приобрести круг друзей и знакомых и в то же время не вызвало подозрений со стороны как полиции, так и просто обыкновенных людей.
Дело оказалось несложным: остановившись как-то на ночлег и расположившись на одном из постоялых дворов, отец в разговоре с хозяином, который принёс в его комнату ужин и свечи, узнал, что назавтра здесь ожидается праздник по случаю дня рождения какой-то именитой особы и в частности, будет представление приезжих актёров.
– Вот это то, что мне нужно! – подумал отец и быстро поужинав, лёг спать, составляя в голове план своего трудоустройства в составе бродячего театра.
А на следующий день, внимательно изучив игру актёров и репертуар труппы, он подошёл к директору и предложил ему сценарий пьесы, а взамен попросил не денег, а позволения принять его в состав театра и дать какую-нибудь несложную роль.
Директора звали Пьер. Это был нестарый ещё мужчина, маленького роста, на тонких ногах, которые держали тело с брюшком, впрочем, не очень жирным. Оно несколько контрастировало с маленькой головой, которую отличали большой крючкообразный нос и недоверчивый взгляд чёрных на выкате глаз. Его длинные волосы хохолком торчали на голове и наводили на мысль, что такому человеку, пожалуй, нет надобности носить шляпу.
Незнакомца директор встретил неприветливо, однако ознакомившись со сценарием, весьма благосклонно отнёсся к предложению новоявленного автора и вопрос был решён.
Теперь путешествовать стало ещё интереснее! Уже не пешком, а в повозке, переезжая с места на место и чередуя дорогу с выступлениями в разных городах, появилась возможность ближе узнать образ жизни окружающих людей, посмотреть на всё как бы изнутри.
Новоявленный актёр не остановился на написании одной пьесы – он продолжал свою работу и в качестве автора, и в роли актёра и весьма быстро завоевал уважение и признание своих талантов как у хозяина театра, так и у рядовых членов этого бродячего собрания.
И вот однажды они приехали в столицу королевства – слава предшествовала им, открывая дорогу к самым взыскательным зрителям, строгим и требовательным, но именно здесь, в случае успеха, можно было рассчитывать на самые высокие заработки, что с последнего времени стало постоянным предметом разговоров среди актёров.
Первое представление прошло удачно – напряжение спало после того, как раздались первые аплодисменты и дальше всё пошло, как по маслу и успех был обеспечен.
Прогуливаясь по городу и осматривая его достопримечательности в первой половине дня, отец возвращался затем к зданию театра и вечером мог наблюдать, как горожане, закончив свои труды, вместе с жёнами и детьми спешили вновь занять свои места возле сцены, на которой рассчитывали увидеть очередное представление.
«Это разнообразит их скучную жизнь», – рассуждал наблюдавший за ними пришелец, – «они такие же актёры, как и я, вот только режиссёр у них другой! Он дал им всем различные на первый взгляд роли, однако на самом деле суть у них у всех одна: каждым своим поступком, каждой репликой они обязаны восхвалять Режиссёра, который возвышается над ними и который за всю свою жизнь создал одну-единственную пьесу, а вернее, трагедию, название которой могло бы звучать, например, так – «Господин и его рабы».
– Эй, сеньор мечтатель, сейчас ваш выход! – насмешливо произнесла молодая девушка, которая словно кошка, неслышно подкралась сзади и вывела нашего героя из состояния задумчивого созерцания, – или вы так и будете стоять, как истукан, ничего не замечая вокруг себя?
– То есть никого не замечая, хотела ты сказать, моя дорогая Офелия?
– Это ещё что за имя?.. Ах да, понимаю, в твоей голове рождается новая пьеса, – что ж, я буду рада исполнить в ней роль, конечно же, главной героини…
– Тем более, что ты, Катрин – единственная актриса в нашей прославленной, но немногочисленной труппе и поэтому других ролей, кроме главной, и быть не может, – сказал с улыбкой юноша и попытался обнять молодую красавицу за талию и привлечь её к себе, – однако ты напрасно думаешь, моя дорогая, что это помешает мне исполнить другую роль, не менее приятную и в настоящей жизни, а не только в спектакле!
Однако девушка проворно и ловко выскользнула из объятий молодого обольстителя и тем же насмешливым тоном продолжала:
– Приберегите свои силы для сцены, господин Дон Жуан, ибо вы рискуете ошибиться дважды!
– Это как же так?
– А вот так: во-первых, вы напрасно думаете, что в настоящей жизни меня так же легко соблазнить, как в сочинённых вами пьесах! А во-вторых…
– Ну, и что же во-вторых?
– А то, что я подошла для того, чтобы обратить ваше драгоценное внимание не на мою скромную особу, а вон на тех кавалеров, которые заполняют зал театра и судя по их нарядам, смогут щедро оплатить наши сегодняшние труды!
И действительно, необычайное оживление среди простых зрителей было вызвано появлением знатных господ, которые не спеша рассаживались в ложах, снисходительно отвечая небрежным коротким кивком головы на приветственные возгласы из партера.
– Ого, да это же королевская свита! – воскликнул отверженный ухажёр молодой актрисы, – а где же сам король?
– Да вон он, стоит посреди своих телохранителей – ха! – Такой маленький и пузатый! – ответила девушка и с большим вниманием посмотрела на своего собеседника, – ну прямо сама противоположность вам, господин режиссёр!
– А это его королева!.. – продолжал актёр, не удостоив внимания ни слов, ни взгляда Катрин, – ах, как она хороша!..
– И вовсе она не королева, а всего-навсего принцесса, – обиженным тоном произнесла девушка. Её игривое настроение вмиг улетучилось, она ещё раз посмотрела на юношу, помолчала, вздохнула – дотронулась до его руки, потом ещё раз вздохнула и медленно пошла прочь, как будто в ожидании, что её позовут обратно, но увы! – Молодой герой, посмотрев в сторону принцессы, теперь уже не отрывал от неё взгляда и ничего не замечал вокруг себя – или не хотел замечать, что в общем-то одно и тоже, добавим мы от себя.
– Пока ещё принцесса, – прошептал балаганный артист, – но скоро я сделаю тебя настоящей королевой – королевой моего сердца…
Это представление запомнилось надолго жителям города! Все они, и простые, и знатные были приятно удивлены смелостью постановки и талантом исполнения, но более всего поразились зрители актёру, выполнявшему главную роль, не подозревая, что он же был и автором, и режиссёром всего этого театра!
Однако главный сюрприз ждал всех впереди!
Молодая принцесса, дочь короля, сначала была просто рада возможности развеять свою скуку, затем, как и остальные, она оценила игру актёров и пользуясь своим положением, встала и подошла поближе, но тут случилось так, что юноша, исполнявший главную роль, также подошёл к этому краю подмостков; его взгляд встретился со взглядом принцессы, они посмотрели друг другу в глаза, затем оба покраснели и этого было достаточно, чтобы понять друг друга, а точнее осознать, что оба они искали именно то, вернее того, кто сейчас стоит перед ним и что именно сейчас, не медля ни секунды, нужно совершить какой-то поступок, который соединит их сердца и что если этого не сделать, то миг уйдёт и уже не воротится никогда!
Ну что тут говорить, наш юный герой был малый не промах и недаром называл себя повелителем мгновений! Подойдя ещё ближе, он нагнулся и поцеловал принцессу в её алые губы, ну прямо, как в сказке!..
Результатом такого поступка явился скандал, изгнание театра из города и запрещение появляться здесь вновь когда бы то ни было.
Напрасно принцесса уговаривала своего батюшку сменить гнев на милость и напрасно уверяла, что ничего необычайного не произошло:
– Скажи мне лучше спасибо за то, что эти бродяги так легко отделались! – кричал король, расхаживая по комнате и опрокидывая на своём пути всё, что попадалось под руку. Осколки разбитого зеркала хрустели под каблуками его сапог, на полу валялись стулья и подсвечник, а все слуги разбежались, куда глаза глядят и попрятались, словно мыши, боясь попадаться на глаза разъярённому королю и ожидая, когда гроза утихнет.
– Подумать только: поцеловать тебя у всех на виду и кто? Бездомный бродяга, разбойник, развратник, молокосос! Наверное, зря я не послушал министра полиции и не повесил всех этих бездельников на городских воротах!
А в это время «бездельники» ехали в своей повозке, куда глаза глядят и с грустью думали о провале предприятия, сулившего им хорошие заработки и смену бродячей жизни на постоянное пребывание в столице, в почёте и уважении…
– Нам ещё крупно повезло, что мы вообще остались в живых и сохранили свободу, – как бы отвечая на молчание своих товарищей, произнёс виновник событий, – другая альтернатива, томиться в подземелье до конца своих дней или болтаться в петле – кажется, была бы ещё хуже!
– Нет ничего хуже, чем терпеть наказание за чужую вину!– пробасил актёр по имени Ганс. Помимо своего могучего телосложения и необычайной силы, он ещё отличался невероятным упрямством и до сих пор никак не мог примириться с тем, что среди них появился чужак, который всё поменял и навязывает труппе своё мнение и свои вкусы.– Рано или поздно, но хорошим это закончиться не могло…
– Ну ладно, ладно, не причитай ты, как старуха, что произошло, то произошло, – ответил ему четвёртый участник этого театра на колёсах, – что касается меня, то я считаю, в такой ситуации самое лучшее это не ворошить свои старые обиды и не упрекать друг друга, а сохранить верность нашей дружбе!
Пока эти двое обсуждали случившееся вслух, директор театра, Пьер, обдумывал, как теперь выгоднее поступить, нужен ему ещё этот новичок или нет – быть может, он уже сыграл свою роль и теперь надо помочь ему удалиться?
Катрин напротив, преобразилась, улыбка появилась на её губах и уже не угасала, особенно когда она смотрела в угол повозки на сидевшего в молчании юношу, который, казалось, сейчас находился где угодно, но только не с ними…
Выехав из города, проехали вскоре небольшую деревеньку и проезжая по мосту, решили остановиться за рекой на ночлег.
Здесь, на цветочной поляне, освещаемой полной Луной и окружённой тёмной стеной деревьев и тишиной, лишь изредка нарушаемой криками совы, и состоялась вторая встреча влюблённых. Они оба спали, он на соломе под открытым небом, она – в роскошной постели у себя в замке, но оба они снились друг другу и казалось, Луна помогает влюблённым , соединяя тех, кого разлучила человеческая воля.
В эту ночь состоялось их официальное признание в любви – они произнесли нужные слова и они услышали ответ.
На следующий день принцесса продолжала мечтать, а её заочный возлюбленный сделал первые шаги, направленные на реализацию плана, с помощью которого он рассчитывал преодолеть сопротивление короля и стать его зятем…
В это время раздался звук шагов и на поляну вышел старец. Его седые волосы падали на плечи, простая белая рубашка опускалась до колен, а в руке был посох, на который старик опирался, впрочем, без особого усилия. Увидев дедушку и внучку, он подошёл ближе и внимательно глядя на них, произнёс одно только слово:
– Пора.
Рассказчик прервал свою историю, внучка встрепенулась, как бы возвращаясь из сна и вопросительно посмотрела сначала на одного, потом на другого собеседника и тогда старец повторил:
– Пора. Он уже садится в катер.
– Не волнуйся, я уже иду. – произнесла девушка и быстро, словно боясь, что её прервут, спросила у рассказчика: а как же всё закончилось, дедуля?
– Закончилось всё хорошо и потом по этому сюжету был сделан фильм, а точнее, мультфильм, потому что в первую очередь он предназначался для тех, кто ещё находится в стране детства и воспринимает информацию сердцем и душёй.
– Как ладно ты сказал, – задумчиво проговорила внучка и спохватилась, – ой, мне ведь действительно пора идти!
– Иди, дорогая и помни – всё будет хорошо!
Она стремительно поднялась на ноги, улыбнулась, посмотрела на обоих стариков, затем поцеловала по очереди каждого из них, повернулась и пошла с поляны в сторону реки. Пройдя несколько шагов, она остановилась, обернулась и спросила:
– Дедушка, ты забыл сказать, как называется этот мультфильм?
– А-а… Бременские музыканты!..
Она снова улыбнулась, помахала рукой и повернувшись, пошла вперёд своей лёгкой походкой, на ходу поправляя волосы и одновременно ускоряя шаг. А старики стоя провожали её глазами и потом один из них, вновь пришедший, задумчиво сказал:
– Всё у тебя получится, ты продолжишь наше дело…
– А куда же она денется? – молодцевато и весело отвечал ему второй старик, выглядевший моложе, – она же у нас такая умница, наша Анастасия!
…К берегу реки причалил катер. Из него вышел мужчина и увидев на косогоре одиноко стоящую женщину, направился в её сторону, подошёл и поздоровался с ней.
– Здравствуй, Владимир, ответила Анастасия и протянула ему руку, словно для поцелуя…



1 НЕЗАВЕРШЁННАЯ МИССИЯ



Высокий седой старик поднялся, поправил на себе одежду, подтянул пояс и взяв в руки посох, вышел из шатра. Оглядевшись вокруг, он кивнул головой сейчас же окружившим его людям, непонятно, то ли слугам, то ли телохранителям, скорее всего, они были одновременно и теми, и другими, – некоторые из них приблизились к старцу, а другие, наоборот, внимательно стали оглядываться по сторонам. Здесь, в окружении таких же шатров, только меньших размеров и скромнее видом, ходили, стояли и сидели мужчины и женщины, старики и дети, – это было целое поселение, жители которого занимались своими обычными повседневными делами, в воздухе стоял гул от множества голосов, от мычания скота, люди сновали туда-сюда и были поглощены своими заботами, казалось, не замечая друг друга и не обращая внимания на то, что происходит рядом.
Но вот старик направился в путь, дошёл до крайнего шатра и пошёл дальше по пустыне один, не оглядываясь и так и не сказав ни слова тем, кто сопровождал его. Слуги-телохранители остановились и дальше не пошли, предоставив своему патрону продолжать путь в одиночестве, а вместе с ними и все остальные жители этого странного передвижного поселения оставили все свои дела и смотрели вслед старцу, удалявшемуся от них.
А дорога была нелёгкой. Стан этого кочевого народа был расположен в пустыне, Солнце пекло нещадно, однако старик продолжал идти, подставляя ветру своё лицо, видимо годы и суровые испытания не сломили его волю, а наоборот, закалили и позволили не только держать в повиновении народ, послушный жесту его руки, но и оказывать сопротивление Природе, борясь с проявлениями Её стихий и с надвигающейся старостью. Твёрдой уверенной походкой, не обращая внимания ни на жару, ни на ветер, старик шёл вперёд и вскоре приблизился к ещё одному шатру, одиноко стоящему в стороне от места стоянки кочевого народа.
Навстречу вышел юноша и подойдя к старику, опустился на одно колено и взяв в руки край его одежды, приблизил к своим губам. Затем выпрямился и встал в почтительной позе, как будто ожидая приказаний. Старик кивнул ему головой и, немного помедлив и осмотревшись по сторонам, зашёл внутрь шатра.
Здесь он осмотрел внутреннее убранство и присел за стол, стоящий посередине. На столе лежала бумага и палочки для письма. Это была начатая рукопись, однако прежде чем приступить к письму и продолжить начатую ранее работу, старик обхватил рукой свой подбородок и глубоко задумался…

… Ночь подходила к концу, но рассвет ещё не наступил и пришёл тот час, когда ночные звуки замерли, воздух начал терять свой густой насыщенный мрак, а птицы приготовились своим пением встретить поднимающееся светило, край которого ещё не был виден из-за горизонта и даже первые его лучи не сообщили о приближении утра. Природа замерла и только было слышно, как морские волны накатываются на берег, медленно и равномерно, не подгоняемые прерывистым ветром, который также ещё спал и не забавлялся ни с морем, ни с деревьями, верхушки которых были спокойны и тихи.
Неожиданно это спокойствие было нарушено тихим звуком осторожных шагов. Из темноты показалась человеческая фигура, которая выступила из гущи спящих деревьев и кустов и направилась в сторону моря, оставляя следы на песке. По мере приближения можно было различить, что фигура эта принадлежит женщине, а вернее, девушке, походка которой была хотя и осторожной, но не пугливой и выдавала человека, знающего эти места и свободно здесь ориентировавшегося. Она подошла к самому краю воды и остановилась, позволяя морским волнам омывать её красивые стройные ноги.
В это время первый солнечный луч блеснул вдалеке, там, где вода сливалась с линией горизонта и где начиналось небо, воздух из чёрного стал превращаться в серый и уже стало возможным различить, что девушка, стоящая на берегу, была не только молода, но также стройна, изящна, а её чёрные, как смола, волосы развевались просыпающимся ветерком, оттеняя красивое лицо, более узкое, чем широкое, тонкие алые губы, острый нос и большие выразительные глаза.
Так она стояла и смотрела вдаль, непонятно, то ли мечтая, то ли кого-то ожидая. Уже показался край солнечного диска, уже рассвело и проснулись птицы, наполнившие своим пением воздух, чайки закружились над водой, удаляясь всё дальше от берега в поисках рыбы, которую, поймав, тащили в длинных клювах обратно в гнёзда для своих птенцов. Некоторые из птиц удалялись от берега так далеко, что превращались в точки, одна из которых, более крупная, чем остальные, казалось, не летала, а маячила, медленно, как будто нехотя, приближаясь к берегу.
Юная красавица продолжала неподвижно стоять, как вдруг раздался шум, где-то совсем рядом за обрывом мелкие камешки посыпались с высоты в воду, девушка вздрогнула и резко обернулась. Испуг отразился на её лице, она попятилась, её тело задрожало от страха, однако шум стих так же неожиданно, как и возник и тогда испуг уступил место любопытству. Девушка стала приближаться к обрыву, пытаясь понять причину, нарушившую спокойствие и гармонию этого мирного уголка Природы, но вдруг нарушитель заявил о себе сам – из-за ближайшего камня, с шумом раздвигая кусты, показалась огромная фигура и двинулась навстречу, ускоряя шаг. Ещё некоторое время девушка вглядывалась в утренний туман, пытаясь рассмотреть, кто движется в её сторону, но увидев, что фигура принадлежит человеку, она в панике бросилась бежать, не разбирая дороги, в сторону леса, преследователь тоже перешёл на бег, явно намереваясь догнать свою жертву и погоня началась!
Увидев, что за ней гонятся, девушка, с искажённым от страха лицом, пыталась оторваться от преследователя, однако ноги её стали словно ватные, а ужас сковал её волю и казалось, ещё немного и она сдастся на волю победителя, но неожиданно в это мгновение раздался громкий возглас:
– Не так быстро, сестрица, не спеши, а не то потратишь свои силы до того, как они тебе сегодня действительно пригодятся!
– Кто ты? – спросила дрожащим голосом девица, замедляя, но не останавливая бег. Она на ходу повернула голову, пытаясь разглядеть того, кто уже дышал ей в затылок и услышала в ответ:
– Это я, твой брат Нахор!
–Ты? – недоверчиво переспросила преследуемая, теперь уже окончательно остановившись, непонятно, правда по какой причине – то ли страх покинул её, то ли силы, что более вероятно!.. Она посмотрела внимательно на приблизившегося к ней человека и уставшим голосом, теперь совсем другим тоном произнесла:
– Это ты…
Мужчина, назвавшийся её братом, подошёл ближе и повторил:
– Ада, это я, твой брат!
– Мой брат, – словно эхо, отозвалась девушка, её бледность сменилась румянцем, маска страха и смертельной опасности покинула девичье лицо, вместо этого оно запылало гневом и звук пощёчины, огласивший пространство, возвестил, что теперь разговор между братом и сестрой примет несколько иной оборот!
– Тот, кто следит за мной, преследует, гоняя как зайца, меж деревьями и кустами, отчего моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди от страха – тот ещё смеет называться моим братом! – Её глаза горели гневом, лицо пылало, а поза стала угрожающей, явно показывая, что данная пощёчина была только началом их дружеской беседы.
– Ну-ну, не стоит так бояться за своё сердце, дорогая, твоя красивая грудь обладает достаточным размером для того, чтобы удержать в себе толчки такого трепетного сердца, – насмешливым тоном произнёс Нахор.
– Такой же пошляк, как и все остальные!
– А разве твой жених не является исключением из правил, дорогая? Правда, в отличие от него, я не такой беспечный и сумею защитить честь того, кто готовится стать твоим мужем!
– Ага, теперь мне всё понятно – ты следил за мной! – воскликнула Ада и её возмущённый тон, а главное, большие выразительные глаза, горевшие гневом, сломили высокомерие её брата. Нахор замолчал, потупился и наконец заговорил, но теперь уже извиняющимся тоном:
– Но Ада, дорогая моя, любимая моя сестра, ты же знаешь, какие в нашем народе наступили понятия о нравственности, а вернее будет сказать об отсутствии каких-либо моральных качеств! – Нахор посмотрел на сестру, та молча слушала и тогда он, оправившись от смущения, продолжал. – Здесь мужья изменяют своим жёнам, невесты – женихам, древние знания забываются, о наследственности, о продолжении своего рода никто не задумывается, люди потеряли способность свободно размышлять и твердят только то, что в их головы вбивают жрецы – о власти, о войнах, о рабах… И вот сегодня, в день твоего бракосочетания, ты встаёшь ни свет, ни заря и уходишь из дома – куда? Я подумал, что зараза коснулась и нашей семьи и решил предотвратить этот грех…
– Это не грех, Нахор, ты ошибся, – прервала его сестра, но на этот раз её голос был примирительным и нежным, – И я прощаю тебе и свой страх, и твои подозрения на мой счёт, потому что они безосновательны и не могут задеть меня, но лишь показывают чистоту твоей души на фоне всеобщего омерзения и падения !..
Ада подошла к своему брату и молча обняла его, положив свою голову ему на грудь и обхватив своими руками его шею. Так постояв, она заговорила, не меняя позы:
– Сегодня я выхожу замуж и утром, когда звёзды начали бледнеть, не я а Душа моя проснулась, подняла меня и повела сюда, к месту наших детских игр и юношеских забав. Там, на морском берегу я стояла и мечтала, вспоминала о прожитых годах и думала о том, как сложится моя будущая жизнь. Кажется, всё предопределено, я создам семью, нарожаю детей и буду жить так, как живут наши родители и все остальные, но что-то гнетёт меня, что-то не даёт покоя моей Душе и так я стояла и пыталась понять, что со мной происходит…
– Ты пристально рассматривала что-то в море, – прервал её Нахор, – Я посмотрел в ту же сторону, но ничего не заметил.
– Там чайки летали над волнами, причём одна из них была такая большая, что выделялась своим большим пятном на фоне остальных маленьких точек, но в это время ты напугал меня и я обо всём позабыла!..
Девушка опустила свои руки, наклонилась, сорвала какую-то травинку, а затем, повернувшись к брату, сказала:
– Ладно, всё уже прошло, пошли братец, домой, а то Солнце вон уже как высоко, утро давно наступило и надо поторопиться с приготовлениями к торжеству!..
Брат и сестра, взявшись за руки, пошли вперёд, а вернее, назад, к дому, удаляясь от моря и от этих шумных чаек.
– Возьми эти бусы, Цилла, положи их рядом с серьгами и будь готова к тому, чтобы заняться свадебным нарядом твоей сестры, а я пока похлопочу с праздничным столом, – произнесла женщина средних дет, обращаясь к девушке, которая стояла в комнате и с чисто женским любопытством разглядывала украшения. – Не переживай, придёт и твой черёд одевать свадебное платье и идти под венец с женихом!
– Знаю мама, но всё-таки я немного завидую своей сестре – теперь у неё начинается совсем другая жизнь! – ответила девушка и вздохнула, – закончились тайные свидания при Луне, ночные прогулки, настал час осуществить свои девичьи мечты и уединившись с любимым, предаваться радостям семейной жизни!..
Услышав такой ответ от своей дочери, мать остановилась и повернувшись к ней, с удивлением произнесла:
– Как, неужели ты думаешь, доченька, что именно такое будущее ожидает твою сестру? Спустись с облаков на землю, дорогая и посмотри вокруг себя повнимательнее!
Цилла наконец оторвала свои глаза от украшений и встретившись взглядом с матерью, сказала:
– Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, да действительно, мечта и реальность – это разные вещи, но я не понимаю другого – почему так всё произошло? Ведь рассказывают же старики, что в древние времена мы жили совсем не так, как сейчас! Люди не знали тревог и волнений, жили в своё удовольствие и любили друг друга и Природу. И люди тогда были счастливы!
– Они были несчастны, потому что у них не было жрецов! – раздался громкий голос. Мать и дочь обернулись на звук и увидели входящего в комнату мужчину, крепкого телосложения, с длинными волосами, густой бородой и пронзительными чёрными глазами. Он сделал ещё несколько шагов, остановился и осмотрев комнату, добавил – Да так и есть! Пока мужчины работают, женщины им помогают лишь своими языками! Утро давно наступило, я убил трёх баранов, снял с них шкуры и принёс на разделку туш, а в доме ещё ничего не готово! Кажется, вместо приготовлений к свадьбе здесь проводится диспут о счастье человеческом!
Однако несмотря на строгий вид и грозный голос говорившего, Цилла улыбаясь, подошла к нему и поцеловав в щёку, воскликнула:
– Не притворяйся, отец, слишком грозным и не ругай нас понапрасну – всё уже готово и мы ждали только тебя, чтобы отварить мяса. А насчёт жрецов мне всё-таки непонятно: раньше их не было и люди жили счастливо, а теперь есть жрецы, говорящие о будущем счастье, которое надо то ли построить, то ли завоевать, вот только его самого, счастья-то и не стало!..
В ответ на эти слова своей младшей дочери отец закрыл ей рот рукой и испуганно оглянувшись на дверь, шёпотом сказал:
– Тише, чур тебя! Ты хочешь погубить себя и всех нас? Никогда не произноси этих слов, заклинаю тебя!
И картина тут же изменилась: мать: с улыбкой наблюдавшая за разговором мужа и дочери, вдруг стала серьёзной и озабоченной, она всплеснула руками и сокрушённо покачала головой, в то время как глава семейства быстро заходил из угла в угол, так что его длинные волосы стали развеваться и еле поспевали за походкой своего обладателя. Их дочь опустила глаза и стояла с виноватым видом, явно осознавая, что переступила некоторую черту, за которую переходить не стоило.
Отец продолжал вымерять шагами комнату, его лицо было задумчиво. Наконец он остановился напротив Циллы и глядя ей в глаза, произнёс:
– Запомни, доченька, раньше люди жили плохо, у них не было жрецов и каждый планировал свою жизнь, как кому в голову взбредёт. Соседние народы, между прочим, до сих пор пребывают во мраке невежества, но ничего, это недолго продлится! Нам очень крупно повезло и ты, и все мы должны быть очень счастливы оттого, что именно нас, наш народ выбрали жрецы, эти Богом избранные посланники, чтобы разнести по всему миру свет истины!
Произнеся эти слова с волнением, отец остановился, посмотрел на жену – та ответила ему едва заметным кивком головы, затем снова обернулся к Цилле и более уверенным тоном продолжал:
– Жрецы консолидировали усилия всего нашего народа, направив мысли всех нас в одном направлении, таким образом мы стали сильнее и теперь будем в состоянии победить всех тех, кто встанет на нашем пути к вечному человеческому счастью!
Цилла сделала движение, чтобы возразить, но в это время мать оглянулась и воскликнула:
– Вон идут твои сестра и брат, хватит уже отвлекаться, поспешим с приготовлениями к торжественной церемонии!
Родители и их трое детей собрались теперь все вместе и работа закипела: женщины стали готовить мясо, начиняя его всевозможными пряными травами, а мужчины принялись разводить огонь, чтобы это мясо отварить.
Вся семья дружно хлопотала, охваченная одним стремлением: не уронить себя в глазах родственников и друзей, подготовить празднество так, чтобы оно надолго запомнилось своей пышностью и великолепием. Но вот хозяйка дома подошла к мужу и тревожным голосом сказала:
– Гостей будет много и я вижу, что мяса не хватит!
– Как же нам быть? – спросил её муж, – если я пойду опять на пастбище, потом обратно домой, то мы не успеем ничего сделать!
– Что ж, – ответила супруга, придётся зарезать ту овцу, которая живёт в нашем доме.
– Как, ты хочешь убить Милку, ту самую овечку, которую Ада спасла от болезни, выходила её, вскормила со своих рук и с тех пор дня не проживёт, чтобы не поиграться с ней, не приласкать её и которая бегает за нашей дочерью, как собачонка? – глава семейства недоверчиво посмотрел на свою жену, но та, чуть запнувшись, продолжала:
– Что же нам делать? В конце концов овца это только лишь овца – потеря невелика, но мы опозоримся, если кто-то из гостей упрекнёт нас в том, что мы пожалели угощения для них!
Какое-то время Ада суетилась вместе со своим братом и младшей сестрой, не обращая внимания на разговор родителей, но вот она прислушалась и до неё постепенно стал доходить смысл произнесённых слов. Она остановилась, посмотрела на отца, потом на мать и так молча и стояла и только слёзы покатились из её больших глаз и задрожали губы, когда она наконец поняла, о чём идёт речь.
Отец посмотрел на неё внимательно и сказал, стараясь произносить слова как можно мягче:
– Ада, дочь моя, ведь это всего лишь овечка, не надо так переживать, нам время дорого и мы можем не успеть, сегодня такой ответственный день! А у тебя теперь будет муж и вы с ним заведёте целые стада и мелкого, и крупного скота!
Но девушка продолжала молчать и только отрицательно покачала головой. Тогда на помощь пришла мать:
– Ада, ты должна послушаться своего отца, ведь он тебе желает только добра!
В это время на улице раздался звук шагов, Нахор выглянул за дверь, затем резко повернулся и тревожным тоном произнёс только одно слово:
– Жрец!
Однако этого слова было достаточно, чтобы вся семья, как один, не вышла, а выскочила во двор, встречая пришедшего поклонами и подобострастными улыбками.
Это был старик, убелённый сединой, его лицо было изборождено морщинами, одет он был в простой хитон и шёл медленно, с трудом опираясь на посох и не глядя по сторонам. Ответив на поклоны простым кивком головы, старик остановился и внимательно осмотрев всех членов семьи, произнёс:
– Вот, пришёл посмотреть, как готовятся у нас к созданию новой семьи, всё ли ладно, всё ли по обычаям нашим, да по законам ли Господним?
Все стояли молча и никто не решался на ответ, а старик, помолчав немного и ещё раз осмотрев каждого, продолжал:
– И вот услышал я, подходя к вашему дому, что невеста не слушается отца своего!
Ада вспыхнула до корней волос и тут же побледнела, её отец с немым вопросом всматривался в лицо говорившего жреца, а мать переводила взгляд то на жреца, то на Аду, стараясь понять, к чему всё клонится.
– Послушание – это первая заповедь, которую с молоком матери должен впитать ребёнок и затем создать семью и передать эту заповедь своим детям – вот в чём состоит святой долг каждого из нас! – Говоря эти слова, жрец строго и укоризненно смотрел на невесту, а та стояла, опустив глаза и не смея поднять их. – Ты, дитя моё, должна быть послушна своему отцу, а с сегодняшнего дня будешь послушна и своему супругу! Ты родишь ему детей, а он воспитает из них хороших воинов. Ты научишь их есть мясо, для того, чтобы они стали смелыми и сильными и одолели наших врагов, освободив их от химеры невежества и варварства!
Жрец подошёл ближе, встав почти вплотную к Аде и продолжал говорить, смотря прямо в её глаза:
– Но вижу я, что недостаточно занимался тобой твой отец!
– О великий жрец! – попробовал заступиться отец за свою дочь.
– Молчи, не перебивай меня! – прервал его старик, а затем, повернувшись к старшей дочери, сказал – Итак, ты должна быть послушной Богу, отцу и своему супругу, так?
Жрец стоял, не спуская глаз с девушки. Наконец, та поняла, что от неё требуют ответа и медленно, как бы в полусне, повторила:
– Да, великий жрец, я должна быть послушной Богу, отцу и своему супругу…
– Вот и хорошо, вот и молодец, что всё правильно поняла! А теперь ты получишь наказание и твои грехи будут смыты, я не расскажу совету жрецов о случившемся и этот инцидент не будет иметь для тебя последствий.
Старик сделал паузу, затем глаза его сощурились и наконец он произнёс приговор:
– Пойди, приведи сама свою овечку! Она будет принесена в жертву и своей кровью смоет твой грех гордыни!
Ада удивлённо подняла глаза, они стали, кажется, ещё больше, посмотрела на жреца, ещё не веря в сказанное им, тот смотрел на неё, не мигая, затем девушка сделала несколько шагов и вышла со двора, озираясь в поисках своей любимой овечки.
– Милка, Милка! – звала она любимицу и шла всё дальше, удаляясь от дома. Наконец, увидев овцу, Ада поспешила к ней, но та, будто почуяв беду, метнулась в сторону, затем остановилась и посмотрела в сторону своей хозяйки, как бы раздумывая и словно окончательно решив, стала убегать, теряясь из виду в чаще. Девушка побежала, стараясь её догнать и на ходу приговаривала:
– Милка, остановись, без тебя мне нельзя возвращаться, иначе будет беда!
Впереди был овраг, поросший кустарником. Ада стала спускаться туда, тревожно оглядываясь, как вдруг остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду и встала, словно вкопанная. С неописуемым удивлением смотрела она, как её любимая, ненаглядная Милка, мгновение назад с тревогой и страхом убегавшая от хозяйки, теперь стояла, не двигаясь и смотрела на девушку так, как будто ничего не произошло. но самое главное заключалось, собственно, не в овце, а в том, кто стал причиной такой её быстрой перемены поведения.
«Причина» эта представляла собой молодого человека лет двадцати пяти, высокого, стройного, с широкими плечами и развитой мускулатурой, но самое необычное в его внешности заключалось в том, что в отличие от местного населения волосы незнакомца были белокурые, а взгляд его голубых глаз излучал доброту, что было также непривычно встретить у мужчины – во всяком случае это была первая мысль, которая словно молния, пронеслась в голове Ады.
Так они стояли и смотрели некоторое время друг на друга, по-видимому, не решаясь нарушить внезапно воцарившееся молчание, наконец молодой человек, словно опомнившись, улыбнулся, сделал шаг вперёд и протянув руку в сторону Ады, сказал:
– Мир тебе, красавица!
– Кто ты, чужеземец? – удивлённым голосом ответила девушка, ещё не зная, как ей поступить – испугаться или проявить любопытство.
– Меня называют Доброслав и я пришёл, чтобы спасти тебя! Тебе угрожает опасность, пойдём, я расскажу обо всём по порядку, ты поймёшь и решишь, что нужно делать.
Выражение лица Ады изменилось и теперь вместо удивления на нём читалось недоверие. Она отрицательно покачала головой и сделала шаг назад, намереваясь выбираться из чащи и возвращаться домой. Она явно готовилась сменить шаг на бег при первой же опасности, но оглянувшись назад и посмотрев в сторону дома, девушка остановилась, словно вкопанная и стала смотреть, не трогаясь с места.
А в доме поднялся настоящий переполох! Ада стояла и смотрела, как жрец, не дождавшись её возвращения, поднёс к губам свисток, висевший у него на груди и как спустя мгновение словно из-под земли вырос отряд охранников, представший перед собравшимися селянами в полном блеске вооружения и амуниции. Воины окружили старца в ожидании приказаний, которые не заставили себя ждать и повинуясь движению его руки, все как один кинулись в сторону чащи, где находилась сейчас девушка и этот её странный незнакомец. Но вот жрец что-то крикнул и снова махнул рукой, только на этот раз его перст указывал на родителей Ады и на её брата и сестру. Тотчас несколько телохранителей повернулись и стали приближаться к ним, беря наизготовку свои копья и мечи.
В полном смятении и непонимании смотрела Ада то на бегущих в её сторону солдат, то на чужеземца, не зная, как поступить.
– Пойдём, – повторил юноша, – они скоро будут совсем близко и тогда можно не успеть!
Девушка ещё раз глянула на преследователей, затем на незнакомца и снова отметила про себя, как контрастируют между собой угрожающие лица воинов и та доброта, которую излучали глаза чужеземца. Наконец, отбросив сомнения, она решительно подошла к молодому человеку, взяла его за руку и они побежали вместе, стараясь увеличить расстояние между ними и их преследователями.
Бежать было тяжело. По мере углубления в лес деревья росли всё гуще, вперемешку с кустами, которые своими колючими ветками били по телу, заставляя уворачиваться, замедляя движение. Вообще местность эта представляла собой поросшую лесом балку. Беглецы спустились на её дно, по которому протекал неглубокий, но широкий ручей. Некоторое время они шли в воде, не приближаясь ни к тому берегу, ни к этому. Затем

Oleg1968, спасибо за ваши творения! Мне понравилось! Хотелось бы дочитать "Незавершённую миссию".

они вышли на противоположной стороне, поднялись по склону балки наверх и побежали дальше.
Звуки погони то достигали их ушей, то пропадали и казалось, что бояться уже нечего и можно перевести дух. Однако тот, кто назвал себя Доброславом, упорно тащил девушку за собой вперёд, не выпуская её руки из своей.
Так они бежали ещё некоторое время, как вдруг Ада стала замечать, что они забирают всё время влево и скоро опишут огромный крюк. И действительно, вскоре они уже бежали, приближаясь к новой балке. Дело было в том, что и первая, и вторая балки являлись ответвлениями и беглецы, снова оказавшись в речушке и бредя по ней, вскоре дошли до того места, где обе балки соединялись, образуя третью. Доброслав и Ада пошли по ней, затем поднялись наверх и получилось в результате, что описав огромный круг и пройдя несколько раз по дну речки, они фактически вернулись назад к селению, только с другой стороны и остановились на опушке, переводя дух.
Отдышавшись, Ада задала мучающий её вопрос:
– Что это за странный путь? Почему мы вернулись?
– Они потеряют наш след и пойдут дальше, к морю, – ответил юноша ровным и спокойным голосом, как будто и не было только что этого головокружительного бегства, – там они нас не найдут и станут обшаривать всё побережье, а мы тем временем переждём опасность здесь, у них под боком, где нас не ждут и где нам ничего не угрожает.
Чужеземец поднял голову наверх и стал что-то высматривать там, в ветках деревьев, в то время как Ада смотрела на его движения и пыталась понять, что происходит. Но юноша был лаконичен. Он не добавил больше ни слова, а продолжал заниматься своими делами. Вот он сорвал лист и приложил его к ноге девушки, которая и не заметила, как поранилась во время бегства. Она улыбнулась и поблагодарила его:
– Спасибо, ничего страшного… – она подумала и добавила – но объясни наконец, что происходит?..
– Не сейчас, – ответил он, – немного позже я тебе всё объясню, а пока на всякий случай давай залезем на дерево – и нам спокойней будет, и поглядим, что происходит сейчас в твоём селении.
– О да, конечно – это интересно! – Ада ухватилась за эту идею и с энтузиазмом полезла во веткам на самую вершину ближайшего к ней кедра, явно показывая, что ей это занятие не впервой. Юноша, однако, не отставал и вскоре, устроившись поудобнее, они могли наблюдать, какое влияние оказали утренние происшествия на жизнь односельчан девушки.
А смотреть было на что!
В селении царили хаос и паника. Едва взглянув туда, Ада чуть не лишилась сознания: её дом был объят пламенем и клубы дыма, поднимающиеся к небу, показывали, что обратной дороги у неё уже нет, возвращаться некуда, да и незачем… Сельчане собрались на околице плотной толпой, оттуда доносились шум и крики, но нельзя было ничего разобрать. Наконец они стали расступаться и вот из толпы вышла процессия, увидев которую девушка побледнела, как смерть, а её спутник взглянул с тревогой на Аду и не спускал с неё глаз, будучи готовым ко всему.
Отец и мать беглянки, её брат и сестра шли гуськом, их руки и ноги были закованы в кандалы, а вооружённая охрана окружала их со всех сторон, держа оружие наготове. Сам жрец шествовал впереди, также окружённый толпой телохранителей. Крестьяне явно были в смятении, перед жрецом они расступались, а когда проходили узники, их односельчане, толпа снова смыкалась и было заметно, что не хватает только искры, одного крика, чтобы началось побоище, результат которого нельзя было бы предсказать с уверенностью, потому что вооружение телохранителей могло компенсироваться подавляющим численным превосходством сельчан. Казалось, что обе стороны понимают это и никто не начинал первым: жрец – из опасения потерпеть поражение ввиду малочисленности своего отряда, а крестьяне из боязни огромных и неизбежных жертв ввиду отсутствия у них профессионального вооружения. Осознание этих факторов и создавало то состояние равновесия, которое никто так и не решился нарушить – ни солдаты, ни сельчане.
Итак, дом догорал, пленники благополучно были выведены за границу селения и шли по дороге в город, подгоняемые ударами кнутов и наконечниками копий, а беглецы наблюдали всю эту картину, не решаясь до поры покидать своего убежища.
Ада молчала и только слёзы, капающие из её глаз и текущие по щёкам, указывали, что она глубоко переживает происходящее; руками она вцепилась в ствол дерева, на котором сидела, тело её периодически вздрагивало, борясь с нервным переживанием.
Её спутник находился рядом. Внешне он был спокоен, однако пристальный взгляд, который он бросал то на дорогу, по которой вели пленников, то на девушку, указывал, что в голове его идёт напряжённая работа ума, казалось, он оценивал ситуацию и составлял план дальнейших действий.
Но вот его внимание привлекло что-то другое. Повернувшись, он стал смотреть в обратную сторону, потом легонько дотронулся до плеча девушки и негромко произнёс одно только слово:
– Смотри!..
Ада повернулась в свою очередь и присмотревшись, увидела тех самых воинов, которые гнались за ними и которых они с её новым другом так ловко обманули. Солдаты шли, едва переставляя ноги после безуспешных поисков. Добравшись наконец до селения, они вышли в свою очередь на дорогу и двинулись догонять своих и вот в этот момент спутник Ады вновь нарушил молчание и сказал:
– Вот теперь пора и нам делать ноги! – Он улыбнулся и стал спускаться с кедра, приютившего беглецов, девушка последовала за ним и вскоре оба они, оказавшись на земле, снова отправились в путь, уходя прочь от селения.
Те же балки, те же речушки, ещё несколько минут быстрой ходьбы и вот они на берегу моря.
– Мы пришли! – Торжественным голосом объявил чужеземец и весело посмотрел на Аду.
Девушка осмотрелась. Они стояли на высоком обрыве и впереди расстилалась безбрежная морская гладь, позади был лес, который шумел своими ветвями вперемешку с пением птиц.
– И что ты хочешь этим сказать? – Ресницы Ады хлопали, а глаза смотрели на незнакомца и требовали объяснений.
– Хочу сказать, что под этим обрывом спрятан плот, на котором я прибыл в вашу страну, чтобы спасти тебя, Ада!
– Откуда ты знаешь моё имя? – удивлённо спросила девушка. – Разве я называла тебе его?
– Быть может, пора отдохнуть и перекусить, а я тем временем всё тебе расскажу?..
…Тяжёлый мост, скрежеща цепями, с грохотом опустился вниз, образовав проход через широкий ров, наполненный водой. Первым ступил на мост начальник телохранителей и убедившись, что всё в порядке, махнул рукой, после чего за ним последовал жрец в окружении воинов, а за ними – пленники, подгоняемые ударами солдат.
Процессия миновала сторожевую башню и продолжала шествие по булыжной мостовой, представлявшей собой контраст с сельскими тропинками, вьющимися среди деревьев, где птицы пели свои песни, перелетая с ветки на ветку – а здесь с обеих сторон их обступали каменные дома, тесно прижимающиеся друг к другу, поражало обилие камня и отсутствие травы, лишь одиноко стоящее чахлое деревце пыталось напомнить своим видом о том, что где-то там, за высокой стеной этого угрюмого и грозного города имеется другой, естественный мир с его радостями и прелестями.
Впрочем, сама эта процессия людей также представляла собой контраст. Нарядный хитон жреца, золотая цепь на шее и дорогие браслеты на руках оттенялись строгостью одежд его телохранителей и не шли, само собой разумеется, ни в какое сравнение с изорванными лохмотьями пленников, покрытых кровью и ранами. Тяжёлые кандалы сковывали их шаги, а босые ноги быстро сбились в кровь на каменной мостовой.
Когда стали проходить мимо казарм, офицер подал команду и солдаты вместе с пленниками остановились в ожидании дальнейших распоряжений. Однако жрец, казалось, не замечал ничего вокруг и продолжал идти, думая о чём-то своём. Тогда офицер посмотрел вопросительно на него и старик, не останавливаясь, властным тоном произнёс:
– Мужчин обезглавить, женщин отдать солдатам!
И отряд разделился, часть воинов продолжала сопровождать священника, в то время как другие остались выполнять полученный приказ.
Идти оставалось недолго, вскоре улица вывела жреца и его телохранителей на площадь, в центре которой возвышался огромный храм. Пройдя его внешнее ограждение, жрец приблизился к главному входу, однако заходить не стал, а свернул в сторону и обойдя храм, зашёл в него, спустившись по ступеням к двери, ведущей в подвальные помещения.
Под главным залом храма находился ещё один, подземный и здесь сейчас проходил совет жрецов. Несколько факелов, висевших по периметру зала, не могли заменить собой солнечный свет и этот сумрак в разгаре дня, длинные тени жрецов на каменных стенах создавали довольно зловещую картину, о которой и не подозревали ни люди, находящиеся сейчас в надземном храме на молитве, ни рядовые жрецы там же, в главном зале следящие за выполнением положенного церемониала.
– Положение ухудшается с каждым днём! – произносил жрец, взволнованно глядя на своих двух собеседников, которые молча слушали его. – Эти чужаки из Старого Света могут поломать нам всю игру! Их становится всё больше и больше, они наглеют, не встречая должного отпора и что самое страшное, народ их слушает. Недалёк тот час, когда на воскресную молитву мы будем загонять людей из-под палки!..
Второй жрец, слушая своего коллегу, согласно кивал головой, видимо, разделяя его мнение. Третий сидел, опустив голову и непонятно было, то ли он внимательно слушает оратора, то ли думает о чём-то своём, мысленно находясь сейчас где-то не здесь.
В это время открылась боковая дверь и раздался голос:
– Нет, это становится уже совсем невыносимо! Они похищают наших людей прямо на глазах, среди белого дня, а народ смотрит и ухмыляется! Я не удивлюсь, если сейчас откроется дверь и нас на аркане, как баранов, потащат на их лодки, а охрана наша будет им помогать вязать нас верёвками!
Верховный жрец поднял наконец свою голову и обращаясь к вновь пришедшему, не спеша роняя слова, произнёс:
– Не горячись так, это не к лицу повелителю!
– Да пойми ты наконец, что мы уже не повелители! То есть, мы ещё пользуемся властью, но последние события привели к тому, что верховенство наше, основанное на авторитете и уважении, теперь, благодаря этим пришельцам, опирается только на грубую силу. А это уже конец! Сегодня утром они украли невесту и этому никто не смог помешать, ни я , ни охрана, ни крестьяне. Я конечно, арестовал, кого смог, но выбрался оттуда только чудом, казалось, они сейчас накинутся и разорвут нас на куски и их не остановит ни авторитет жреца, ни копья охраны. – Старик вытер пот со лба и устало опустился в кресло, в состоянии полного изнеможения он откинул голову, раскинул руки и прикрыл глаза, всем своим видом показывая, какое влияние на него оказали утренние события.
Воцарилось молчание. Три жреца выжидательно смотрели на четвёртого, а тот тоже молчал, прежде чем принять решение. Наконец он встал и оглядев своих коллег, чётко произнёс:
– Время не ждёт, оно работает, к сожалению, не на нас, а на них.
Затем верховный обратился к жрецу, который до сих пор молчал:
– Твой человек уже готов?
– Он готов и только ждёт приказа.
Верховный ещё раз оглядел присутствующих и сказал:
– Хорошо, будем начинать.
Солнечный диск давно уже перевалил середину своей дороги по небу и теперь спускался вниз, освещая яркими лучами верхушки деревьев, отчего их кроны светились, как - будто отдавая Светилу взамен что-то своё и осуществляя таким образом вечный кругооборот энергии и вещества. Птицы стали возвращаться в свои гнёзда и их гомон сосредоточился теперь на деревьях – прыгая с ветки на ветку, они щебетали, словно спрашивая друг у друга, откуда здесь появились эти двое незнакомцев, сидящие на краю леса и оживлённо разговаривающие, глядя при этом то в глаза друг другу, то на расстилающуюся перед ними гладь моря.
– И всё-таки это так удивительно и непонятно! – говорила девушка, обнимая руками свои колени и опустив голову.
– Поверь мне, Ада, всё обстоит именно так, как я тебе рассказал, тебе в это трудно поверить, ведь с самого детства ты была воспитана на ложных принципах, но сейчас пришло то время, когда необходимо снять пелену с глаз и посмотреть правде в глаза!
За несколько часов общения с незнакомцем Ада заметно изменилась. Теперь она была тиха и задумчива, утренние события потрясли её душу, заставляя бросаться из одной крайности в другую. Все её идеалы были повержены и на их место необходимо было что-то поставить, однако то, что рассказывал ей Доброслав, не умещалось в голове, нужно было время, чтобы до конца осознать услышанное, переварить его и следовать новым курсом.
– Неужели там, откуда ты пришёл, нет жрецов? Ведь они являются хранителями знаний и мне трудно представить, как ваше общество может развиваться, не имея перед собой маяков?
– Ада, пойми, дело обстоит не совсем так, как ты говоришь. Знания имеются в голове каждого человека, об этом позаботился Создатель при Сотворении мира. Поэтому, когда кому-то что-то непонятно, надо спрашивать у себя, а не бежать за советами, потому что эта подсказка не обязательно будет правильной, быть может, она ошибочная или ещё хуже – уводящая в сторону…
А насчёт жрецов ошибаешься ты – они действительно являются хранителями, но не знаний, а – идеи!.. Ваши жрецы – это солдаты, они выполняют приказ того, кто стоит за их спинами, того, кто создал в своей голове образ власти – одного над всеми остальными людьми. Задача жрецов состоит в том, чтобы этот образ претворить в жизнь, за это они, жрецы получат в новом мире свой статус служителей, заняв промежуточное положение между повелителем и рабами. И они трудятся, не покладая рук, во имя этой идеи и ради той подачки, которая им обещана и которая создаст для них иллюзию приобщения к той власти, которую лишь для себя готовит их господин.
На вашем континенте они уже превратили свободных людей в рабов и теперь смотрят дальше, на те земли, где всё ещё живут свободные и счастливые дети Создателя. И если ничего не предпринять, то мир, который построен у вас, распространится и на остальные территории и как же тогда мы посмотрим в глаза своим детям, которым будет уготована участь родиться в оковах рабов?
И мы решили бороться, но не с вами, а с идеей, которая господствует в ваших головах. И это определяет тот способ, который мы избрали для достижения цели. Мы расскажем вам о том, что можно жить иначе, без власти, без страха и принуждения и образ, насаждаемый жрецами, померкнет в ваших умах, вы выберете то, что ближе вашему сердцу и тогда борьба закончится, без кровопролития и без жертв. Ваши мужчины не захотят жениться на тех девушках, которые хотят командовать, а ваши женщины не захотят рожать детей от тех, кто подвластен образу власти и тогда образ этот умрёт сам, естественным способом и на всей Земле будет восстановлен порядок, падшие поднимутся и возродят свои уничтоженные райские сады и наша цель будет выполнена.
Доброслав замолчал и стал смотреть на море. Последние чайки возвращались на сушу, уже начинало смеркаться и казалось, всё в Природе готовилось ко сну и лишь только ветер не успокаивался, а наоборот, шумел всё сильнее, как - будто его не касалась общая гармония в Природе.
Ада тоже молчала, обдумывая услышанное. Машинально поправляя руками рассыпающиеся от ветра волосы, она повернула голову и наконец ответила:
– Да, возможно ты прав. Я понимаю, ты хочешь пригласить меня в свой мир, чтобы я своим глазами увидела то, о чём ты мне сейчас рассказал, но я не могу вот так в одночасье всё бросить и уйти, хотя здесь меня уже ничего не держит. Я слишком хорошо знаю, что ожидает тех, кто осмелился вызвать гнев жреца… – Ада запнулась, слёзы закапали с её ресниц, она заморгала, вытерла рукой мокрое лицо и продолжала. – Моих родственников, конечно, уже нет в живых, а соседи будут шарахаться от меня или сдадут, как беглянку, солдатам и тогда всё, конец! Но что-то держит меня в этой стране и не отпускает вот так запросто всё бросить и убежать…
– Ветер поднимается! – прервал её Доброслав. Он вдруг стал серьёзен и озабочен, вскочив с места, он заходил по побережью, приглядываясь, прислушиваясь и как показалось девушке, даже принюхиваясь.
Ада удивлённо подняла голову:
– Тебя тревожит шум ветра? – спросила она, обращая на новоприобретённого друга недоверчивый взгляд своих красивых глаз. – Не тревожься понапрасну, он не причинит нам зла в отличие от людей – или в вашей стране свирепствуют бури и ураганы?
– Смертоносные тайфуны родились здесь, среди твоего народа, Ада. – негромко произнёс Доброслав. – И этот ветер непростой! Он является только началом, только первым позывом того урагана, который разразится сегодня и который уничтожит всю вашу страну! Мы знали, насколько чуждыми стали для жрецов обычные человеческие качества, но не предполагали, что они зайдут так далеко! Ада, осознай, ваш народ ждёт гибель, вы вышли из-под контроля верховного жреца и он вам этого не простит! Если ты хочешь остаться в живых, то вот тебе моя рука, а вот мой плот!
Ада вскочила. Сомнение, недоверие, нерешительность раздирали её сердце и не давали возможности спокойно и рассудительно принять верное решение.
Вдруг послышался шум и на возвышенности показались люди. Это были солдаты, человек около двадцати. Увидев наконец свои жертвы, они бегом стали спускаться с обрыва к морю, на ходу вынимая мечи из ножен. Расстояние между погоней и беглецами стремительно сокращалось. Ада посмотрела на Доброслава – тот уже отвязал плот и немного оттолкнув его от берега, стоял в воде, протягивая руку в сторону девушки и приглашая её на борт. Не зная, на что решиться, Ада продолжала стоять, переводя взгляд то на пришельца, то на солдат и не трогалась с места, казалось, она не была уверена, с какой стороны идёт помощь, а с какой – опасность.
И тут вдруг она почувствовала, как петля верёвки упала на её плечи и тут же стала затягиваться вокруг шеи, перехватывая дыхание. Инстинктивно схватившись за петлю обеими руками, чтобы не задохнуться, девушка стала хватать ртом воздух, но в это время тот, кто поймал её, словно овцу, резко дёрнул верёвку на себя, Ада упала и покатилась под хохот и улюлюканье солдатни.
Ещё некоторое время её волочили по земле, потом какая-то большая тень мелькнула перед глазами – и верёвка ослабла, её обрубок остался валяться на траве, а петля разошлась, давая возможность девушке схватить глоток воздуха. Ещё валяясь на траве и не имея сил, чтобы встать на ноги, она только подняла голову и увидела, как Доброслав, с огромным двуручным мечом, стоит, слегка согнув ноги, между ней и воинами. Те полукругом выстроились невдалеке, тоже с оружием в руках и схватка началась. Начальник отряда подал команду и все двадцать человек кинулись, словно стая диких собак, на пришельца.
Тот из воинов, который тянул Аду за верёвку, явно рассчитывал на поощрение и теперь, попав впросак, старался обогнать товарищей, чтобы отомстить обидчику, лишившего его законной добычи. Этот воин первым приблизился к Доброславу – и упал, рассечённый пополам огромным мечом своего противника. Остальные нападающие стали сдерживать своё рвение, увидев, достойного противника, они остановились в нерешительности.
Тогда командир крикнул во всё горло:
– Ну что же вы! Он всего-навсего один, а нас два десятка, вперёд, смелее! – И сам бросился на Доброслава, подавая пример остальным.
Это был ветеран, старый и опытный боец. Схватка между ним и Доброславом завязалась ожесточённая и яростная, мечи то скрещивались, то описывали огромные круги, не давая возможности приблизиться остальным и тогда воины стали обходить юношу, намереваясь подойти сзади и оттуда нанести предательский удар. Доброслав не оставил такой их манёвр незамеченным и сделал попытку отойти назад, чтобы приблизиться снова к воде и не дать таким образом своим противникам обойти его сзади. Однако командир отряда усилил натиск, пресекая эту возможность, – его меч засверкал перед самым лицом юноши, не давая ему возможности осуществить свой замысел. Доброслава был вынужден уделить всё своё внимание обороне, чтобы не пропустить смертельного удара и лишь бессильно наблюдая боковым зрением за удачным обходом его противниками.
Один из них уже подошёл на предельно опасное близкое расстояние, он замахнулся своим мечом, чтобы поставить точку в этом поединке и в это время оружие Доброслава дрогнуло. Он не знал, на кого сейчас обратить внимание. Замахнувшись мечом для нанесения смертельного удара, тот, что был сзади, был сейчас таким образом предельно уязвим и резко нанеся ему короткий удар с разворотом, Доброслав освободился бы таким образом ещё от одного своего противника. Но командир этих воинов, казалось, только и ждал, когда юноша это сделает. Отвлекись на одно мгновение – и он по рукоятку всадит свой меч в грудь юноши.
Воин, подкравшийся сзади, также хорошо понимал ситуацию, он уже стал опускать своё оружие на голову Доброслава, но в это мгновение лицо нападавшего вдруг исказилось от боли, меч выпал из его рук, а сам он упал к ногам того, которого уже считал трупом.
Возникла заминка. Все участники поединка посмотрели в одну и ту же сторону, стараясь понять, что произошло. Воспользовавшись этой паузой, Доброслав отскочил, наконец назад так, что все нападающие опять стали пред ним, а не сбоку и не сзади. Бросив беглый взгляд в ту же сторону, что и остальные, он увидел Аду! Девушка стояла с мечом в руке, взятом ею у первого из убитых нападавших. Полураздетая, с распущенными волосами, с гордо поднятой головой, левой рукой она скинула с шеи обрывок верёвки, а правой продолжала сжимать меч, уже обагрённый кровью! Она встала в позицию и взмахнула оружием, показывая, что знакома с ним не понаслышке и направила его в сторону солдат, которые поняли таким образом, что для победы над девушкой им придётся хорошо потрудиться.
Увидев перед собой теперь двух обороняющихся вместо одного и потеряв уже двоих своих товарищей, воины больше не стали ждать команды. Озверевшие от вида крови и от оказанного им сопротивления, они с диким рёвом бросились вперёд, намереваясь покончить разом с ними обоими. Доброслав и Ада посмотрели друг на друга, улыбнулись и схватка продолжилась с новой силой!
Соотношение сил изменилось, теперь их было двое против восемнадцати, однако главное заключалось не в количестве. Сейчас нападавшим труднее стало совершить обход. Пока Доброслав отбивал их атаки, Ада попятилась на один шаг назад и теперь сама стала прикрывать юношу, давая ему возможность повторить её отход. Так попеременно пятясь и прикрывая друг друга, они отошли к самой воде. Командир отряда понял, что жертвы ускользают из его рук и потерял голову. В надежде достать мечом отходящую в это время Аду, он сделал длинный выпад и тут же взревел от боли – Доброслав описал круг своим оружием и отрубленная рука начальника отряда упала на траву, всё ещё сжимая рукоять меча.
Поединок продолжался уже в воде, когда наступил черёд Ады отойти. Будучи уже по пояс в воде, она повернулась назад, к качающемуся на воде плоту и положила на него меч. Затем вскарабкалась сама на плот и приготовилась прикрыть Доброслава.
– Возьми вёсла и греби от берега! – крикнул тот ей, всё ещё продолжая отмахиваться от наседавших противников.
Ада не заставила себя ждать и плот начал удаляться от берега. Воины растерялись, не зная, что делать дальше, так как Доброслав схватился одной рукой за плот и поплыл, держась за него, затем подобно Аде, которая в это время налегала на вёсла, он тоже забросил на борт меч, после чего вскарабкался сам.
Расстояние между противниками продолжало увеличиваться, плот уходил всё дальше в море, а воины медленно возвращались на берег.
Природа же как будто ждала конца поединка, потому что прошло совсем немного времени и Солнце спряталось, но не за линию горизонта, а за большие грозовые тучи, которые нагнал всё усиливающийся ветер. Начался дождь, он лил, как из ведра и казалось, что не закончится никогда. Плот кидало с волны на волну, вода перекатывалась по палубе и снова уходила в море благодаря отсутствию бортов. Брёвна, из которых был построен плот, надёжно прижимались друг к другу, будучи скреплёнными лианами, они лишь поскрипывали от качки. Доброслав и Ада закрепили вёсла и крепко держались, стараясь не выпасть в бушующее море.
А ветер не унимался. Нагнав тучи, он принялся затем за воды океана и разразившийся вскоре шторм словно спорил с тучами, кто из них страшнее! Опустившаяся ночь не успокоила, но напротив стала свидетельницей ещё более разбушевавшихся стихий и казалось, что наступает конец света!..
Так продолжалось всю ночь.
Наступивший затем день не принёс облегчения ни Природе, ни людям. Он мало чем отличался от ночи: лишь небо слегка посерело, давая понять, что Солнце поднялось над горизонтом и начало свой очередной бег по небосводу. Однако тяжёлые тучи надёжно прятали Светило и ни один лучик не мог пробиться на землю, чтобы осветить её и согреть.
Напрасно Ада и Доброслав, по прежнему лёжа на плоту, поднимали свои головы в надежде увидеть признаки окончания титанической борьбы стихий, всё вокруг оставалось прежним – океан штормил, а из туч выливалась вода, словно поставив себе целью затопить всё, что находится выше линии моря. Материк, с которого они сбежали, тоже исчез – то ли он был залит дождём, то ли погрузился в пучину океана. Лишь где-то вдали можно было различить чёрное пятно, возможно, ещё один плот, находящийся в океане.
Указав на него рукой, Ада сказала своему другу:
– Посмотри вон туда, Доброслав, кажется, жрецы добились своего, вся моя страна – Атлантида – исчезла и весь мой народ погиб вместе со всем тем злом, которое он распространял вокруг себя. Это жестокий акт самоубийства, но теперь всё кончено, во всяком случае, твой народ может торжествовать, ведь отныне вы можете спать спокойно, не опасаясь, что зараза опьянения от власти коснётся и вашего дома! Кажется, ещё кому-то кроме нас повезло и вон в том плоту наверняка спаслась такая же пара, как и мы, – Ада посмотрела на своего спасителя влюблённым взглядом и улыбнулась, однако лицо Доброслава по- прежнему оставалось серьёзным.
Он внимательно смотрел в сторону того плота, затем нахмурился и произнёс:
– Нет, дорогая моя Ада, миссия не завершена…
– Но почему?..
– Жрецы спасли одного своего человека и он находится сейчас на том плоту.
– Кто же это? – спросила девушка, глядя на своего друга.
– Это Ной со своим семейством.
Старик вздрогнул и открыл глаза. Затем встал и заходил, словно измеряя шагами длину шатра. Наконец он снова сел, склонился над рукописью и принялся писать:
« Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы и брали их себе в жёны, какую кто избрал… И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил…»

Мне понравилось

Да, интересная трактовка. Есть над чем подумать. Вдохновения вам!

Почему-то я не смог зайти на Форум под своим старым ником, пришлось регестрироваться вторично. Но ничего страшного, за это время я закончил рукопись, текст которой желающие могут прочитать здесь:

http://www.proza.ru/avtor/alickz

С уважением.

Здравствуйте, это один из рассказов моей дочери Анны, мне интересно, что вы об этом думаете?

Вокруг была темнота. Сплошная темнота. И в ней была я.
- Но кто я?
- Ты - это я, - ответила темнота.
Темнота. Ласковая, оберегающая, готовая ответить на все мои вопросы. Вот только её ответы мне ничего не дают.
- А кто ты?
- Я - темнота.
Ничего не слышно, ничего не видно. Ни запаха, ни вещей. Только мои мысленные разговоры с темнотой.
- Значит я темнота?
- Нет.
Непонятно. Я совсем запуталась.
- Но я - это ты, а ты - темнота!
Тишина. И ответ:
- Да. я - темнота. А ты - моё сердце...
***
Темное небо полно звезд. Он молча на них смотрел. Где-то должна быть его звезда. Такая непохожая на других. Она одна, одна единственная для него.
Он позвал её:
- Где ты?
- Незнаю, вокруг темно, -отозвалась она. Она всегда так отвечала.
Подул ветер, прошелестела трава. Стайка листьев ударила в спину, пролетела мимо.Он смотрел в Черное Небо и искал её. Искал свою звезду. Она спросила его:
- Кто ты?
- Я тот, кто ищет тебя. И я тебя найду.
- Найди, - попросила она. - Я жду тебя.
***
Вокруг была темнота. Она окутывала меня. Нежно, оберегающе.
- Отпусти меня. - попросила я. - Там меня ищет Он!
- Я не могу это сделать. Там ты будешь беззащитна. А если он не найдет тебя?
- Найдет! Обязательно найдет! Я верю!
Из глаз потекли слезы. Я... чуствую их... Как странно... Горячо... и грустно...Что-то отразилась в темноте.
- Хорошо, - сказала она. - Будь осторожна.
Победа! Но не успела я обрадоваться этому. Ласковая темнота вдруг обернулась безжалостной тьмой. Испуганная, я окунулась в неизвестность...
***
Он стоял на краю обрыва и смотрел в звездное небо. В его душе росло непонимание. Его Звезда... Где она? Почему она не отзывается? Он вновь позвал её:
- Где ты? Отзовись!..
Но Небо молчало. На нем было множество звезд - Что Ему просьбы человека?
А человек понял, что случилось. Рано или поздно Звезды умирают. Они исчезают с Неба, а на их месте появляются новые Звезды. С собственными мечтами... Его Звезда была здесь целый год. Целый год она отвечала ему. Возможно теперь, её заменила новая, молодая, холодная Звезда... Он провел ладенью по глазам. Невыполненное обещание... Он не нашел её, а Она не дождалаксь его...Все кончено. он подошел к краю обрыва.шальной ветер бросил ему в лицо горст листьев. Человек закашлился и посмотрел вниз. Там, на куче листьев кто-то лежал...
***
Я очтулась. Вверхи я увидела темноту со светлыми точками. "Небо и звезды", пронееслось в голове. Я закрыла глаза. Стало холодно. Я наслаждалась новыми ощущениями. Потом вдруг стало тепло. Только ноги еще мерзли. "У меня теперь есть ноги!", подумалось вдруг. Я пошевилилась пытаясь поднятся.
- Вы в порядке? - послышался встревоженный голос.Боже мой! Я знаю этот голос!!! - Что с вами случилось?
Я открыла глаза. Да! Я действительно знаю этого человека! И не дожидаясь новых вопросов сказала:
- Ты обещал найти меня, ноя не смогла дождаться тебя. Я сама пришла к тебе.
Я видела, как изменились его глаза. "Он знал меня!"Возликовала я. И тогда он взволнованно спросил:
- Ты - Звезда? Моя Звезда?И поэтому ты исчезла с неба?
- Да, - был ответ. Ответ на все три вопроса.
Ветер подхватил листву и закружил в вальсе. Даже Луна выглянула из-за туч, что бы посмотреть на обнявшихся влюбленных: молодого, упорного человека и маленькую, нетерпеливую звездочку, которые смогли найти друг друга.

я думаю, что Ваша дочь думает, плодом чего стал рассказ. Возможно, продолжая, она будет писать новые творения, которые станут отражением её мыслей.

Что касается моих рассказов, то одно время я хотел создать целый их цикл, объединив два первых под заглавием "Проба пера", но потом планы поменялись.

О пьянствующем скифе замолвите слово

Древнегречески авторы пишут про скифов, что те любят пить много вина, причём, в отличие от греков, разбавлявших вино, скифы пили его, не разбавляя. Например, вот что пишет Геродот: «Так вот, это-то и было, по словам аргосцев, причиной безумия и ужасной гибели Клеомена. Сами же спартанцы утверждают, что божество вовсе не виновно в безумии царя: общаясь со скифами, он научился пить неразбавленное вино и от этого впал в безумие. После вторжения Дария в их страну скифы-кочевники вознамерились отомстить царю. Они отправили в Спарту послов и заключили союз с лакедемонянами. При этом было решено, что сами скифы сделают попытку вторгнуться в Мидию вдоль течения реки Фасиса, в то время как спартанцы из Эфеса направятся внутрь [персидской] страны на соединение со скифами. Клеомен же, как говорят, когда скифы прибыли [в Спарту] для переговоров, слишком часто общался со скифами; общаясь же с ними больше, чем подобало, он научился у них пить неразбавленное вино. От этого-то, как думают, спартанский царь и впал в безумие. С тех пор спартанцы, когда хотят выпить хмельного вина, говорят: «Наливай по-скифски». Так рассказывают спартанцы о Клеомене».

Латышев В. В. цитирует Афинея: «Лаконцы говорят, что и Клеомен Спартиат сошёл с ума вследствие того, что, сдружившись со скифами, приучился пить цельное вино; поэтому, желая выпить менее разбавленного вина, они говорят «подскифь».

Однако тут же Латышев В. В. цитирует другое место из Афинея, в котором говорится следующее: Мудрец Анахарсид, объясняя скифскому царю производительную силу виноградной лозы и показывая её отводки, сказал, что если бы эллины ежегодно не подрезывали лозу, то она уже была бы и в Скифии».

Здесь уместно было бы задать вопрос: отчего же не обезумели скифы, так сказать, в массовом порядке?

Где же истина?

Обратимся к истории ещё одного скифа, по имени Скил. Как и Анахарсис, Скил был царского рода, сам стал царём, но подобно Анахарсису, мать научила его греческому языку и письму. Став царём, Скил периодически приводил скифское войско к греческой колонии Ольвия («Счастливый город») и заходил в город, оставляя войско в предместье. Здесь, находясь среди эллинов, скифский царь переодевался в греческую одежду и вёл эллинский образ жизни. Он приносил жертвы богам по-эллински. Он построил себе дом в Борисфене и женился на местной женщине. Так он проводил здесь время по месяц и более, затем уходил, чтобы через некоторое время снова вернуться. Его соотечественники всего этого не видели, т.к. перед ними закрывали городские ворота.

О том же, что произошло дальше, мы также узнаём от Геродота: Скил изъявил желание принять посвящение в таинства Диониса Вакха. «Скил совершил обряд посвящения. Скифы осуждают эллинов за вакхические исступления. Ведь, по их словам, не может существовать божество, которое делает людей безумными. Когда царь, наконец, принял посвящение в таинства Вакха, какой-то борисфенит, обращаясь к скифам, насмешливо заметил: «Вот вы, скифы, смеетесь над нами за то, что мы совершаем служение Вакху и нас охватывает в это время божественное исступление. А теперь и ваш царь охвачен этим богом: он не только свершает таинства Вакха, но и безумствует, как одержимый божеством. Если вы не верите, то идите за мной и я вам покажу это!». Скифские главари последовали за борисфенитом. Он тайно провел их на городскую стену и посадил на башню. При виде Скила, проходившего мимо с толпой вакхантов в вакхическом исступлении, скифы пришли в страшное негодование.

Спустившись с башни, они рассказали затем всему войску о виденном». Эта история закончилась выдачей Скила скифам, которые в итоге отрубили голову своему бывшему царю.

Что же такого ужасного было в вакхических таинствах, если скифы не остановились перед казнью своего царя за участие в них? Вакх – это самое распространённое прозвище греческого бога Диониса. Какова же его «юрисдикция»? Дионис – бог вина и внушаемого вином экстаза, опьянения. Только греки, будучи цивилизованными и высококультурными людьми, это скотское состояние человека – опьянение, называли иначе. У греков это был акт божественного вторжения в сознание человека. Само опьянение у греков называлось дионисийским экстазом. То, что обыкновенно называется пьянством, опьянением, у греков называлось предавать себя Вакху и считалось божественным и благотворным.

Греческие праздники, связанные с богом вина Дионисом, сопровождались не только употреблением вина, но также распущенностью и извращениями, так называемыми «бунтами женщин» и «помешательством». Праздник сопровождался пьяным беспределом. Частью дионисийских праздников была процессия, сопровождавшаяся гигантским фаллосом. Пьянство, находящее себе оправдание в служении богу Дионису, приобретало эротическую окраску. Употребление вина, сопровождавшееся чувственными наслаждениями, становилось оргией, в самом дурном значении этого слова.

Дионисийские мистерии утраивались ночью. Возбуждение, связанное с праздником, переходило в буйство. Участники процессии. используя алкоголь (вино) и сексуальное возбуждение (фаллос), доводили себя до неистовства и проявляли кровожадную дикость: они становились охотниками на зверя и даже человека (!), а поймав жертву, раздирали её на части и наслаждались вкусом свежей крови.

«Подробности нам известны, прежде всего, из двух комплексов, относящихся к эллинистической фазе развития дионисийских мистерий – карикатурное изображение вакханалий, с особой жестокостью подавленных Римским государством в 136 г., и великолепные картины из «виллы мистерий» близ Помпеи. Относящиеся уже к императорской эпохе. На картинах прядом с богом виден большой эрегированный фаллос в веялке, рядом изображена женщина, снимающая с фаллоса покров, а в связи с вакханалиями говорится, что посвящение, наряду с прочим, состояло в «претерпевании» гомосексуального акта, «претерпеть» предстояло также и побои.

Вакхические мистерии, выражавшиеся в таких диких формах, имели связь с преодолением смерти, точнее, ожиданием блаженства после смерти. Не стоит забывать, что речь идёт всё же о служении богу и что это религия, а следовательно, учение о загробной жизни.

Но не будем также забывать и судьбу Скила, убитого соотечественниками именно за приверженность алкоголю, что является пьянством, независимо от мнения греков, считавших состояние пьяницы божественным внушением.

Но следует ли доверять рассказу Геродота о Скиле? Может, это просто легенда, не имеющая общего с действительностью? Рассказ «отца истории» подтверждает археология. На территории Румынии, к югу от устья Дуная во время вспашки поля был обнаружен золотой перстень с вырезанным на нём именем Скила. Таким образом, Скил является не легендарной, а исторической личностью. А при раскопках древнегреческого города Никония, на левом берегу Днестровского лимана (с. Роксоланы), были найдены медные монеты, тоже с именем Скила.

Теперь, подводя итоги и отвечая на вопрос, соответствует ли истине информация античных источников о пьянстве скифов, необходимо ответить на другой вопрос: а судьи кто?

Конечно, будет ошибкой впадать в другую крайность и утверждать, что скифы не употребляли вина. Это будет неверно, учитывая наличие торговых отношений между скифами и греками, а следовательно, продажи вина последними первым. Поэтому для прояснения вопроса следует, видимо, взять в качестве ориентиров ключевые моменты.

Прежде всего, следует определиться со степенью объективности информации о том, идёт ли речь в обоих случаях о пристрастии к вину отдельных социальных групп у греков и у скифов, либо корректно говорить об укоренении пьянства в том или ином народе в целом. У греков, как мы видели выше, употребление вина вошло в народные обычаи, следовательно, питие присуще было всем категориям населения. Да впрочем, о степени проникновения вина в народные массы можно судить по отрывку из «Илиады» Гомера, где сельхозработы сопровождаются употреблением вина:

Гонят яремных волов, и назад и вперёд обращаясь;
И всегда, как обратно к концу приближаются нивы.
Каждому в руки им кубок вина, веселящего сердце,
Муж подаёт; и они, по своим полосам обращаясь.
Вновь поспешают дойти до конца глубокобраздного пара.

Греки при вспашке поля пьют, пусть разбавленное, но вино… Про киммерийцев же, населявших территорию Скифии, те же греки пишут, называя их «доителями кобылиц», т.е. характеризуя их тем, что бросается в глаза грекам. Последним же при вспашке поля, действительно вместо кубка вино больше подошло бы молоко для подкрепления сил…

А откуда греки могли знать об обычае скифов употреблять вино, кроме знания того, что сами греки им вино и продавали? Скифские обычаи, связанные с употреблением вина, греки не описывают. О своём пребывании среди скифов и участием в их шумных попойках греки также не сообщают. Но тогда откуда они черпают информацию об обычае скифов пить вино, словно греки являются этому очевидцы?

Дело в том, что в Грецию приходили скифы и служили в качестве военной силы. В Афинах греки создали постоянный отряд из 300 скифских стрелков, исполнявших обязанности полиции. Их «казармой» служили шатры, расположенные на одной из площадей города. Глядя на шумные попойки этих наёмников, греки и могли составить себе представление о том, как скифы пьют вино, да ещё и неразбавленное.

И теперь уместно дать ответ на вопрос, насколько корректно распространять обычай пить вино среди наёмников-кондотьеров, на все остальные социальные слои скифского племени? Очевидно, что остальной народ употребляет вино конечно, не с таким усердием, как это должны делать воины, находящиеся на чужбине.

Но тогда видимо, следует сравнивать скифских воинов с воинами греческими. Давайте посмотрим, как пили, например, воины эпохи Александра Македонского.

Македонские цари с незапамятных времён приглашали вельмож на пиры и часто выпивали лишнее. Наиболее характерным примером пьянства можно считать убийство Александром Македонским своего боевого соратника Клита. Однажды в сражении Клит спас Александру жизнь. Но во время пира было выпито (как обычно) столько вина, что на этой почве между царём и Клитом разгорелась ссора, и Александр пронзил его копьём насмерть. Убийство отрезвило его, поняв, что совершил, он хотел убить себя. Но войсковое собрание приняло решение о том, что царь действовал под влиянием Диониса, который известен своим таинственным воздействием на души людей.

Поджёг царём дворца в Персеполе также был спровоцирован во время пьяной пирушки, когда перепившиеся участники веселья в «вакхическом порыве» бросились с факелами в руках к дворцу, чтобы поджечь его. И вновь царь пожалел об этом – когда дворец занялся огнём, Александр приказал тушить пожар, но было уже поздно.

Подведём итоги.

Во-первых, вино изготавливали не скифы, а греки. Выше мы узнали от Анахарсиса, что в Скифии нет не только вина, но даже виноградных лоз. Во-вторых, вино изготавливали греки и продавали его скифам. Когда заходит речь о торговле между греками и скифами, то в обмен на вывоз пшеницы из Северного Причерноморья первым товаром, который ввозили в Скифию, было вино. Оно стало поступать ещё до колонизации берегов Северного Причерноморья. При раскопках городищ, особенно курганов, археологи находят тысячами фрагменты греческих амфор, в которых перевозили вино. И только потом вспоминают, что в амфорах также перевозили оливковое масло. Со временем виноград стали разводить на Боспоре и в Херсонесе. Одним из следствий греческой колонизации было сильное увеличение ввоза в Скифию столовой глиняной посуды, что Граков Б. Н. непосредственно связывает с употреблением вина.

В-третьих, скифы пили вино неразбавленным.

Что из этого следует? Скифы конечно, употребляли вино. Но были ли они пьяницами?

Однозначно можно ответить: относительно греков, допускавших описанные выше безобразия, скифы пьяницами, конечно, не были. Здесь античные авторы необъективны. Другое дело, что греки удивлялись возможности скифов пить вино неразбавленным. Но это объясняется просто: скифы, дети Природы, обладали более крепким здоровьем, чем цивилизованные эллины. Вот почему скифы могли себе позволить то, что не позволяли себе ослабленные организма греков, которым разбавленного вина было достаточно, чтобы устраивать в пьяном виде дикие безобразия, описанные выше.